Александр Тамоников - Николай II. Расстрелянная корона. Книга 1
– Надо бы папу посмотреть. Худо ему.
– Он в постели?
– Разве вы не знаете, что его может уложить в постель только какой-нибудь очень серьезный недуг?
– Знаю. К сожалению, император не верит в медицину. Он один из самых непослушных пациентов, с которыми мне когда-либо приходилось иметь дело. У него довольно странный обычай не признаваться в своей болезни, будто в этом есть что-то постыдное, а уж насчет лечения я и не говорю. Но идемте, ваше высочество. Я займусь императором.
Александр Александрович с неохотой позволил Боткину осмотреть себя.
Одеваясь, он спросил доктора:
– Ну и что нашел, Евгений Сергеевич?
– У вас, ваше величество, начинается инфлюэнца. Вы ведь испытываете усталость, головную боль, ломоту в суставах, не так ли?
– Эка невидаль. Простуде всякий человек подвержен. Особенно зимой. Инфлюэнца – ерунда, дней за пять пройдет.
– Вам необходим постельный режим, горячие ножные ванны с горчицей. Вскоре, дня через два, повысится температура, будем принимать лекарства.
– Это опять белый порошок с хинином?
– Не только, ваше величество.
– Вам, лекарям, только дай, до смерти залечите.
– Я исполняю свои обязанности, ваше величество, и настоятельно советую, чтобы вас осмотрел профессор Захарьин.
Александр Александрович посмотрел на Боткина.
– Из-за какой-то ерунды вызывать из Москвы Григория Антоновича? По-вашему, у него дел в университете нет?
– Дела, конечно, у профессора есть, но здоровье государя важнее.
– Да что за надобность? Сам и лечи.
– Мне нужна консультация. Если бы не ушиб спины при крушении поезда в Борках, не лихорадка, упадок сил и сильное кровотечение носом во время визита в Данию, то я не стал бы беспокоить профессора.
– Говорю же, вам только дай, залечите. Ладно, вызывайте Захарьина.
– Слушаюсь. А вам следует лечь в постель.
– Лягу, когда невмоготу станет.
– Вечером ванны, ваше величество. Первый прием лекарств после ужина.
– Хорошо. Ступайте, мне поработать надо.
Николай Александрович и доктор Боткин покинули кабинет императора. Пройдет немного времени. Боткин станет лейб-медиком и будет служить царской семье верой и правдой до конца дней своих. До страшной ночи в подвале Ипатьевского дома.
Выйдя в коридор, доктор обратился к цесаревичу:
– Ваше высочество, я просил бы вас направить вызов профессору Захарьину.
– Конечно. Дела плохи?
– Пока нет, но государь совершенно не следит за здоровьем. Меня беспокоит не инфлюэнца. Эта болезнь пройдет. Опасения вызывают боли в области почек. С ними шутить нельзя. Необходимо комплексное обследование, да разве император позволит его провести! Послушаем, что скажет профессор Захарьин.
– Да, Евгений Сергеевич. Извините, я хотел бы поговорить с вами о другой болезни.
Боткин не без удивления посмотрел на цесаревича.
– Вас тоже что-то беспокоит?
– Нет. Это другое. Скажите, доктор, а правда, что человек, больной гемофилией, может умереть от пустяковой царапины?
– Больной гемофилией? А почему?..
Николай Александрович прервал врача:
– Евгений Сергеевич, пожалуйста, не спрашивайте меня ни о чем. Я хочу получить от вас ответы на свои вопросы.
– Хорошо. Гемофилия, как известно, это несвертываемость крови. Болезнь передается по женской линии, но подвержены ей в подавляющем большинстве мужчины, а точнее, мальчики и юноши, которые могут дожить примерно до двадцати лет. Больше – это редкость. То, что гемофилия может привести к смерти от пустяковой царапины, конечно же, преувеличение. Опасны обильные кровотечения от серьезных ран. Скажем, удаление зуба чревато летальным исходом. Но главная опасность этой родовой болезни во внутренних кровотечениях. Это могут быть кровоизлияния в мозг, надеюсь, понятно, с какими последствиями, в кишечно-желудочный тракт, в суставы. Последние особенно болезненны. Больные гемофилией долго не живут, как я уже говорил, но известны случаи, когда они создавали семьи, рожали детей, причем здоровых. Таких случаев мало, но они имели место.
– А болезнь эта поддается лечению?
– К сожалению, практически нет.
– Понятно. Теперь последний вопрос: «Обязательно ли болезнь передается от, скажем, бабушки к внучке?»
– Я, кажется, понимаю, кого вы имеете в виду. Нет, ваше высочество, не обязательно.
