Геннадий Ананьев - Андрей Старицкий. Поздний бунт
Увы, никчемная точность.
Князь Дмитрий подвел полки к устью Свияги тоже на пару дней раньше срока, но не остановился поодаль от волжского берега в безделии, чтобы не привлекать к себе внимания казанцев, а начал мельтешить. Переправил он на противоположный берег несколько лазутных групп, которые, воротясь, известили, что берег пуст. Никого на нем, кроме редких рыбаков. Похоже, казанцы не имели сведений о подходе крупной русской рати.
Главный воевода князь Дмитрий, получив такие, как он посчитал, благоприятные известия, решил не ждать судовой рати, а самостоятельно переправиться всеми полками через Волгу, думая неожиданно ворваться в Казань, которая не успеет даже закрыть ворота.
Наивность невероятная. Казанцы не увальни-лежебоки. У них глаза и уши навострены. Хан Мухаммед-Амин получил известие о готовящемся походе уже вскоре после решения Думы и держал лазутчиков на Нижегородской дороге, зная о каждом шаге русских полков. Рыбаки на берегу Волги - тоже не случайные люди.
Менее осведомлен был хан о речной рати. Вернее сказать, ничего о ней не знал. Он и его военачальники Могли предполагать, что без кораблей поход не может обойтись - припасы осаждающим всегда подвозили водой - но в Казани не думали, что по Волге спускаются два полка с великим огневым нарядом, поэтому к встрече кораблей серьезно не готовились. Зато полки, приближающиеся посуху, они намеревались встретить достойно, и, как обычно, с хитростью, ловко изображая беспечность.
Как полагали военачальники казанского войска русские полки могут начать переправу чуть ниже реки Казанки, чтоб сразу же выйти на Арское поле, где и может состояться встреча двух ратей - место для сечи вполне подходящее, просторное и ровное. Строили они свой расчет и на том, что видимая тишина на берегу Волги наверняка расслабит русских ратников, которые, переправившись через реку, не станут сразу же облачаться в доспехи. Тем более в такую жару.
Так все и произошло. На спешно изготовленных плотах начали переправу русские полки. Передовой отряд, высадившись на берег, и в самом деле не спешил облачаться в доспехи и занимать оборону. Куда торопиться, если берег совершенно пуст, и лес, на полверсты отстоявший от берега, тоже девственно спокоен. Ни одной веткой не шелохнется.
Вот уже более половины русских ратников оказалась на казанском берегу. Колготня кругом, встречают новые плоты, сгружают пушки и ядра. Доспехи не надевают, чтобы легче было перетаскивать пушечные стволы с плотов на берег, не потеть в кольчугах в такую жару. Если враг появится - что не похоже, - долго ли набросить кольчугу, шлем с бармицей, опоясаться мечом и надеть на левую руку щит? Никто из ратников совсем не брал в расчет, что доспехи-то не под рукой, а в кучах у каждой сотни. Но с них великий ли спрос, если воеводы не предвидят опасности? Федор Бельский[99], Александр Ростовский[100], князь Курбский[101] и другие, не менее опытные воеводы, видимо глядя на князя Дмитрия Ивановича, главного воеводу, уверенно-беспечного, тоже расслабились.
Только когда переправилась почти вся конница и вся пехота, со стороны Казани показалось татарское войско. Не устроенное, малочисленное, словно впопыхах собранное.
- Вот в чем сила неожиданности, - вдохновенно воскликнул князь Дмитрий. - Вперед! На их плечах ворвемся в город!
Первыми понеслись на казанцев конники Большого полка. Стремительная туча. Казанцы встретили атаку хотя и не слишком дружно, но упрямо. Князь Дмитрий велел, не мешкая, ввести в бой все полки.
- Сомнем, навалившись всей силушкой, и - Казань наша. Как я говорил: на плечах отступающих в город войдем.
Даниил Щенин попытался было возразить:
- Спину бы прикрыть, не ровен час…
- От кого? Вперед! И только вперед! В скорости наша победа!
Приказа главного воеводы не ослушаешься. Могут рассудить либо как трусость, либо еще хуже - как измену.
Казанцы дрогнули, когда на них навалилась вся русская рать, и это выглядело вполне естественно. Русские ратники, вдохновившись, погнали бегущих, ряды полков расстроились, и в это время ожил лес. Он словно выплевывал тысячи конников, которые одновременно ударили по русской рати, и отсекли ее от плотов на берегу Волги.
Вряд ли кто из русских ратников смог бы вырваться из окружения, погибли бы все или оказались в плену вместе с воеводами ротозеями, не подоспей князь Андрей Иванович и Хабар-Симский. Когда караван уже подплывал к Казанке, впередсмотрящий головного Учана доложил с необычной тревожностью:
- Похоже, вниз по берегу сеча, - потом сказал уверенней. - Да, сеча. И плотов на берегу тьма. К ним наши пробиваются сквозь конные ряды татарские! Знать, туго там ратникам нашим.
