Колин Маккалоу - Первый человек в Риме. Том 1
– Приходится и ему уступать, – улыбнулся Рутилий Руф. – Кто-кто, а Скавр не пойдет против всей знати. Кто угодно, только не Скавр.
– Скавр – ни за что.
– И куда же отправился осужденный?
– Вполне возможно, что местом ссылки ему определили Массилию. Хотя Луций Опилий, например, уехал в Восточную Македонию.
– Но Авл Альбин уцелел.
– Да. Спурий Альбин взял всю вину на себя, и Авл был прощен. На том и покончили.
Родовые схватки начались у Юлии в мартовские иды, и когда повивальная бабка сообщила Марию, что роды будут нелегкие, он немедленно вызвал родителей Юлии.
– Кровь наша слишком древняя. И слишком слаба, – раздраженно сказал Марию Цезарь, когда они удалились в кабинет последнего.
– Ваша – но не моя, – сказал Марий.
– Твоя тут ни при чем. Возможно, она поможет вашей дочери, если она родится. Хорошо бы. Я надеялся, что женившись на Марции, хоть немного освежу кровь рода – но и Марция, видимо, чересчур знатна для этого: ее мать, Сульпиция, из аристократов. Нужна же по-настоящему плебейская кровь. Я знаю, многие выступают за соблюдение чистоты крови, но не раз замечал, что многие девушки из знатных семей умирают при родах. Благородная кровь легко покидает тело…
Марий вскочил и принялся расхаживать по комнате.
– Возле нее лучшие врачи. Я купил все, что можно купить за деньги, – сказал он, кивнув на комнату роженицы, откуда еще не доносились крики.
– Врачи не смогли спасти этой осенью племянника Клитумны, – сказал Цезарь мрачно.
– Вы о своей убитой горем соседке?
– Да, о ней. Ее племянник умер в сентябре после затяжной болезни. Малый казался вполне здоровым. Доктора делали все, что могли. Но он скончался. Это была первая жертва…
– Первая? То есть вы думаете, что будут и еще? С чего вы взяли?
– Беда всегда трижды стучится в дом, – Цезарь закусил губу. – Племянник Клитумны умер рядом с нами. Должны последовать еще две смерти.
– Тогда уж скорее смерть снова постучится в дом этой Клитумны.
– Не обязательно. Связь событий загадочна, нам ее не постичь. Кажется, вторая смерть на подходе…
– Гай Юлий, Гай Юлий! – вскинулся Марий. – Верьте в лучшее, умоляю! Никто ведь не говорит, что над Юлией нависла смертельная опасность. Меня только предупредили, что роды окажутся нелегкими. Я послал за вами, чтобы вы поддержали меня в эту трудную минуту. Вы же ввергаете меня в беспросветный мрак отчаяния!
– В сущности, я ведь рад, что этот день наступил, – сказал Цезарь, пристыженный. – Последнее время я не решался беспокоить Юлию. Но, если роды завершатся благополучно, мне понадобится ее помощь: хочу, чтобы она нашла время потолковать с Юлиллой.
Сам Марий полагал, что больше всего Юлилле нужна защита от неправильного воспитания. Но, с другой стороны, родительские чувства были ему дотоле неведомы. И теперь он вынужден был признаться себе: как знать, не станет ли он, сделавшись отцом, так же баловать свое дитя, как и Гай Юлий Цезарь…
– А что такое с Юлиллой? – спросил он.
– Отказывается есть, – тяжело вздохнул Цезарь.
– Долгое время нам не удавалось ее заставить есть как следует. Но последние четыре месяца стало еще хуже. Девочка теряет вес, то и дело падает в обморок. Врачи не могут понять, что с нею.
– Неужели и мне предстоят такие заботы? – испугался Марий. Вряд ли с этой избалованной девчонкой что-то серьезное. Быть с нею построже, не обращать внимания на капризы – вот самое верное лекарство от этой болезни! Но уж лучше говорить о Юлилле, чем слушать стенания Цезаря, которые могут только накликать беду.
– Хотите, чтобы Юлия выведала, что стряслось с сестрой?
– Конечно.
– Может, Юлилла влюбилась? Может, влюбилась в того, кто ей не пара?
– Чушь! – выпалил Цезарь.
– Откуда вам знать…
– Врачи эту гипотезу отвергли, я расспрашивал их.
– А вы ее расспрашивали?
– Естественно.
– Вернее было бы допросить ее служанку…
– Тут вы правы, Гай Марий.
– Она не беременна часом?
– Еще чего!
– Знаете, дорогой тесть, не стоит обращаться со мной, как с чужаком, сующим свой нос в семейные дела. Я – член семьи. Если я, плохо разбирающийся в заботах шестнадцатилетних девушек, предвижу такие возможности, то вам и подавно следует задавать себе эти вопросы. Заведите служанку к себе в кабинет и лупите ее, пока не выведаете все, как есть. Обещаю – пытки и угрозы сломят молчание!