– Благодарю вас, Евгений Сергеевич. Прошу наш с вами разговор сохранить в тайне.
– Конечно, ваше высочество.
– Я сегодня же распоряжусь вызвать в Петербург профессора Захарьина.
– Хорошо. После ужина я навещу императора.
– Еще раз благодарю.
Профессор Захарьин прибыл в Санкт-Петербург через два дня, когда высокая, под сорок градусов, температура уложила-таки императора в постель.
Известного медика в покои государя проводил Евгений Сергеевич Боткин.
У Александра Третьего после приема лекарств улучшилось состояние. Он находился в хорошем, для больного человека, естественно, настроении.
– Здравствуйте, ваше величество! – приветствовал царя профессор Захарьин.
– Здравствуй, Григорий Антонович! Видишь, какие у меня упрямые, дотошные врачи. Они оторвали тебя от работы.
Александр Александрович попытался встать, но Захарьин сказал:
– Лежите, ваше величество. Я подготовлю инструмент и осмотрю вас. А вызвали правильно. В университете и без меня обойдутся. Здоровье императора – это самое главное.
– Так вызвали-то по ерундовому поводу.
– А вот это мы сейчас и узнаем. – Захарьин осмотрел царствующего пациента и заявил: – Евгений Сергеевич прав, у вас инфлюэнца. Температура продержится еще день-два, и вы пойдете на поправку. Лечение вам назначено правильное, мне добавить нечего.
– Значит, ничего страшного?
– Серьезного ухудшения нет, улучшение наступит в ближайшие дни. Я бы советовал вам на какое-то время перебраться в Крым. Сухой климат пойдет вам на пользу.
В разговор вступил Боткин:
– У государя усиливаются боли в спине, становятся довольно частыми. Не связано ли это с почками, Григорий Антонович?!
– На данный момент я не вижу ничего серьезного, – проговорил Захарьин.
Возможно, впервые в своей врачебной практике опытный, признанный доктор, профессор Захарьин оказался не на высоте. Как показало дальнейшее развитие событий, уже тогда, в январе 1894 года, у Александра Третьего развивалась болезнь почек, оказавшаяся смертельной.
Но император успокоился. Он не придавал особого значения советам врачей, не обратил внимания на обеспокоенность доктора Боткина.
Перестал волноваться и наследник Николай Александрович. Он с нетерпением ждал встречи со своей горячо любимой Аликс.
Прошла зима, зажурчали ручьи.
2 апреля того же года цесаревич со свитой выехал из Петербурга. Через два дня он прибыл в Кобург, где на перроне его ждала Аликс. Невозможно передать словами ту радость, которая сопровождала встречу. Российское представительство было прекрасно принято и размещено в богатых апартаментах кобургского замка. Вечером гости вместе со всем семейством принцессы отужинали и отправились в оперу.
5 апреля после кофе, то есть часов в десять утра, Николай Александрович получил возможность поговорить с Аликс. Они беседовали более двух часов. Николай Александрович пытался убедить принцессу сменить религию, но у него ничего не получалось.
Алиса слушала пылкие речи любимого, плакала и постоянно повторяла:
– Нет, невозможно. Это страшный грех. Я не могу. – Слезы душили ее.
Николай Александрович отступил. Он жалел страдающую девушку, пребывал в отчаянии, не знал, что делать.
Через несколько часов после первого разговора Николая и Аликс в Кобург прибыла английская королева Виктория. Как только это стало возможным, девушка направилась к своей бабушке. Она опять плакала, не видела выхода из создавшегося положения, но желала стать женой Николая.
Сердце строгой королевы дрогнуло. Она очень любила внучку и неожиданно благословила ее на брак с русским цесаревичем. Более того, Виктория объяснила принцессе, что православие не слишком-то отличается от лютеранства. Это оказало влияние на Аликс.
Сторону Николая принял и кайзер Германии Вильгельм, прибывший на следующий день. Он тоже пытался подействовать на Алису.
Однако все страхи принцессы окончательно развеяла ее сестра, великая княгиня Елизавета Федоровна. Ей в свое время не требовалось переходить в православную веру, поскольку ее жених Сергей Александрович не обладал правом престолонаследия. Но она охотно сделала это. Теперь Елизавета объяснила сестре, что переход в другую веру при отношениях, сложившихся у Николая Александровича и Аликс, не является отступничеством, а значит, и грехом.
Девушка не объявляла о своем решении, и никто не знал, каково оно будет. Его ждали многие. Николай все же добился того, что казалось невозможным. Это произошло на второй день после свадьбы Эрнста Людвига и Виктории, в пятницу, 8 апреля.
