Табал - Андрей Евгеньевич Корбут
Я пробыл у Марганиты совсем недолго, сообщил о предстоящем визите царя и тотчас ушел, оставив девушку наедине с ее мыслями.
Ерен приказал накрыть на стол и за ужином сообщил мне о своих намерениях высадить с северной стороны усадьбы виноградник, чтобы иметь возможность через несколько лет давить собственное вино.
— Я хочу разбить там тенистую беседку, и мой господин сможет отдыхать в ней сам или с нашей гостьей, — как бы невзначай напомнил он о предмете моих воздыханий.
К этому времени я уже смирился с мыслью о том, что Ерена не провести, но его изворотливый ум и природная наблюдательность могли лишить меня головы, и это начинало беспокоить. Теперь же, когда со дня на день сюда должен был приехать царь, опасность стала во сто крат реальнее.
Когда не знаешь, чего ждать от человека, сделай вид, что доверяешь ему, сделай его своим сообщником, и, возможно, тогда ты обнаружишь то, что скрывается на самом дне его души…
— Что она сегодня делала? — спросил я приказчика.
— Как обычно. Весь день оставалась с мальчиками. Они играли, она — сидела напротив клетки с канарейкой, которую мой господин подарил ей накануне, шепталась с ней, как с подругой, улыбалась ей, пару раз плакала…
— Кто за ней присматривает? — сама мысль, что за ней подглядываю не я один, вдруг показалась мне невыносимой. Наверное, это была ревность.
— Скиф Хатрас.
— Прикажи ему прекратить. Довольно. Если бы она хотела, давно бы убила себя. Любовь к братьям, желание их спасти пересилят ее боль…
— Как прикажет мой господин, — поклонился приказчик.
Я порывисто встал из кресла и заходил по комнате:
— Могу ли я довериться тебе, мой добрый друг?
— Я всегда надеялся на это, Мар-Зайя, — с готовностью откликнулся на этот вопрос Ерен.
— Что мне делать? Скажи, что мне делать? — заговорил я, изображая сильное волнение. — Как поступить, если эта любовь может меня погубить? Если я не смею ее любить… Нашу гостью зовут Марганита… Она — принцесса Тиль-Гаримму. А бережем мы ее для самого Син-аххе-риба.
Ерен от неожиданности присвистнул и, чтобы взять себя в руки, залпом выпил кубок вина, стоявший перед ним на столе.
— Не знаю, что и сказать…
— С тех пор как она здесь, жизнь для меня превратилась в муку. Да ты и сам это видишь. Я не могу ни забыть ее, ни бежать от нее, ни убить… Сама мысль о том, что она достанется моему царю, сводит меня с ума.
— Давай-ка выпьем, мой господин, — предложил Ерен. — Вино — вот лучшее средство от такой болезни. Выпьем и подумаем можно ли тебе помочь…
И мы стали пить. Мне пришлось влить в моего приказчика пол-амфоры вина. Тогда как я каждый раз незаметно отправлял содержимое кубка себе в рукав. Еще один фокус, которому меня научил дядя Ариэ.
Хмель развязал моему приказчику язык.
— Когда-нибудь я заживу той жизнью, о которой мечтаю. Усадьба… Слуги… Рабы… Много жен… Нет… много наложниц… У меня будет своя усадьба, свои слуги, свой приказчик. Много золота и серебра… Скоро я буду очень богат… А эта принцесса… Поверь, тебе надо или отказаться от нее, или бежать вместе с ней. Здесь тебе счастья не видать… Хочешь, я помогу тебе в этом? Это несложно. Есть раб… способный, отчаянный, смелый… на которого я могу положиться как на самого себя. Я дам его тебе. Бежать надо в Мидию или Шуприю… Там тебя не достанут ни люди Арад-бел-ита, ни гнев Син-аххе-риба.
Я прикинулся совсем пьяным:
— Да-да ты прав… бежать… в Шуприю… вот только просплюсь. Иди. Иди к себе, добрый друг… Я хочу спать… я невыносимо хочу спать.
Мне с трудом удалось выпроводить его за дверь.
Оставшись один, я задумался. Откуда у моего приказчика возьмутся золото и серебро, чтобы обзавестись усадьбой? Откуда эта уверенность, что он скоро станет богатым? Не хочет ли он нажиться на мне? Вряд ли моя голова стоит сегодня столько золота… Если только я не сбегу вместе с Марганитой и кто-то будет знать, где меня искать… А о чем еще может знать мой приказчик, спросил я себя. Не мог ли он и раньше пользоваться моей доверчивостью? И первое, о чем вспомнилось, — убийство ассирийца и его семьи из-за двадцати мин серебра в день скачек почти полгода назад.
Какое-то нехорошее предчувствие подтолкнуло меня отправиться к комнате, где жил мой приказчик, по тайным ходам, к сокрытой ото всех нише в стене.
Ерен, на мое удивление, оказался куда меньше пьян, чем хотел казаться. Он сидел на постели, опустив голову, и тяжело дышал. Но как только в комнату кто-то вошел (кто — мне не было видно из своего укрытия), Ерен очнулся и сказал совершенно внятно и вполне осмысленно:
— Мы больше не будем убивать и грабить горожан. Это становится опасным. Несколько дней назад я заметил, что за домом следят.
— Может, мне разобраться с этим? — по голосу я без труда узнал Хатраса.
— Убьешь одного, на его место придет другой. Вопрос в том, следят ли они за нами — или за нашей гостьей?
— Мой господин выяснил, кто она?
— Да. Будущая наложница Син-аххе-риба. И это нам на руку. Посадим ее и нашего хозяина на колесницу, отвезем в сторону гор. Надо, чтобы наши соглядатаи подумали, что они сбежали. А то золото и серебро, которое они якобы с собой забрали, оставим себе. Удача сама идет в наши руки. Ты поедешь с ними. В горах убьешь их и закопаешь тела.
— Я верен тебе до смерти, мой господин! — глухо ответил Хатрас. — Но я не подниму руку на Мар-Зайю…
— Когда это ты стал таким сердобольным? Забыл, откуда я тебя вытащил? Забыл, чем ты мне обязан?! — искренне удивился Ерен. — Что с тобой? Раньше ты не задумываясь резал женщин и детей, и вдруг отказываешься убить этого высокомерного фазана?
— Я не подниму на него руку, — повторил Хатрас, но теперь в его голосе послышались угрожающие нотки.
Ерен пошел на попятную.
— Ладно, ладно… И что на тебя нашло? Не буду тебя неволить… мы ведь почти друзья. Я сделаю все сам. Пока он пьян, это не составит труда. А ты ступай к принцессе. Потом тебе останется только вывезти их тела из усадьбы. Хоть это ты можешь сделать?
— Да, мой господин…
— Тогда не будем терять времени.
Я понял, что переусердствовал в своем стремлении докопаться до истины и, похоже, сам вырыл для себя яму. Даже не столько для себя, ведь я мог спрятаться и отсидеться в
