Валентин Рыбин - Закаспий; Каспий; Ашхабад; Фунтиков; Красноводск; 26 бакинских комиссаров
- У меня есть сухари.
- Придержи для себя, в госпитале, небось, кормят не хуже, чем на батарее.
Солдатский двор, куда вошли Русанов и Лесовский, выглядел типичным армейским городком. В глубине двора, за деревьями, виднелись казармы, плац и гимнастические снаряды. За деревьями, справа, артиллеристы чистили лошадей, там же стояли зачехленные орудия. Кушкинцы, вероятно, уже готовились к отъезду. Солдаты, сойдясь у казармы, вели озабоченный разговор, некоторые чистили сапоги, собираясь выйти в город. Обстановка была, в полном смысле слова, самая мирная. Русанов, беспрестанно вскидывая руку под козырек, отвечая на приветствия артиллеристов, ввел Лесовского в дом, в коридоре которого было множество дверей, отворил вторую слева. В комнате стояло четыре кровати и стол.
- Занимай любую, кроме вот этой. - Русанов сел на кровать, не снимая фуражки. - Если не устал, то сейчас и пойдем. А если хочешь поспать, то не стесняйся.
- Да ну, какой тут сон! - весело отозвался Лесовский. - В самый раз прогуляться Тут у вас тишь да гладь, да божья благодать. Я думал, слезу с поезда, а тут стрельба, кровь...
- Три дня назад так и было, Коля. Опоздал маленько. Ну, ладно, пошли, дорогой поговорим.
Выйдя из армейского городка, они пересекли Константиновскую площадь, в сквере которой сиротливо возвышался обгаженный птичьим пометом памятник генерал-губернатору Туркестана фон Кауфману. Русанов провел Лесовского мимо крепостной эспланады, откуда рабочие и солдаты штурмовали старую ташкентскую крепость и выбивали засевших карателей и юнкеров местного кадетского корпуса. Побывав на крепостном валу, спустились к Ангарскому каналу, который разделял город на две части - русскую и азиатскую. Там, за каналом, шла своя, мало понятная для европейцев, жизнь. После взятия крепости Русанов побывал в старом городе и уже знал кое-что о древнем Ташкенте. Рассказывая о том, что видел, называл диковинные улицы - Кукчи, Сибзяр, Шайхантаур, Биш-Агач.
Лесовский, дивясь памяти Русанова, спросил:
- На черта тебе всякой дребеденью голову забивать?
- Ну ты, брат, сказанул! - возразил Русанов. - Побывать в Ташкенте - и ничего потом не рассказать о нем?! Да меня, как вернусь после службы домой, родные засмеют.
Беседуя, они то и дело останавливались, разглядывая дома и вывески на них, наконец, разыскали военный госпиталь и вошли во двор, где сидели на скамейках и прохаживались, опираясь на костыли и клюшки, раненые.
- Это Давнишние. Те, кто бился за крепость, в палатах - еще не успели подлечиться, - рассудил Русанов. - Пойдем прямо в корпус. Мои батарейцы в шестой и седьмой палатах - наши солдаты уже навещали их.
Войдя в приемный покой, Русанов попросил, чтобы пропустили в стационар, но дежурная сестра заупрямилась, мол, не вовремя пожаловали, приходите вечером. Русанов и Лесовский в два голоса принялись упрашивать ее, привлекли внимание врачей, чьи белые халаты все время мелькали в коридоре. И вот подошли сразу три женщины.
- Граждане, нельзя ли потише! Госпиталь же.
- Не граждане, а товарищи, - шутливо поправил Русанов возмущенную медичку.
- Это не столь важно, - сказала вторая. - Граждане вы или товарищи... - И осеклась, не договорила. Руки ее словно застыли, и лицо залилось румянцем.
- Лариса - ты?! - Лесовский тоже на мгновение замер, но уже в следующую секунду взял ее за руки.- Лариса, я шалею от радости, прости меня... - Прежде чем она опомнилась и сообразила, что, действительно, перед ней Лесовский, он обнял ее и поцеловал.
- Ты с ума сошел, - прошептала она растерянно, высвобождаясь из его рук. - Откуда ты взялся? - И крайне стесненно, подняв глаза на своих коллег, взяла, его за руку и затянула в ближайший кабинет.
- Ну и ну! - успел лишь воскликнуть Русанов. - Граждане, ей-богу, не пойму, что происходит! Почему меня никто не целует!
- Извините, товарищ командир, мы сами пока в полном неведении! - Врач пожала плечами и удивленно заулыбалась. - К кому вы пришли? - спросила она чуточку строже. - Может быть, к Аргангельской, а раненые для отвода глаз?
- Да вы что! Мы пришли к моим батарейцам, в шестой и седьмой палатах они.
- Понятно. - Врач подала Русанову халат. - Значит, ваш товарищ преподнес вам сюрприз... утаил от вас?.. Пойдемте, провожу к батарейцам.
