Эрнст Питаваль - Голова королевы. Том 2
Брай был арестован, и его сторожили очень надежно, граф Лейстер и он, Кингтон, поручились жизнью за то, что доставят его в Лондон. Было бы безумием предположить, что при таких обстоятельствах они постараются заставить его исчезнуть… Но как только явился Сэррей, Брай исчез… У этого Сэррея есть слуга, хороший парень, с ним Кингтону удалось отлично сойтись по дороге… Может выйти знатная штука!
Эта новая мысль переполнила Кинггона такой радостью, что к себе в комнату он вернулся в самом радужном настроении духа. Там уже был накрыт ужин. Кинггон с жадностью выпил несколько стаканчиков вина, еще более успокоившись. Продолжая потягивать вино, он окончательно решил отправиться в Лейстершир, чтобы начать там переговоры с Браем. Но пока перебирал в уме отдельные детали намеченного плана, усталость все более и более клонила его в сон. Кинггон прилег на минуту отдохнуть на диван и почувствовал, как сознание ускользает от него, как, словно налитые свинцом, опускаются тяжелые веки и, тяжело дыша, заснул на диване.
Через час дверь его комнаты тихонько открылась, и на пороге показался Пельдрам; следом за ним вошел Ламберт. Пельдрам снова закрыл дверь и запер ее изнутри.
За первым разговором Пельдрама и Ламберта последовало много других в таком же духе и старый Ламберт не упустил возможности глубоко посеять в сознании Пельдрама ростки недовольства и зависти, которые дали богатые всходы. Большой подмогой старику в данном случае оказались скука и одиночество Пельдрама, который постепенно открыл старику содержание посылаемых им докладов, рассказал, какими мерами он надеялся обеспечить себя от болтливости Ламберта и, наконец, даже назвал ему место, куда Кингтон отвез Филли и Тони.
Ненависть и зависть служат очень могущественными источниками энергии. Проникнувшись полным доверием к Ламберту, Пельдрам начал все более и более склоняться к его предложениям. Мнение Лаберта, что им надо отправиться в Ратгоф-Кастл, чтобы увезти оттуда обеих женщин, он решительно опротестовал, но поговорить с Браем согласился, и за первоначальным посещением к нему последовало много других.
Пельдрам в конце концов составил себе план действия, который должен был удовлетворить всех троих, в особенности же его самого. Результатами этого плана должно было быть то, что Ламберт получит обратно свою дочь, Брай — свободу, а он сам — значительную сумму денег от графа, который будет вынужден заплатить ему под угрозой свидетельских показаний Ламберта, Тони и Брая; в особенности же хорошую услугу могло оказать предъявление удаленного из книги метрик листочка.
План был великолепен, но ему не хватало для полного проведения в жизнь самого пустяка, а именно — упомянутого документа, который, по всей очевидности, все еще находился в руках Кингтона, и Пельдрам много думал над тем, как бы перехитрить Кингтона и выкрасть у него этот документ, чтобы вышибить его из седла.
План Пельдрама был уже выработан, когда пришло известие от Кингтона, что он вместе с королевским комиссаром и лордом Сэрреем прибудет в Кэнмор-Кастл для розыска и что необходимо довести Ламберта до того, чтобы он и мысли не имел дать какие-либо неудобные показания; во всяком случае до того, как с Ламбертом не поговорит сам Кингтон, его не следовало представлять приезжим. Подобные же инструкции давались относительно Брая.
Пельдрам отпустил гонца и поспешил к Ламберту. Тот уже заметил гостя и сгорал от нетерпения узнать о привезенных новостях.
Пельдрам сообщил ему обо всем и потом возбужденно прибавил:
— Ну, что вы теперь скажете? Что нам теперь делать?
Ламберт понял, что шаги Сэррея увенчались успехом, что он благополучно довел свою жалобу до сведения королевы. Это переполнило его радостью, и он ответил:
— Если лорд Сэррей явится при таких обстоятельствах, то все хорошо, и нам совершенно не придется заботиться о чем бы то ни было!
— Вы так думаете? — усомнился Пельдрам. — Но вы ошибаетесь! Послушайте-ка, что дальше будет, потому что вы знаете далеко еще не все. Очевидно, Кингтон предполагает, что я держу вас под замком, как он приказал, и предписывает мне принудить вас угрозами показать комиссару, что вам ничего не известно о супружестве графа; одновременно и сэра Брая тоже приказано обработать, только другим способом. Из всего следует, что хотя Сэррей и подал королеве жалобу, но не мог подкрепить ее бесспорными уликами. Даже больше — эти улики, очевидно, очень слабоваты, раз для получения их послали с комиссаром даже Кинггона. Ну а вы сами понимаете, что там, где этот молодчик начнет мутить воду, не скоро доберешься до истины.
