Ближний круг госпожи Тань - Си Лиза

– По вашему мнению, госпожа Ян стала жертвой насилия? – спрашивает магистрат Фу.

– В подобных случаях, – ровным голосом отвечает повитуха Ши, – мы с дознавателем всегда обращаем внимание на выражение лица. Мы не заметили страха. Госпожа Ян выглядит умиротворенной.

Мой взгляд неохотно возвращается к Целомудренной тетушке. Бабушка учила меня смотреть на лица пациента, но она также говорила, что вопросов анатомии и смерти следует избегать.

– Вы можете подтвердить, что она была девственницей? – спрашивает магистрат Фу.

Я не понимаю, какое отношение это имеет к смерти тетушки, но повитуха Ши отвечает:

– Я провела надлежащий осмотр. Родовые врата не пострадали.

Подумать только, тетя-пряха всю жизнь оберегала врата, чтобы уже после смерти их целостность нарушил палец повитухи Ши… Не только я расстроена. Две женщины, сидящие позади меня, падают в обморок, и слуги несут их во внутренние покои. Магистрат не обращает на это внимания.

– Для ясности. Туда не вставлялся нож, который мог бы проникнуть в жизненно важные органы?

Повитуха Ши качает головой.

– Мне нужен словесный ответ, – напоминает ей магистрат.

– Нет. Насколько я могу судить, ни один посторонний предмет или человеческий орган не проникал в ее родовые врата.

– Значит, мы можем предположить, что она не совершила самоубийство, чтобы сохранить лицо или защитить тайного любовника, – заявляет магистрат.

Эти домыслы меня ужасают. Почему господин Ян не пресекает эту линию допроса?

– Верно, – отвечает повитуха Ши. – И вряд ли ее кто‑то держал под водой.

Магистрат Фу не расспрашивает повитуху Ши о травме головы тетушки, хотя, как сам говорил, это повреждение кажется важным фактом. Он отпускает повитуху и вызывает меня в качестве следующего свидетеля. Я поднимаюсь, и перед глазами все плывет.

Когда приступ головокружения проходит, я медленно бреду по проходу и сажусь на место. Выгляжу я, наверное, ужасно, но, возможно, все считают, что этого и следовало ожидать, ведь я женщина – от природы хрупкое создание, не привыкшее находиться в публичном месте, да еще и ослабевшее после родовых мук.

Магистрат спрашивает, при каких обстоятельствах я нашла тело. Я отвечаю кратко и по существу.

– Вышла во двор и нашла.

Я ожидаю, что он начнет подробно расспрашивать меня, как лежало тело и что еще я могла видеть, но он движется в совсем другом направлении.

– Мне сказали, что вы были близки с госпожой Ян.

– Да.

– И вы знаете, как устроена Благоуханная услада?

– Я недавно вышла замуж, поэтому чего‑то могу не знать.

– Но вы изучали правила поведения для женщин?

– Меня воспитывали в соответствии с конфуцианскими канонами.

– Я правильно понимаю, что госпожа Ян ничего не знала о внешнем мире? – спрашивает он.

– Целомудренная тетушка всю жизнь прожила в этих стенах, никогда не покидая их пределы.

– Стала бы она бродить по территории в одиночестве поздно ночью?

– Нет.

– Но, видимо, все‑таки стала. – Он делает паузу, обдумывая несоответствие. – Позвольте перефразировать вопрос. Упала бы она на тропинке, знакомой с детства, пусть даже и ночью?

– Тетушка выросла возле этих прудов – они есть и в этом дворе, и в других местах, много их в основном саду Благоуханной услады. Но любая женщина с ножками-лотосами неустойчива.

– Пруд неглубокий. Мужчина просто встал бы и ушел, но она была женщиной. Возможно, она испугалась и запаниковала.

Я помню спокойствие тетушки, когда мои роды пошли не по плану.

– Она была не из тех, кто паникует. Но, не исключено, она потеряла сознание, когда ударилась головой.

Магистрат потянул за хвостики бороду.

– А не хотела ли она умереть? – произносит он, похоже желая охватить все возможные объяснения. – В конце концов, женщине трудно жить с осознанием, что она не исполнила свой женский долг.