Уединившись в кабинете, Лариса и Лесовский торопливо расспрашивали друг о друге. В считанные минуты она рассказала ему о том, как год назад, переехав с отцом в Ташкент, поступила учиться при Общине сестер милосердия Красного Креста. Училась и работала в больнице. Потом, когда получила свидетельство, перешла в военный госпиталь, - к отцу. Он сейчас здесь, ассистирует на операции хирургу Познанскому.
- Но ты-то как оказался в Ташкенте, и надолго ли приехал?
- Послан Ревкомом, пробуду здесь с неделю, - отвечал он, а сам не сводил с нее глаз, любовался бледным лицом и серыми сияющими глазами. - Ай, Ларочка, ну кто бы мог подумать! Я решил, что больше никогда тебя не увижу. Ты так незаметно и бесследно исчезла. Зачем ты бежишь от судьбы? Помнишь, я тебе еще в Бахаре говорил - судьба нас свела... И вот опять, вопреки твоим попыткам скрыться от меня, мы вместе. Это ли не судьба?!
- Не надо, Николай Иваныч, о прошлом. Уехала я оттуда, моя душа очистилась. Ты для меня - словно горький упрек моей совести. Вот встретилась с тобой, и опять защемило сердце.
- Архангельская, сколько же можно, больные давно ждут! - Врач заглянула в кабинет и покачала головой. - Поставила больным градусники, а температуру записывать я, что ли, должна?
- Извини, Николай Иваныч, мне надо идти.
- Встретимся вечером? - спросил он. - До какого часу ты дежуришь?
- До восьми, в девять буду дома. Запомни адрес: Госпитальная, 12, это недалеко. Первый подъезд, второй этаж. Как войдешь - направо.
Выйдя во двор, Лесовский сел на скамейку и стал поджидать Русанова. Тот вышел примерно через полчаса в мрачном настроении.
- Пошли, Николай...
- Что случилось-то?
- Двое умерли... Третьему - лучшему артиллеристу руку отрезали.
Русанов стиснул зубы, и Лесовский увидел, как непрошенно, не по-мужски, наполнились его глаза слезами.
Вечером, среди кушкинцев и в Совдепе начали распространяться слухи о готовящемся заговоре ташкентской мусульманской знати. Слухи эти распространились вместе с приездом членов кокандского Совдепа в Ташкент. Прибывшие сообщили Ревкому о готовящемся мусульманском съезде в Коканде и возможном провозглашении Кокандской автономии. Кокандские феодалы будто бы прислали сюда, в Ташкент, целую шайку головорезов и мулл - служителей ислама. Колесов собрал заседание Ревкома - выслушали приехавших товарищей из Коканда, решили, что большой опасности нет, но, в общем-то, надо быть начеку. Был отдан приказ- послать в районы старого города Шайхантаур, Кукчи и Сибзяр разведчиков - пусть следят за действиями мусульман и сообщают в штаб Ревкома. Начальнику войск округа был отдан приказ: войска гарнизона, и в первую очередь Кушкинский отряд, привести в состояние полной боеготовности, - никому из частей не отлучаться...
IV
Прошло больше недели, прежде чем Лесовский встретился с Ларисой. Все эти дни он был крайне занят делами по подготовке съезда. Лишь в конце, когда был избран Совет Народных Комиссаров Туркестана, вечером Лесовский отправился на Госпитальную. Он пришел в десятом часу вечера, и рассчитал точно - Лариса и Евгений Павлович только вернулись домой. Фельдшер встретил его на пороге, не скрывая недоумения:
- Милостивый государь, откуда вы взялись? Да еще в такой час-то! Пораньше не могли?
- Не мог, Евгений Павлович, совсем не мог Здравствуйте. - Он подал руку, чувствуя, как неохотно Евгений Павлович отвечает на рукопожатие. - Сначала пришлось писать справку о нашем Закаспийском Совдепе, потом приехали делегаты из Асхабада - Житников и Сережа Молибожко, пришлось их устраивать.
- Ну, раздевайтесь, коли пришли. - Фельдшер снял с Лесовского шинель, повесил в прихожей и провел его в свою комнату. Лариса тотчас вышла из кухни.
- Прости, Николай Иваныч, я думала, ты уехал, не попрощавшись. Мы тут готовим ужин. Сейчас угощу тебя оладьями по-ташкентски.
- Ну что же, - заговорил, усадив гостя к столу, фельдшер. - И кого же вы избрали в новое правительство?
- Большевиков..., марксистов. - Лесовский полез за записной книжкой в карман. - Помнится, Евгений Павлович, вы были неравнодушны к марксизму - следили за статьями Полуяна, и меня вовлекали в жаркие беседы о новом учении.
- Ну так я и сейчас на марксистской платформе.- Фельдшер гордо повел седой бородкой - Я знаком лично с товарищем Колесовым, если хотите... Я посещал их марксистский кружок, когда они, то бишь, наши железнодорожные товарищи сидели в подполье. Начитанный молодой человек, толковый.
- Его избрали председателем Совета Народных Комиссаров, - сказал Лесовский. - Я разговаривал с ним. Мне показалось, он даже моложе меня, хотя мне только двадцать восемь. Но умен и, главное, красноречив.