- Все весла на воду. Навались! - не ожидая приказа князя Андрея, крикнул вож своему помощнику: - Дай знак остальным, чтобы поспешали за нами.
Пушкари спешно заряжали пушки, установленные на кичке[102], и только корабль повернул к берегу, где шла сеча, ядра полетели в самую гущу татарских всадников, метко, не задевая своих. Дробью бы обсыпать казанцев, куда как удобней, только опасно: своим может перепасть.
Два полка - не фунт изюма. Казанцы попятились, русские ратники вдохновились, но не вперед рванулись, что могло бы принести большую пользу, а начали упорнее пробиваться к плотам. Остановить их и повернуть на Казань уже не было никакой возможности. Оказавшаяся во власти страха, большая масса людей, боящихся смерти или пленения, которое страшнее смерти, неуправляема.
- Ну что, принимаем рать на борта, а своими полками сдерживаем натиск нукеров? - спросил Хабар-Симский князя Андрея.
- Именно так. Дного выхода нет. Пусть и плоты используют. Возьми на себя переправу.
Хабар-Симский сбежал по сходням и фактически полностью взял в свои руки организацию переправы. Одних он посылал к плотам, других на учаны, ладьи и юмы. Теперь пушки со всех кораблей начали стрелять дробью, здорово вредя казанцам, и те ослабили напор. Переправив часть войск на противоположный от Казани берег, воевода вернулся за теми, кто продолжал твердо удерживать противника, не давая возможности казанцам захватить юмы и огневой наряд.
Казанцы, напирая, несли большие потери, особенно от дроби и меткой стрельбы рушниц, но и ряды защитников таяли. Попробуй в такой обстановке погрузиться на корабли - не получится.
Только наступившая ночь спасла жизнь многим храбрецам. Остатки полков речной рати бесшумно погрузились на корабли, которые моментально оттолкнулись от берега и направились вверх по Волге. Только учан с князем Дмитрием и иными, оставшимися в живых воеводами, держал путь в устье Свияги.
Князь Андрей не повел свой караван в Басильсурск, а, поднявшись вверх на десяток верст, пристал к берегу Нагорной стороны, и тут же послал гонца уведомить князя Дмитрия о своем местоположении. Он уже не мог самостоятельно принимать решения, ибо теперь был в подчинении князя Дмитрия.
- По уму бы причалить в Васильсурске и ждать слова царя Василия Ивановича, а не здесь торчать, на неустроенном берегу, - высказал свое мнение Хабар-Симский, и князь Андрей с ним согласился.
- От рати едва ли половина осталась, да и наши полки заметно поредели. Посечено и пленено изрядно. Нечего думать о новом наступлении на Казань. Придется ждать, что решит государь, а он либо отменит поход, либо пошлет новые полки нам в помощь. А на это не одна неделя нужна. Подождем, однако же, слово братца моего Дмитрия Ивановича, он - главный воевода, а не мы с тобой.
Вскоре от князя Дмитрия к нему прискакал гонец с твердым приказом явиться на совет в главный стан на Свиягу.
- Поедем вместе, - повелительно предложил Хабару-Симскому князь Андрей Иванович, - вдвоем сподручней станет противиться, если затеет князь Дмитрий неурядицу.
- Что ж, поедем, если так лучше считаешь. Совет начался не совсем обычно: главный воевода не стал предлагать соратникам высказывать мнения, чтобы решить, как действовать дальше, а тоном, не терпящим пререканий, заявил:
- Я принял такое решение: поход окончен. Неудача случилась не по нашей вине. У нас оказалось мало сил. Если волен будет царь Василий Иванович готовить новый поход, посоветую ему послать вдвое больше сил.
- Не много ли берешь на себя, - остановил главного воеводу князь Андрей, пользуясь правом брата, хотя и младшего. - Поход затеян по воле государя нашего, потому отменить его волен он один. Ты, как главный воевода, вправе приказать нам, - князь обвел рукой присутствующих воевод, число которых после боя у Казани поуменьшилось, - и мы вынуждены будем подчиниться, но мой совет тебе, брат: не гони вскачь да наобум. Давай сообща помозгуем. У нас тоже есть головы, и в ответе все за позор поражения.
Не очень-то был доволен главный воевода таким смелым словам воеводы речной рати. Осадить бы его, поставить на место, но, как ни крути, все же брат, нельзя с ним ссориться прилюдно, да и разумность в его словах есть. Пусть самодержец Василий Иванович решает. Послать к нему гонца и - гора с плеч. Легко пошел Дмитрий на попятную:
