Валерий Замыслов - Ярослав Мудрый. Историческая дилогия
— Аль спешное дело к князю?
— Спешное! Хочу назвать ему богатыря, кой печенега одолеет.
— А ну проходи.
В шатре мужик поведал:
— Меня Луконей Бобком кличут. Когда ты, великий князь, начал рати скликать и горожан просил подсобить, я кожевню покинул и к тебе в обоз подался. А четверо сынов пешцами в рать пошли. Остался у меня дома меньшой, прозвищем Могутка. Он, как и я, на боярина Колывана кожи мнет. Силищу имеет непомерную. С самого детства никто его не бросал оземь. Однажды я бранил его, а он мял кожу, так Могутка осерчал на меня и разорвал кожу надвое. Как былинку он сломает печенега. Не послать ли за ним в Киев, великий князь?
— Уверен в своем Могутке?
— Клянусь Перуном… и Сусом Христом! — мужик неумело перекрестился.
— Иисусом! — поправил кожевника великий князь, но лицо его не стало забористым.
А Ярослав усмехнулся: вот тебе и киевский христианин, кой перед попами в Днепр залезал, а на груди носит медный крест на крученом гайтане. Чего уж тогда с ростовцев спрашивать?
— На коне мчать сможешь?
— Дело не хитрое, великий князь.
— Дам тебе гридня, и скачите с Богом. И чтоб одним духом сына доставить!
Могутка прибыл к вечеру на другой день и сразу же был препровожден к Владимиру Святославичу.
Князь поднялся из походного кресла и принялся придирчиво разглядывать парня. Ростом — не скажешь что богатырь, да и в плечах не косая сажень. Куда уж такому замухрышке на половца выходить? Набрехал подлый мужик! Придется наказать нещадно.
Могутка, заметив, как хмурью подернулось лицо князя, спросил с простецкой улыбкой:
— Аль сумленье берет?
Владимир Святославич опять уселся в кресло и буркнул:
— Берет!
Затем, дабы окончательно уверится, приказал:
— А ну-ка скинь кафтан, рубаху и исподнее.
Могутка пожал покатыми плечами и разоблачился.
Владимир Святославич даже из кресла приподнялся. Вот где упряталась могучая силушка! Литое, ядреное, с буграми узловатых мышц тело кожемяки, будто из железа выковано.
— Пожми мою руку, да посильней.
— Не надо, князь, — засмущался Могутка.
— Пожми, сказываю!
— Не заставляй, князь… Пальцы переломаю… Коль желаешь меня испытать, то разъяри на меня большого и сильного быка.
— Разъярить? А испуг не возьмет?
— Узришь, князь.
Мощного быка разыскали и привязали к дереву. Могутка Бобок попросил развести костер и положить в него железную пластину:
— Раскалите железяку до бела, и быка погрейте, дабы до ребер прихватило.
— Страсть озлится! И не жутко тебе, сынок? С быком-то ты, отродясь, не дрался, — озабоченно молвил отец.
— А вот и померяемся силушкой. Не робей, батя!
Для поединка выбрали вытоптанную ратниками луговину, вокруг коей расположились лучники: рассвирепевший бык может так попереть, что его только меткие стрелы остановят.
Позади лучников сидели на конях великий князь и его сыновья.
Когда на быка наложили раскаленную пластину, Могутка, облаченный в красную рубаху, совершенно безоружный, крикнул:
— Рубите мечами веревки, и немедля убегайте!
Бык взревел от нестерпимой боли, а затем, увидев в тридцати шагах обидчика в красной рубахе, кинулся в его сторону. Кинулся бешено и с одной целю — вонзить рога и раздавить копытами, сделать из человека кровавое месиво.
«И побежал бык мимо него, и схватил быка рукою за бок и вырвал кожу с мясом, сколько захватила его рука».
Бык отскочил и развернулся для нового наскока, но Могутка ловко увернулся, ухватил левой рукой разъяренное животное за рог, а другой — нанес быку чудовищный удар кулаком в ухо. И тот рухнул подле его ног.
— Слава Могутке! — воскликнул, не подавляя восторга, князь Ярослав.
— Слава! — громогласно отозвалось войско.
Великий князь удовлетворенно пощипал перстами пышные усы и подъехал к богатырю.
— Силен же ты, кожемяка. Буду за тебя Богу молиться, дабы степняка побил.
Владимир повелел в ту же ночь облачиться дружине в доспехи.
На другое утро пришли печенеги и стали вызывать супротивника:
— Где же ваш муж? Наш готов!
— И наш готов!
И сошлись обе стороны. Печенеги выпустили своего мужа, а встречу ему устремился Могутка. Великан, увидев супротивника, посмеялся: да такого воина он раздавит как клопа.
