Бернард Корнуэлл - Приключения Натаниэля Старбака
Глава тринадцатая
Дивизия генерала Худа вырвалась из Восточного леса, ударив по флангу наступавших янки как приливная волна. Большинство солдат Худа были техасцами, но в его распоряжении имелись и батальоны из Алабамы, Джорджии, Миссисипи и Северной Каролины, все ветераны. Они намертво остановили продвижение янки по главной дороге и, выстроившись цепью на лугу, развернулись в сторону кукурузного поля на севере. Одного залпа оказалось достаточно, чтобы скосить ряды наступавших по кукурузному полю янки, а потом техасцы рванулись вперед с примкнутыми штыками, выкрикивая боевой клич мятежников. Небольшие группы янки оказали сопротивление и были уничтожены, но большинство обратилось в бегство. Атака северян выдохлась, контратака мятежников разрасталась, и оставшиеся в живых защитники старой оборонительной линии - побитые, истекающие кровью солдаты из Луизианы, Джорджии и Виргинии - устремились вперед вместе с солдатами Худа.
У Северного леса в бой вступила артиллерия янки. Она не могла пустить в ход картечь, поскольку местность была усеяна ранеными северянами, так что канониры укоротили запалы разрывных снарядов насколько осмелились и открыли огонь. Снаряды рвались на кукурузном поле, разбрасывая людей и добавляя новые клубы дыма к похожей на облако завесе над побитой кукурузой. Звук канонады достиг новой и ужасающей силы. Артиллеристы северян лихорадочно работали, стреляя из некоторых пушек "дуплетом", выбрасывая пару снарядов, которые разрывались спустя мгновение после выстрела. Орудиям у главной дороги не мешали раненые, и они обрушили свою картечь на продвигавшихся по дороге техасцев. Один из набитых пулями цилиндров прошил сорок футов изгороди и осыпал своими осколками роту мятежников. Из Северного леса появилась пехота северян, добавив залпового огня, и всё это время пушки мятежников забрасывали снаряды с длинными запалами над знаменами дивизии Худа, беспокоя артиллеристов северян.
У северной кромки кукурузного поля упорно сопротивлялись артиллеристы янки. Они пытались продолжить сражение, но находились в радиусе стрельбы техасских застрельщиков, и одно за другим орудия были брошены. Конфедераты еще рвались вперед, оставляя на кукурузном поле груды убитых и умирающих, пробиваясь сквозь ярость пуль и снарядов, словно могли отбросить янки за Хейгерстаун. Некоторые из офицеров пытались сдержать своих людей, зная, что продвинулись слишком далеко, но в шторме стали и свинца невозможно было расслышать ничей голос. Сражение превратилось в уличную драку, ярость против ярости, солдаты умирали на превратившемся в царство смерти кукурузном поле.
Полк миссисипцев преследовал разбитых янки до северной кромки переломанной кукурузы в уверенности, что добьет разбежавшиеся войска, но у изгороди поджидала пенсильванская пехота. Стрелки в синих мундирах залегли, положив дула ружей на нижний ярус изгороди. Стоящий человек ничего не смог бы рассмотреть в дыму, но на уровне земли поджидавшая пехота могла увидеть ноги атакующих.
Они выжидали. Ждали, пока мятежники не окажутся в тридцати шагах, и дали залп, прошивший ряды солдат Худа и одним резким ударом заставил мятежников замолчать. На один лишь миг, одно мгновение полного оцепенения, на поле битвы воцарилась тишина, словно над головами пронеслись крылья ангелов смерти, но затем ее нарушил скрежет шомполов в стволах, когда пенсильванцы поднялись, чтобы перезарядить оружие, а пушки северян с грохотом отскочили назад на лафетах, добавив еще больше крови к резне на кукурузном поле. Передние ряды конфедератов превратились в хаос извивающихся тел, крови и стонов. Солдат подхватил павший флаг Миссисипи и был застрелен. Второй солдат схватил знамя за бахрому и потащил его назад через кукурузу, когда пенсильванцы дали второй залп, с ужасающей силой вгрызшийся в плоть. Знамя опять пало, пробитое пулями. Третий солдат схватил флаг и высоко его поднял, а потом стал отходить от обстрела, пока не повалился наземь, с пулями в животе, паху и груди. Четвертый водрузил знамя на штык и отнес его назад, где остатки батальона наспех сформировали шеренгу, отвечая на выстрелы пенсильванцев. Пространство между двумя шеренгами выглядело шевелящейся массой грязи, вздымающимся и ползущим клубком гигантских слизней, которые безуспешно пытались найти укрытие. Это были раненые, отбрасывавшие в сторону мертвецов в попытке воссоединиться со своими соратниками по оружию.
