Валерий Замыслов - Ярослав Мудрый. Историческая дилогия
Надлежит немешкотно приготовить и съестные припасы: путь на Днепр тяжек и долог. Но всю дружину, он, Ярослав, в поход не отправит. Опасно оставлять крепость без воев. Урак тотчас войдет в город со своими «ратовниками» и наверняка сожжет недавно поставленную в центре Ростова дивную церковь Успения Богородицы.[107]
Прекрасный храм удалось-таки возвести, и помог Ярославу в этом… волхв Тихомир. От проповедников, с коими юноша пробирался по лесу, он изведал, что князь зело огорчен: в Ростове нет церкви, и что он ищет искусных умельцев, кои бы могли соорудить молитвенный дом для своих христиан.
Тихомир не повернул вспять от Смоленска, а поплыл вкупе с попами до Киева. Илларион и Федор поведали о задумке Ярослава великому князю и тот, уже прозванный народом «Владимиром Крестителем», громогласно обещающий воздвигнуть храмы по всей Руси, прислал в Ростов не только многоопытного, поднаторевшего мастера Протасия, но и двух ученых монахов.
— Ты достоин щедрой награды, — сказал Тихомиру князь. — Розмыслу и грамотеям, коих ты привел, цены нет. Говори, что ты хочешь?
— Я не хочу никакой награды. Я выполнил твой наказ, а теперь отпусти меня, князь.
— Отпущу, Тихомир.
Этот юноша всё больше нравился Ярославу. Не кривит душой, честен и отважен, верен своему слову и бескорыстен. Таких людей не так уж и много даже среди христиан.
— Протасий мне сказывал, что на обратном пути он крепко занемог, а ты его зело быстро исцелил.
— То не моя заслуга, князь.
— Так не леший же его исцелял.
— Исцеляли дары леса. Они волшебны, но ваши христиане забывают им поклоняться.
— Согласен, Тихомир… Я ведаю, что ты не примешь от меня никакой награды. Но у меня есть к тебе большая просьба, к коей ты волен и не прислушаться.
— Говори, князь.
— Ты зело даровитый лекарь, и я был бы рад, если бы ты, Тихомир, стал исцелять в Ростове недужных людей.
— Княжеских?
Если бы Ярослав ответил утвердительно, то он заведомо узнал бы решение волхва: нет.
— Лекарь обязан видеть перед собой лишь недужного, а кто он — княжеский слуга или ростовец-язычник — для врачевателя должно быть всё равновелико.
— Твои слова справедливы, князь. Я подумаю над ними.
Тихомир пришел к Ярославу через неделю.
— Я хочу служить недужным людям.
— Добро, Тихомир, — довольно произнес Ярослав. — Я отведу тебе комнату в княжеском тереме, и ходи врачевать, куда захочешь.
— Спасибо, князь, но я не хочу жить в твоем тереме. Найду себе место среди ростовских людей.
— Воля твоя, Тихомир, но коль понадобится помощь, ворота моего двора всегда для тебя открыты.
Вскоре Ярослав изведал, что многие ростовцы прохладно приняли внука Марея. Он предал не только своего учителя, но и волхвов Велесова дворища. Такого прегрешения кудесники не прощают.
Князь даже поручил некоторым своим слугам, чтобы те незаметно приглядывали за Тихомиром, дабы в нужный момент отвести его от беды.
Но шли дни, недели, а юношу, кой обосновался в избенке старого язычника Овсея, никто не трогал.
А затем к нему явился сильно занемогший человек, коего Тихомир исцелил в считанные дни. И потянулись к чудодею-знахарю ростовцы…
Затем мысли Ярослава вновь перекинулись к дружине. Он возьмет с собой лишь двести воев и семь ладий из десяти. Сто воев останутся для охраны крепости под началом Колывана.
Ярославу уже совсем стал не надобен дядька-пестун. Тот и прежде не шибко-то пестовал юного князя, по-прежнему оставаясь черствым и даже безучастным ко многим его заботам. По всему чувствовалось, что Додон мечтает о самостоятельной власти, вот и пусть какое-то время повластвует в Ростове. Лишь бы только дров не наломал. Но о том будет еще с ним беседа.
Ярослав порывисто поднялся из кресла и пошел в гридницу к дружинникам.
Глава 40
ВСТРЕЧА С СЫНОМ
Великий князь Владимир Святославич с изумлением разглядывал сына. Как же он вырос, изменился! На целую голову выше отца. Слегка продолговатое лицо, в курчавой русой бородке, волевое, мужественное. Глаза выразительные и вдумчивые.
— Однако, — только и произнес великий князь, и на сердце его почему-то стало тревожно.
Он хоть и обнял сына, хоть и устроил в его честь угощенье, но глаза его оставались строгими.