Для поединка размерили между войсками место. Когда печенег двинулся на Могутку, кочевники подняли такой устрашающий гвалт (с визгом и воем), что хоть уши затыкай. Русичи же словно окаменели, застыв в напряженном суровом молчании; никогда еще не слышали они такого запугивающего разноголосого гама.
«Могутка чует лишь несусветный гомон степняков. Каково ему?» — озаботился Ярослав и тронул коня. Поравнявшись с кожемякой, коснулся перщатой рукавицей его плеча, ободрил:
— Не так страшен черт. За тобой Русь, друже!
— Ведаю, княже. Ведаю!
Ярослав увидел такие отважные, огненные и уверенные глаза, что он невольно успокоился и тотчас отъехал к русичам.
«И схватились (богатыри), и начали крепко жать друг друга, и удавил (русский) муж печенежина руками до смерти. И бросил его оземь».
Дружина княжеская, воскликнув победу, бросилась на устрашенное войско печенегов, кое едва могло спастись бегством. Развеселый Владимир в память сему случаю, заложил на берегу Трубежа город и назвал его Переяславлем:[108] ибо юноша русский переял у врагов славу.
Великий князь, наградив витязя и отца его саном боярским, возвратился с торжеством в Киев.
Могутка не был прежде ни воином, ни боярином. Возвел его в старшую дружину и в «княжьи мужи» сам великий князь.
Но по древнему обычаю вольный человек, превратившийся в воина, имел право перейти на службу в любую дружину, и тем не преминули воспользоваться сыновья Владимира.
— Я хотел, чтобы ты, Могутка, был в моей дружине. Будет тебе всеобщий почет, — молвил новгородский князь Вышеслав.
— Это в Новгороде-то? — рассмеялся полоцкий Изяслав. — Да у тебя новгородцы каждый день драки чинят. Вечно они чем-то недовольны. Не приживется у тебя, Могутка.
Великий князь, послушав разговоры сыновей, рассудил:
— А пусть сей славный воин сам себе дружину выберет.
Капустные глаза Могутки остановились на Ярославе.
— Изведал я, князь Ярослав Владимирыч, что в твоей ростовской дружине боярин Колыван служит. А я на его кожевне в трудниках ходил. Додон Елизарыч строг, беглецом меня сочтет. Надо ему обо всем самому поведать. Да и на Ростов охота глянуть, чу, на большом озере стоит. Ростовскую щуку охота пымать.
Дружинники рассмеялись, а Ярослав подошел к Могутке, обнял за плечи и тепло изронил:
— Рад, друже, за твой выбор. У нас в Ростове ты будешь всегда чтим.
Глава 42
НЕЖДАННАЯ ВСТРЕЧА
Великий князь после шумного пира молвил сыновьям:
— Поспеете в свои города, отдохните, позабавьтесь охотой, побудьте подле отца.
Владимир Святославич, разослав сыновей по городам Руси, теперь редко встречался с ними. А пора уж к чадам своим приглядеться. В жизни всякое случается. Недругов у Руси хватает. Ныне ты во здравии, а завтра можешь и под вражеский меч угодить. Кому тогда наследовать стольным городом и быть великим князем?
Владимир Святославич не впервой задумывался об этом, но выбора в своих мыслях так и не сделал.
«Успею, — решил он. — Авось, Господь и даст долгую жизнь. А назовешь преемника — беду накличешь. Во-первых, на себя: Чернобог[109] только и ждет, дабы уволочь на тот свет. Стоит изречь, кому сидеть на престоле, и он — тут как тут. Наследника, мол, на боярском совете нарек, ныне к кончине готовься. А во-вторых, наследника остальные сыны не возлюбят, и загуляют по Руси междоусобицы. Кому не пожелается завладеть верховной властью? Нет, пусть обождут сыны другого часа, когда он будет стар, немощен и охвачен недугами. А ныне он крепок, как дуб, недаром ему наложницы покоя не дают. А их едва ли не тысяча. Дай Бог успеть с каждой красавицей на ложе побывать. Прости, Господи, грехи тяжкие!»…
Великий князь перекрестился и пошел в Крестовую палату.
* * *Князь Ярослав решил поохотиться на тура или вепря. Что попадется. С ним подался в леса обычный десяток дружинников, — с неизменным Заботкой, а теперь и с Могуткой, молодым боярином, Могутой Лукьянычем.
Прошел час, другой, а удача князю не сопутствовала.
— Надо было ловчих с собаками взять, — посетовал Заботка. — Без гончих тяжеленько на зверя ходить. Нюх у них отменный. Никак от нас в дремучие леса убежали.
— Ничего, ничего, Заботка. И мы в дремучие леса углубимся. Где-нибудь на поляне и столкнемся.