– Если вы предполагаете, что она покончила с собой, потому что была старой девой, вы ошибаетесь. – Мой резкий тон вызывает ворчание мужчин. Я бросаю взгляд на мужа. Он унижен моей дерзостью и смотрит в землю. Мне следует воздержаться от продолжения, но я не могу остановиться. – Тетушка навестила меня накануне своей смерти. Мы договорились встретиться на следующее утро. И она хотела мне кое-что рассказать после того, как закончится месяц после родов…

– То есть вы считаете, что это был несчастный случай?

– Я всего лишь женщина. Не мне делать выводы, – говорю я, надеясь загладить свою вину перед мужем и его семьей за то, что покинула комнату, осквернила себя поисками Целомудренной тетушки и опозорила весь род, подняв крик, услышанный за пределами усадьбы.

Магистрат Фу отпускает меня. Я встаю, ощущая, как кровь хлюпает в прокладке. Я замираю. Это не должно происходить так быстро после рождения Юэлань. Заметив, что все смотрят на меня, я устремляюсь по проходу к своему месту, но не сажусь, а иду дальше, надеясь, что успею добраться до своих покоев раньше, чем кровь пропитает подол платья. За спиной я слышу слова магистрата Фу:

– Поскольку других свидетелей нет, я приступаю к вынесению решения.

Я заставляю себя идти дальше. Дохожу до галереи и опираюсь на балюстраду.

– Я считаю, что Ян Фэнши поскользнулась, ударилась головой и провела последние минуты без сознания, нахлебавшись воды. Поэтому я квалифицирую это как случайную смерть. Если обстоятельства изменятся и появятся новые доказательства, семья может назначить повторное дознание.

Похороны устраивают очень быстро. Поскольку Целомудренная тетушка была незамужней женщиной – никчемной ветвью на семейном древе, – обряды просты, их проводят через день после дознания. Месяц еще не прошел, и я не могу принять в них участие, но даже если бы сложилось иначе, я бы не рискнула, потому что слишком больна. Я должна попытаться обдумать симптомы, поискать какую‑нибудь инфекцию, но после дополнительного напряжения, вызванного дознанием, мои мысли путаются.

Наконец кто‑то – Маковка? – заметил мое состояние. В комнате появились слуги, они вносят стул и ширму и ставят их в дальнем углу комнаты, и я смутно догадываюсь, что это для доктора Вана.

Я вижу его во второй раз. Мне не доводилось проводить время в обществе разных мужчин, но меня снова поражает, насколько он отличается от моего ученого отца и лекаря-деда, от свекра и мужа. Доктор Ван выше любого из них. И, кажется, его широкие плечи способны выдержать вес Небесного свода. Он быстро исчезает за ширмой и задает вопросы через свекровь. Я отвечаю, как могу.

В течение следующих двух дней он пробует разные средства, и я должна их принимать. Сначала он прописывает мне напиток из вина и мочи мальчика. Затем заставляет вдыхать пары уксуса. Симптомы не уходят. На третий день он выписывает рецепт, и Маковка готовит отвар, который тоже не помогает. Мое состояние ухудшается. Свет в комнате приглушен. Я не замечаю, как проходит время, но моя грудь становится то твердой, то мягкой, потому что молоко иссякает. Приходит кормилица, которую я отвергла… А однажды надо мной вдруг нависает прекрасное лицо. Это то ли дух лисы, то ли призрак. Я вздрагиваю, закрываю глаза и отворачиваюсь.

– Юньсянь, – зовет меня призрак. – Юньсянь. Открой глаза. Это я. Мэйлин.

Я поднимаю веки. Это создание слишком безупречно, чтобы оказаться реальным: щеки напоминают освещенные солнцем облака, глаза черные, как вулканическое стекло, а волосы отражают свет, словно лунные отблески на пруду в полночь. Это не может быть моя подруга.

– Ты стройнее, чем стебель цветка, – провозглашает создание, опускаясь рядом с моей кроватью. Оно оглядывается через плечо. Я следую за его взглядом и вижу свекровь, стоящую у входа.

– Ей нужна бабушка. Госпожа Жу – лучший врач во всем Уси, она лечит женские недуги ниже пояса.

Госпожа Ко не шевелится.

– В этом нет необходимости, – говорит она. – Я попрошу доктора Вана вернуться. Он наш семейный врач, и ему я больше всего доверяю в женских покоях.

– Я все равно приведу госпожу Жу, – говорит прекрасное создание. Пока оно идет к двери, я смотрю, не выглядывает ли из-под платья лисий хвост. Но его нет.