Эдмон Лепеллетье - Сын Наполеона
Несчастная встрепенулась. От негодования и протеста ее глаза заблестели, она гордо выпрямилась. К убогой побирушке на мгновение вернулся былой благородный вид.
— За кого вы меня принимаете? — надменно произнесла она. — Я не крала этого украшения, я его нашла.
— Тогда его нужно было отнести в полицейский участок. И хватит придумывать, — ответил еврей.
— Но ведь я голодна! Эта находка поможет мне прожить несколько дней. Благородный человек, будьте так добры, купите его у меня, за сколько можете. Это будет достойный поступок!
Мелхиседек с интересом посмотрел на так необычно говорившую женщину. Он взял ее за руку и, подведя к окну, внимательно рассмотрел, как рассматривал золотые или серебряные предметы, которые ему хотели продать, чтобы определить их стоимость и вес.
— Вы явно не здешняя, — утвердительно сказал Мелхиседек. — Вы хорошо говорите по-немецки, но с акцентом… итальянским или французским.
— Я прибыла издалека. Какая вам разница? Представьте, что я жила в Италии, во Франции, если хотите! Зачем вам знать, кто я? Не в ваших привычках всегда общаться с честными людьми. У вашей лавки такой… вид. Вы говорите о полиции, но, возможно, больше, чем я, не желаете встречаться с ними. Если бы кто-нибудь из них появился здесь сию минуту, скорее всего он не ограничился бы мной… Кажется, здесь немало предметов, чье происхождение ему показалось бы подозрительным… Не тяните время! Я умираю от голода, говорю вам! Сколько вы даете за это кольцо? Если не хотите брать, отдайте назад… В Вене есть и другие старьевщики…
— Минутку, — возразил еврей, снова поглаживая бороду. — Я не говорю, что не буду иметь с вами дела, но я расспрашиваю в ваших же интересах… Осторожность не помешает, ни вам, ни мне. В городе столько бесчестных людей! Представьте только, я остался совсем один в моей лавке… Увы! Один, совсем один…
Мелхиседек провел рукой по глазам, как бы стирая слезу, затем вновь заговорил унылым голосом:
— Со мной здесь жила племянница, Рахиль, чудесная девушка, которая помогала мне в моих делах и оказывала неоценимые услуги в некоторой части моего предприятия… Хочу вам сказать, что я продаю, главным образом молодым господам и молодым дамам, иногда также и пожилым благородным людям, кое-какое средство. Оно пришло ко мне от моих предков и передавалось от отца к сыну с древними формулами, имевшими происхождение в Аравии… Несравненные эликсиры, которые дают силу, молодость, мужество, любовный напиток, как говорят здесь… Видите ли, они верят в его силу, а вера — это же половина успеха в такого рода делах…
Еврей приоткрыл шкаф и показал стоявшую на деревянных полках шеренгу флаконов, бутылок, заткнутых пробками и обернутых бумагой, на которой были начертаны таинственные знаки.
— Вот что помогала мне продавать Рахиль… Однажды эта несчастная девушка влюбилась в военного, проходимца, я думаю, и последовала за ним… Где они теперь? В какой гарнизон увлекла девочку ее доверчивость? Так, определенно ж, он ее бросит. Я боюсь узнать! Но я страдаю и, повторяю, я остался совершенно один… Мне кто-нибудь здесь нужен… А может, останетесь в этой лавке? Вы не будете раскаиваться, обещаю вам… Вы показались мне честной, а честность — это то, что требуется в коммерции. Думаю, вам не занимать рассудительности, когда нужно… Я дам вам еду, кров… Здесь можно прекрасно обзавестись недорогими тряпками, и в качестве платы вы будете иметь два флорина в неделю, не считая небольших чаевых с продаж, которые вы сделаете напрямую… Вы соглашаетесь?
Незнакомка недоверчиво посмотрела на старого еврея, который ждал ее ответа, и решилась:
— Почему бы и нет? Впрочем, если мы не поладим, я всегда смогу уйти, не так ли? Вам нужен кто-то в вашей коммерции, а мне нужно жить и ждать. Итак, я остаюсь с вами и буду помогать в ваших делах, но это не мешает вам купить у меня колечко…
— По рукам! — обрадовался еврей. — Это будет задаток нашего договора. Держите десять флоринов.
Он протянул банкноту незнакомке, та ему — кольцо, которое старьевщик спрятал в шкаф.
— Ну, — осведомился он, — так когда вы хотите начать?
— Сию же минуту. Только надо сходить поесть, я же вам сказала, что умираю от голода.
