Сергей Мильшин - Волхв
— Идут дружинники. К Веревке подходят.
— А ты как… — Горий не договорил — дед щелкнул его по затылку.
— Что делать будем? — Несмеян отложил нож, вытер руки ветошью и передал ее внуку.
Ведун попытался что-то углядеть в свежем нежно-голубом небе. Опустив голову, вытер слезящийся глаз:
— Через коршуна увидел. До сих пор там парит. Человек двадцать их. С ними тот самый чернец. Опять ведет бойцов, изверг. Никак не успокоится. Хорошо бы его как-нибудь устранить. Без него дружинники нам не страшны. А вот на что они с ним способны, я могу только догадываться.
— Как же его, изгоя, извести, когда он в таком окружении идет?
Белогост присел на корточки перед благодарно замершим псом и почесал его за ухом. Дед с внуком приблизились, молчаливые и решительные. Если бы сейчас Белогост приказал, они без раздумий пошли бы за ним в бой, каким бы неравным он ни был.
— А этот, который Рядок, жив вражина, так на старом хуторе и обитает. Из баньки моей выходил. Понравилась, видать.
— Помощи ждет, наверное. Знает, что придет обязательно, вот и расслабился.
— Похоже на то. Ну, ладно, бросай работу, идем в избу, совещаться будем, — ведун решительно поднялся. — Одна голова хорошо, а три лучше.
Гор бросил ветошь на верстак и вслед за стариками отправился к дому. Бойка рванул впереди.
Прежде чем усесться за столом с остальными волхв, нашептывая заклинания, зачем-то три раза обошел комнату по кругу. Коротко поклонился на четыре стороны и только тогда подошел к скамейке.
— Чего делал, Светлый? — Гор смотрел на него восхищенными глазами.
— Защиту усиливал, — Белогост опустился на край лавки. — Чтобы ни один взгляд сюда не проник. Больно уж их маг сильный. Не ведомо, что от него и ожидать, — он повернулся к Несмеяну. — Что думаешь, есть предложения?
Старик смущенно взъерошил бороду. Рана на шее уже взялась коростой, дед слегка тронул и ее:
— Даже не знаю, что сообразить. Я с простыми воинами могу биться, а вот как колдуна одолеть, то мне неведомо. Что я могу предложить? Засаду устроить, так мало нас против такой громады. Да и, честно говоря, душа противится губить русичей. Они же дружинники, люди подневольные, им приказали, они пошли. Сам знаешь, убитый молчит, но за него спросится. Если можно обойтись без смертоубийства, я бы так и сделал. Но, а с магом биться — это, скорей, по твоей части. Ты — волхв, тебе и решать.
Белогост склонил голову и задумчиво помял косточки пальцев:
— Ну, а ты, Гор? Может, у тебя есть мысли?
Горий, ожидавший такого вопроса и уже приготовивший ответ, решительно выпалил:
— Засаду надо ставить.
Ведун слегка поморщился.
— На нашей тропе, где мы тебя встретили, — не заметив этого, продолжил парень с той же горячностью. — Всего одну стрелу-то и выпустить. Ты меня прикроешь заговором, они не увидят, а после, как я в чернеца попаду, уже все равно будет. А я шустрый. Они меня ни за что не догонят. Тем более, ты им глаза отведешь.
Ведун озадаченно взглянул на Гора. Потом перевел взгляд на деда:
— Что думаешь, Несмеян?
Старик поерзал:
— Шустрый-то он шустрый, но и там ребята не лаптем щи хлебают. И луком он владеет хорошо, в селе один из лучших стрелков, но все равно боязно как-то. А как не попадет? Лучше уж, по-моему, здесь спокойно посидеть. Не должны они нас найти. Сам же говорил.
— Да чего сидеть-гадать. Найдут — не найдут. А как сыщут, чего делать. У Светлого, поди, больше запасного хутора нет.
Ведун пожевал губами:
— Да, задал ты, парень, мне задачку. Я и сам также думал, но, если бы ты вперед не сказал, не предложил бы. Прав дед, опасно это. Слишком много с этим магом предположений. А вдруг то, а вдруг это. Я бы сам попробовал на тропе засесть, но, опасаюсь, что в самый последний момент почует маг мое внимание. Найдет, как уже пару раз находил. И стар я уже, в глазах прежней зоркости нет. Похоже, звезды на тебя указали, а Боги тебе это решение принесли. Да и другого выхода нет. Пока жив он, не только нам, всем русичам-родноверам спать спокойно не приходится. Так что, если удастся нам его одолеть, все родичи нам благодарно в пояс поклонятся. А сколько душ невинных сохраним! Ну, что дед? Прав я или не прав?
Несмеян тяжело вздохнул:
— Прав, конечно. Нечего сказать. Только больно уж молод да горяч.
Ведун твердо поднялся. Горий подскочил следом.
— Ничего, себя вспомни. Тоже хлопец отчаянный был.
На это Несмеян не нашел что возразить.