— Неужели это правда? — огорчился Ламберт. — Но все-таки что же вы решили?
— Прежде всего сделать то, что я должен, — запереть вас! Мы служим, да и хотим служить графу Лейстеру. Но, не изменяя ему, нам следует позаботиться, чтобы ваша дочь навсегда освободилась от силков Кинггона, а я заступил его место около графа. Ну, что вы об этом думаете?
— О, если бы это удалось, сэр Пельдрам!
— Должно удасться, и для этого нам не нужно ни комиссара, ни Сэррея. Лишь бы мне удалось выкрасть у Кингтона документ. Я твердо решил отстранить вас от них и заявить, что вы скрылись, если же наше предприятие не удастся, то у нас всегда будет время вступить в переговоры с прибывающими господами!
— Я что-то не совсем понимаю вас, сэр Пельдрам! — задумался Ламберт.
— И этого достаточно, — буркнул Пельдрам. — Вашему нетерпению скоро придет конец, так как я твердо рассчитываю, что вы поможете мне отнять у сэра Кинггона его документ и полномочия. Если это удастся, то достаточно будет одного моего слова, чтобы ваша дочь стала свободной.
— Но как вы намерены поступить? — спросил Ламберт и, смутившись, добавил: — Знаете ли, мне пришла в голову очень хорошая мысль! Видите ли, бывают вина совершенно чистые, а бывают и такие, в которые что-нибудь подмешано. Приезжие, вероятно, пробудут в замке некоторое время…
— Отлично, старик! Я всегда подозревал в вас отравителя!
— Я совсем не отравитель! — перекрестился старик.
— Ну, что нам спорить о словах! Однако надо позаботиться об уборке комнат для приема гостей. Когда работа будет кончена, я отошлю парней обратно в деревню, ну а уж тех, кто здесь останется, я настрою, как следует.
С того времени заговорщики не имели больше времени потолковать наедине. Ламберт приготовил необходимую примесь к вину и своевременно передал ее Пельдраму.
Обойдя дозором весь дом, Пельдрам отправился за Ламбертом и освободил его из заключения. Затем они вместе вошли в комнату Кингтона.
Тот лежал недвижим, словно мертвец. Только тяжелое дыхание выдавало, что жизнь в нем еще не погасла.
— Вам ни к чему соблюдать особенную осторожность, — сказал Ламберт, — вплоть до утра он не проснется, хоть стреляй из пушек под самым ухом.
— Тем лучше! — кивнул Пельдрам. — Однако скорее за работу! Нам некогда терять время.
Они начали вместе перебирать все вещи спящего, долго все их старания оставались тщетными, и Пельдрам неоднократно собирался бросить это дело. Наконец на Кингтоне они нашли зашитыми в платье искомый документ и доверенность.
Пельдрам страшно обрадовался, когда овладел этими бумагами.
— Теперь седлайте поскорее лошадей! — сказал он. — Две-три, да не забудьте одну для сэра Брая. И чтобы он ни в коем случае не встретился с милордом Сэрреем. Пусть бежит куда-нибудь подальше или отправляется вместе с вами.
— А мы!… Куда мы отправимся?
— Прямо в Ратгоф-Кастл!
Ламберт стал проворным, словно юноша. Он поторопился оседлать коней и подвел их к воротам. Пельдрам набил свою дорожную сумку всеми необходимыми для далекого путешествия продуктами и захватил большую сумму денег. Оба вскочили в седла и поскакали в Лейстершир, куда намечали прибыть около полуночи.
Наконец Пельдрам остановился и приказал Ламберту подождать его, а сам поспешно зашагал по улице по направлению к старой башне и скоро скрылся в темноте.
Ламберт ждал, как ему было назначено, но проходил час за часом, а Пельдрам все не возвращался. Ламберт почувствовал непонятную тревогу, наконец его беспокойство перешло в открытое недоверие.
Уже начинало рассветать, когда старик наконец принял определенное решение. Он привязал лошадей, отправился в деревню и спросил у башенного сторожа о Пельдраме.
Тот ответил, что сэр Пельдрам прибыл около полуночи, но, пробыв в камере заключенного с полчаса, снова ушел.
Ламберт не мог уже далее сомневаться, что его провели как мальчишку. Он торопливо пошел назад к лошадям, ему ничего больше не оставалось, как обратиться к Сэррею. И вот он сел верхом, чтобы поскакать обратно в Кэнмор-Кастл. Когда он вернулся обратно в замок, то был уже полный день. Обитатели выказывали необыкновенное возбуждение, все наперебой кричали что-то, но особенно неистовствовал Кингтон, который, завидя Ламберта, прямо набросился на него.