Правый фланг атаки Худа ворвался в Восточный лес. Там, под защитой расщепленных пушками северян деревьев, техасцы налетели на янки, которые продвигались на юг. Люди сражались на расстоянии плевка. Время от времени обе стороны обменивались выстрелами, не желая отступать, но в то же время не в силах и продвинуться вперед, но постепенно мятежники взяли вверх, когда из долины подтянулись новые солдаты. Янки отступили, и это отступление подстегнула штыковая атака мятежников.
Старбак и его солдаты изнывали от усталости, ушибов, ран и жажды, но сражались в лесу с отчаянием людей, верящих, что одно последнее усилие избавит от врагов. Снова и снова янки наступали, и раз за разом их отбрасывали назад, и на сей раз оказалось, что лес можно полностью от них очистить. Одна группа северян превратила штабель дров в небольшой редут. Дула их винтовок выбрасывали над поленницей длинные языки пламени. Старбак стрелял из револьвера с убийственно близкого расстояния, и янки неожиданно оставили поленницу, когда стремительная атака вопящих техасцев ударила по ним справа. Небольшая черная собачонка осталась рядом со своим мертвым хозяином, бегая туда и сюда и жалобно лая на пробегающих мятежников. Старбак снял с плеча винтовку, остановился, чтобы ее перезарядить, и побежал в гущу сражения. Он подошел к извивающейся по лесу дороге и пригнулся на обочине, наблюдая, как янки бросились в стороны, спасаясь от атаки. Он выстрелил, увидел, как янки растянулся на растущей посреди дороги траве, и пересек проселочную дорогу. Сражение, похоже, начало затихать, когда янки устремились из леса, и, присев на небольшом выступе известняка, Старбак кропотливо перезарядил револьвер.
Через дорогу перебежал Люцифер, ведя на самодельном поводке из двух винтовочных ремней черную собачонку.
- Тебе не следует здесь находиться, - сказал Старбак, освободив для паренька место за выступом.
- Всегда хотел иметь собаку, - гордо произнес Люцифер. - Надо подобрать ему кличку.
- В лесу еще остались янки, - сказал Старбак, рычажком забивая заряд в ячейки револьвера.
- Одного я подстрелил, - заявил Люцифер.
- Чертов ты дурак, - ласково пожурил его Старбак. - Они сражаются за твою свободу.
Он забил заряд в последнюю ячейку и перевернул револьвер, чтобы насадить капсюли.
- Я бы и больше пристрелил, - продолжил Люцифер, - только оружие дало сбой, - он протянул Старбаку свой револьвер. Спусковой крючок едва держался.
- Ему нужна новая боевая пружина, - заключил Старбак, вернув оружие, - но тебе не следует сражаться. Черт, да эти ублюдки пытаются освободить тебя, а ты убиваешь бедных сучьих детей.
Люцифер не ответил. Он нахмурившись посмотрел на свое оружие и дернул спусковой крючок в надежде, что приведет в действие хоть какую-то часть механизма. Собачонка поскуливала, и он ее приласкал. Это был недавно отнятый от матери щенок с жесткой темной шерстью, приплюснутым носом и обрубленным хвостом.
- Эти сволочи тебя убьют, - предупредил его Старбак. - Вместе с твоей собакой.
- Значит, я умру, - дерзко ответил Люцифер. - И на небесах мы будет вашими хозяевами а вы - нашими рабами.
Старбак осклабился.
- Я не рассчитываю увидеть небеса.
- Но, может, ваш ад - это наш рай, - довольно заключил Люцифер. - Бес, - добавил он.
- Бес? - Удивился Старбак, - Бес дьявола?
- Щенок! Я назову его Бесом, - удовлетворенно пояснил Люцифер, потрепав Беса за уши. - Надо достать тебе мяса, Бес.
Обрубок хвоста неожиданно завилял, когда собака лизнула лицо Люциферу.
- Всегда хотел собаку, - повторил Люцифер.
- Тогда позаботься о нем, - сказал Старбак, - и о себе тоже.
- Меня не убить, - уверенно заявил Люцифер.
- Каждый из лежащих здесь трупов думал так же, - с ухмылкой заметил Старбак.
Люцифер покачал головой.
- Не убить, - настаивал он. - Я съел могилу янки.
- Что ты сделал?
- Я нашел могилу мертвого янки, - признался Люцифер, - и ждал до полуночи, а потом съел щепотку земли с могилы. Никому из янки теперь меня не убить. Этому меня научила мать.
В последних словах Старбаку послышалось нечто трогательное.
- Где твоя мать, Люцифер?
Мальчик пожал плечами.
- Она жива, - неохотно ответил он.
- Где она?
Мальчик мотнул головой и снова пожал плечами.
- Она жива, - он дергал за бесполезный крючок. - Но меня продали. Решили, что я чего-то да стою, - он дотронулся до своей кожи. - Я не сосем черный. Если бы я был действительно черным, меня ни за что бы не продали, но они думали, я смогу стать домашним рабом, - он пожал плечами. - Я сбежал.