* * *— Кормилица, сыра-земля родимая! Укрой меня, Гора, от призора лютого, от всякого лиха нечаянного. Защити меня от глаза недоброго, от меча булатного, от стрелы залетной. Слово мое крепко как железо. Семью печатями оно к тебе, кормилица Мать-Сыра-Земля, припечатано — на многие дни, на долгие годы, на всю ли на жизнь вековечную! — Гор выглянул из-за того же камня, за которым еще несколько дней назад они сидели втроем: он, дед и Белогост. Несмеян тогда прибрал здесь так тщательно, что сейчас Гор не обнаружил за камнем ни одного даже самого малого следа их пребывания. Древнему родовому заговору против врага его научил давным-давно тоже дед. Парень и думать про заговор забыл, а, надо же, в самый нужный момент вспомнилось.
Он еще раз проверил лук: подергал пальцем тетиву — косичку из конского волоса, уложил на нее стрелу, прицелился и медленно опустил оружие.
Лук парню выделил ведун, у которого в запасе было припрятано изрядно разного оружия — хватит небольшой отряд снарядить. Горий, прежде чем выходить с ним в засаду, сделал несколько прицельных выстрелов. Все стрелы легли рядком в сосновый ствол, как и хотел. Дед Несмеян тоже придирчиво осмотрел гнутую лещину и отправил пару стрел по тому же маршруту. Удовлетворенно кивнул головой и передал лук внуку. Ему предстояла едва ли не самая сложная часть задания — ждать возвращения Гора на хуторе. С парнем уходил только ведун. Гор уже привычно нацепил на пояс меч. В последний момент, что-то вспомнив, ведун достал с полочки над дверью крохотную деревянную шкатулку. Попросил у Гора три стрелы и каждую макнул острием в содержимое коробочки.
— Что это? — парень склонился над емкостью.
Коробочка была наполовину заполнена густой коричневой жидкостью.
— Отрава это, — Белогост аккуратно стряхнул последнюю каплю с кончика стрелы обратно и закрыл посудинку.
— А зачем?
— Надо, — не стал вдаваться в объяснения ведун и первым вышел из горницы.
— Я эти стрелы в руке понесу, чтобы не спутать.
— Неси.
На улице, встав лицом на север — там когда-то ушла под лед прародина руссов — Арктида, негромко хором пропели гимн Перуну и немного суетливо тронулись. Время поджимало. Нужно было выйти на тропу раньше дружинников. Высоченный волхв, опираясь на верный посох, вышел в путь первым. За ним ниже его на голову пристроился Горий с луком и котомкой. Спешным шагом они скрылись в березовом подлеске. Несмеян, щурясь на солнце и повторяясь для верности, еще долго шептал им в спину заговор от смерти в бою.
Ветер раскидывал и путал космы, сдерживаемые головотяжцем. Гор то и дело поправлял сползающий с плеча лук — он был великоват для парня. Спины потели, комары и мошка надоедливо лезли в глаза и рот. Парень вытирал их с лица кулаком с зажатыми в нем стрелами. Шагали быстро, тем более, что двигались по знакомой дороге. Там, где несколько дней назад Гор с Миловыми оставил часть медвежьей туши, валялись лишь пара костей, да в стороне, под кустом, парень заметил откатившийся почти наголо обглоданный череп. Ни клочка шерсти на самом месте схватки он не обнаружил — мелкая лесная живность обработала труп с тщательностью.
Пришли вовремя. Еще раз огляделись, но места, лучше того, что отыскали за камнем в прошлый раз, не нашли. Белогост отправил парня на старую точку, а сам занял место с противоположной стороны тропы. Он пояснил так:
— Ежели он вдруг меня почует, то внимание основное на моей стороне сосредоточит. Тебе легче стрелять будет. Смотри, только одну стрелу, — ведун смерил парня строгим взглядом. — А после выстрела, попал — не попал, не оглядываясь, бегом к тому сосновому островку, где ты с Труднем деда ждал. Я тоже туда приду. Оттуда окружной дорогой назад пойдем. Все понятно?
Гор устало кивнул — ведун повторял это, наверное, уже четвертый раз.
Наконец, разошлись.
Парень аккуратно выложил перед собой перчатку для стрельбы и три отравленные стрелы. Вопреки приказанию волхва, он мысленно не отказался от страховочного выстрела. Совсем рядом неожиданно громко крикнула сойка. Гор вздрогнул и, придержав мешающий меч, сполз за камень ниже, выставив в щелку между листьями один глаз. Не успел он беззвучно досчитать до десяти, как первый дружинник показался на заросшей кустами тропе.
Они шли осторожно. Воин не выскочил без оглядки на открытое место. Все-таки это были опытные бойцы, не единожды вступавшие в схватки с ворогом. Вот только теперь врагами для них стали их родичи. Он остановился у границы густого терновника и, полускрытый его листвой, поднял руку, сигнализируя товарищам, и внимательно всмотрелся вперед. Гор затаил дыхание и даже закрыл глаза. Где-то он слышал, что некоторые воины чувствуют направленный на них взгляд за версту. В этот раз обошлось. Не заметив ничего подозрительного, передовой боец шагнул дальше. Показались остальные фигуры. Дружинники шагали неспешно, по-походному выстроившись друг за другом. С замиранием сердца Горий ждал появления чернеца. Развернувшись вполоборота к тропе, одну мгновенно вспотевшую руку он положил на лук, на вторую натянул перчатку и пальцами, скрытыми в мягкой коже, придержал стрелу на тетиве. Когда из терновника вышли все двадцать дружинников, он, пригибая голову, встал на одно колено, готовый в миг распрямиться, словно пригнутое деревце.