Оставшись в покоях с глазу на глаз, князь недоброжелательно высказал:
— Худо ты, Ярослав, посидел на Ростовском столе. И язычников не крестил, и дань мне не доставлял.
— А скажи мне, отец, в коих городах, кроме Киева и Новгорода, прошло крещение благополучно?
Ярослав посмотрел на отца в упор, и тот так и не ответил на его вопрос.
— Ну, а дань, почему себе заграбастал?
— Острая нужда заставила. Крепость Ростова оказалась маломощной, с трухлявым частоколом. Пришлось новый дубовый тын ставить, валы насыпать и ров рыть. Тьма народу понадобилась. Решил к смердам обратиться, а у них страда на носу. Посулил год дань не брать.
— Ну, а в остальные годочки, куда ты дань девал, хитрец?
— Да уж в свои лари не прятал. Дружинникам поделил, как того обычай требует.
— Обычай обычаем, — хмыкнул Владимир Святославич, — но часть дани ты обязан отсылать в Киев.
— Но ты сам ведаешь, отец, прямых путей на Киев нет. Не по воде же месяцами добираться?
— Опять ловчишь, сын. Отыскался у тебя и прямой путь. Через Смоленск!
— Но и он далек и не прост. На подводах не проедешь.
— Дружинников посылай!
— Да ты что, отец? В переметную суму много ли втиснешь? А может, мне всю дружину к тебе отсылать, оголив на полгода Ростов?
— Не ерничай! Чу, сказывают, башковитым зело стал. Не рано ли над отцом начал измываться?
— И в мыслях не держал, отец. Толкового выхода не вижу.
— А надо видеть, с оглоблю вымахал! Князь Олег еще в 907 году дань из Ростова получил. Дань и дружину! Аль того не было?
— Было, отец. Историю Руси не худо ведаю. И совсем не в дани было дело. Князь Олег вытребовал от своего наместника, дабы тот привел свою дружину в войско Олега, когда князь собирался выступить на Царьград. Наместник плыл на ладьях и дань с собой привез. Но то случай особый.
— Вот и у тебя случай особый, а дань не привез. Кем ты себя возомнил, Ярослав? Все сыновья мне дань платят, один ты самоуправствуешь!
Великий князь перешел на повышенный и резкий тон, и Ярослав понял, что дальнейшее пререкание с отцом может привести его к негодованию, в коем он становится непредсказуем.
— Не ты ль учил меня, отец, никогда не обижать дружину и всегда с ней советоваться? Я не забываю твоего мудрого совета. Мои дружинники, войдя в город, остались без жилья. Данью они расплачиваются с плотниками, кои рубят им избы, на дань же покупают себя износившуюся одежду и даже новые доспехи. Ничего нет вечного. Но даю слово, отец, что после страды, если ты меня вернешь в Ростов, я непременно вышлю тебе дань. И буду делать сие после каждого полюдья.
— Ну, хорошо, хорошо. Давно бы так, — смягчил голос Владимир Святославич. — А теперь хочу глянуть на твою дружину. Надо готовиться к лютой сече.
Глава 41
КОЖЕМЯКА МОГУТКА
В конце августа 994 года печенеги выдвинулись из степей и хлынули к Днепру.
Дружины великого князя стояли в Киеве. Владимир Святославич собрал сыновей на ратный совет.
— Давно не собирал вас, сыны мои любые. Жестокий ворог идет на Русь, и ныне у него другая цель. Не пограбить, а захватить наши города и веси, и посадить в них ханских подручников. Для оного кочевники собрали несметное войско. Где будем встречать злого ворога?
— А и раздумывать нечего, батюшка, — начал свою речь Новгородский князь Вышеслав. — Надо в Киеве степняков дождаться. Крепость любую осаду выдержит.
Поддержал Вышеслава и Полоцкий князь Изяслав:
— Брат дело говорит. В Киеве надо печенегов ждать.
Ярослав же резко высказался против братьев:
— В Киеве отсиживаться нам никак не можно. Печенеги разорят половину Киевской Руси. Столь беды натворят, что и за долгие годы ее не избыть. Тысячи людей в полон сведут, городки и веси пожгут. Да разве можно такое терпеть, братья?! Встречу выходить надо, встречу! «Иду на Вы!» Скоро же все забыли победный клич деда нашего Святослава. Выходить надо из Киева, великий князь!
Ярославу вторил Тмутороканский князь Мстислав:
— Я — на стороне Ростовского князя. Надо, батюшка, на степняков идти.
Совет раскололся. Владимир Святославич пытливо оглядел сыновей. Разные они — и по возрасту, и по складу ума, и по нраву своему. Одни — осторожны и кротки, другие — молчаливы и себе на уме, как Святополк, третьи — дерзки и храбры, как Мстислав и Ярослав. Два последних в деда пошли, Святослава Игоревича… А вот Святополк всегда на советах отмалчивается: он не сын великого князя, значит, нечего ему и речи держать.