– Что вы, как можно! – сказал Цезарь, ошеломленный самой мыслью о драконовых мерах.
– Достаточно слегка поучить ее палкой, – настаивал Марий. – Пара синяков на ягодицах и упоминание о настоящих пытках развяжут ей язык.
– Я не смогу, – повторил Цезарь.
– Что ж, поступайте как знаете. Но не надейтесь, что дознались до истины, расспрашивая только саму Юлиллу.
– Мои домашние никогда не скрывают от меня истину.
Марий так не думал, но спорить не стал. В комнату постучались.
– Войдите! – крикнул Марий, обрадованный, что можно прекратить бесполезный разговор.
Вошел маленький доктор-грек, Афенодор из Сицилии.
– Господин, ваша жена хочет видеть вас, – сказал он Марию. – Полагаю, будет лучше, если вы придете.
Сердце Мария ушло в пятки.
– Она… она? – Цезарь вскочил в замешательстве.
– Нет, нет! Успокойтесь, господин. Все хорошо, – сказал врач.
Гай Марий никогда еще не присутствовал при родах. Бестрепетно взирал он на убитых и искалеченных в бою – в конце концов, Фортуна вольна и с ним обойтись столь же жестоко; все они – и соратники, и враги – ходили на войне по лезвию солдатского меча. Но нежно любимая Юлия! Увы, он не мог охранить ее от боли, не мог заслонить собою, как заслонял в бою товарища. Более того – он сам виновник, он заставил ее испытывать страшную боль. Вот что угнетало Гая Мария.
Тем не менее, войдя в комнату роженицы, он постарался делать вид, что ничего не происходит. Юлия еще лежала в кровати. Родильный стул, на который ее усадят в завершающей стадии родов, стоял в углу, под покрывалом, так что Марий и не заметил его. Гай был рад, что Юлия не выглядит измученной. Она даже улыбнулась мужу и простерла к нему руки.
Он поцеловал ей руки и глухо спросил:
– С тобой все нормально?
– Конечно… Просто роды будут долгими, так мне сказали. И крови выйдет много. Но пока беспокоиться не о чем.
Ее лицо исказилось от боли, она вцепилась в руки мужа с силой, какой он в ней и не подозревал. Через минуту она ослабила хватку.
– Просто хотелось увидеть тебя, – продолжала она, как ни в чем не бывало. – Можно я буду время от времени смотреть на тебя? Или тебе будет слишком трудно присутствовать при…
– Я готов не разлучаться с тобой ни на минуту, – сказал он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее над бровью – там, где ко лбу прилипла прядь волос. Волосы были влажны, как и ее кожа. Бедная, милая Юлия!
– Все будет хорошо, Гай Марий, – сказала она, отпуская его руки. – Постарайся не слишком переживать. Я знаю: все будет хорошо. Папочка все еще с тобой?
– Да.
Повернувшись, он неожиданно наткнулся на свирепый взгляд Марции, стоявшей в стороне в окружении трех старых повитух. О, боги! Это был взгляд женщины, которая никогда не простит, что он посмел жениться на ее дочери! – Гай Марий, – Юлия окликнула его у двери.
Он обернулся.
– Астролог здесь? – спросила Юлия.
– Еще нет. За ним послали.
Сын Мария родился сутки спустя. Это едва не стоило Юлии жизни, но ее желание выжить оказалось сильнее смерти. Доктора сноровисто орудовали тампонами; кровотечение уменьшилось, а затем и вовсе прекратилось.
– Он сделается знаменит, повелители, жизнь его будет наполнена великими событиями, – сказал астролог, профессионально выпячивая добрые предзнаменования и умалчивая о дурных в угоду родителям новорожденного.
– Значит, он выживет? – оборвал его Цезарь.
– Обязательно, господин. Он займет высший в стране пост! Вот, смотрите – так написано в его таблице, – длинный, перепачканный углем палец уткнулся в одну из клеточек хитрого чертежа.
– Мой сын станет консулом, – гордо отметил Марий.
– Обязательно, – подтвердил астролог. И добавил: – Но не столь великим человеком, как его отец.
Это обещание понравилось Марию еще больше.
Цезарь наполнил два бокала лучшим фалернским, не разбавляя его водой, и подал один из них зятю. Цезарь был счастлив и горд.
– За твоего сына и моего внука, Гай Марий, – провозгласил он. – Приветствую вас обоих!
Таким образом, когда в конце марта консул Квинт Цецилий Метелл с Гаем Марием, Публием Рутилием Руфом, Секстом Юлием Цезарем, Гаем Юлием Цезарем-младшим и четырьмя обещанными ему легионами отправлялся в Африканскую провинцию, Марий мог трогаться в путь со спокойной душой, зная, что жена его и сын – вне опасности. Даже суровая теща соизволила теперь разговаривать с ним!
– Поговори с Юлиллой, – сказал он Юлии перед отъездом. – Твой отец беспокоится…