— Идемте, — предложил Мелхиседек. — Сохраните ваши деньги, я дам вам что-нибудь выпить и поесть… Пройдемте за лавку… Здесь у меня маленькая комната, где я обедаю и держу некоторые товары, которые не должны видеть кто попало…
Она последовала за ним в комнату, пропитанную разнообразными запахами, где были свалены старая одежда, оружие, кофры. На столе тонкой работы из редкого дерева, но грязном и заваленном всяким хламом, еврей расчистил место. Поставил туда тарелку с холодным мясом и хлебом, кружку пива.
Съев все, они попросила:
— Моя одежда превратилась в лохмотья. Нет ли у вас какого-нибудь тряпья, которое вы могли бы дать мне?
— Дать — нет, моя дорогая. Но поскольку у вас есть деньги, что-нибудь найдем… Делайте почин сегодня… Чувствую, что мы договоримся!
Ткнув пальцем в корсаж необычной клиентки, куда, как он видел, она положила десять флоринов, вырученных за кольцо, добавил:
— Мы можем совершить маленькую сделку. Будьте спокойны, я дам вам по хорошей цене хороший товар! Вы нигде не найдете такого выбора…
Он порылся в куче разносортной одежды и достал еще вполне приличное платье, корсаж и шляпу. Передал все это новой компаньонке со словами:
— Я возьму с вас только шесть флоринов.
И опустив руку в карман, достал оттуда четыре флорина, которые протянул ей, требуя назад банкноту в десять флоринов.
Когда банковский билет перекочевал в его карман, рука стала веселее поглаживать серебряную бороду.
Переодевшись, незнакомка ногой отшвырнула свои лохмотья, но еврей старательно собрал их, заметив:
— Не надо бросаться вещами. Всегда найдется кто-нибудь, кому они подойдут. Я рассчитаюсь, когда продам их. Мой дорогой компаньон, вы же не сказали вашего имени.
— Какое вам дело до моего имени?
— Нужно все же вписать имя в мою книгу, чтобы было что ответить полицейским, когда им вздумается спросить.
— Ладно! Меня зовут Лидия.
— Просто Лидия? А дальше?
— А дальше, простите, вам знать не обязательно.
И маркиза Луперкати, ибо это была она, оказавшись в состоянии крайней нужды, поблуждав по Европе после разрыва помолвки с Шарлем и его смерти, начала работать у старьевщика Мелхиседека.
Она довольно быстро вникла в его тройную коммерцию.
Прежде всего были продажа и покупка всякого рода старых товаров, украшений, оружия, мебели, одежды, посуды. Еще еврей занимался хранением краденого с ловкостью, помноженной на осторожность. Наконец, продажа любовных напитков, эликсиров, снадобий, которым его венская клиентура рьяно отдавала должное. Папаша Мелхиседек был известен еще и как знахарь, имеющий всевозможные лекарства от недугов, не поддававшихся врачам. Шла молва о чудесных излечениях, и еще поговаривали, что у него молодые люди могли получить зелья, от которых возгорались холодные женщины и строптивые девицы.
Молодым девушкам он также мог дать снадобья, возвращавшие им энергию, жизненные силы, когда апатия или природная слабость, казалось, навсегда лишила их радостей любви и материнства.
Его репутация знахаря, целителя, костоправа, а также предсказателя была известна далеко за пределами пригорода, и очень часто возле его лавчонки останавливались кареты с занавесками на окнах, откуда выскальзывали знатные дамы, благородные господа, приехавшие за дьявольской наукой еврея, — либо для того, чтобы заставить полюбить себя, либо вернуть потерянное здоровье.
Через несколько недель Лидия полностью освоилась с особым предприятием своего патрона, и постоянные клиенты Мелхиседека, казалось, уже не верили, что Рахиль вообще куда-то уезжала.
Однажды, когда Лидия была в лавке одна, перед ней предстал молодой человек с угловатыми и резкими чертами лица, пронизывающим взглядом. Он огорчился, не найдя еврея, и объяснил Лидии, что многие из его друзей уже прибегали к услугам Мелхиседека и он тоже, когда настал момент, пришел попросить у него помощи. Посетитель добавил, что придет позже.
— Мелхиседек должен вернуться ближе к ночи, — ответила Лидия, — но он доверяет мне, и вы можете объяснить, чего желаете. Речь ведь идет о продаже мебели или украшений, под которые вы хотели бы просить взаймы?
— Ни в коем случае… Мне не нужны деньги… но, я думаю, Мелхиседек охотно оказывает и другие услуги… То, что требуется мне, трудно объяснить, впрочем, речь вот о чем. Моя знакомая девушка очень любит молодого человека.
— А молодой человек любит ее?
— Думаю, что да, но девушка боится. Она не уверена, что может удержать сердце того, в кого влюблена. Они не равны по положению. Молодой человек принадлежит к среде, где он в центре внимания и объект притязания знатных дам, богатых, обворожительных, желанных во всех отношениях. Девушка, в которой я принимаю участие, боится, как бы скромность ее положения не стала препятствием. Она хотела бы посильнее привязать к себе любимого.
