Михаил Волконский - Два мага
– Беда грозит немалая, – подтвердил банкир, качая головой из стороны в сторону, – до полного разгрома еще далеко, но беда грозит... В Лондоне эта гениально-сумасшедшая голова Питт открыто предлагает парламенту вооруженной силой заставить русских оставить в покое Турцию. Пруссия готовится к войне с Россией по этому поводу и ждет лишь от Австрии уверения, что она сохранит нейтралитет. Все это грозит европейской войной и усложнит финансовые дела. Наконец, Россия может бороться без ущерба для своей кредитоспособности с Турцией, но с Англией и Пруссией ей не совладать. Польша также примкнет к этому союзу. И сколько крови прольется! – горестно протянул банкир.
– И сколько солидных банкиров лопнет! – подсказал ему Феникс.
– Да, могут и солидные банки лопнуть, и все это из-за одного человека – Потемкина!..
– Но он, кажется, – возразил граф, – почил на лаврах в Таврическом дворце и занят лишь составлением планов в руководство Репнину, который теперь вместо него в действующей армии.
– Репнин другое дело; если бы он оставался, было бы прекрасно. Но Потемкин возвращается в армию...
– Когда же он успел решить это?
– Сегодня утром. Сегодня к нему приехал из Галаца курьер от Репнина с известием, что тот хочет заключить перемирие с турками, и светлейший через три дня желает выехать из Петербурга.
– И вам уже известно это? Положительно я начинаю думать, что финансисты такие же маги, как и мы, посвященные в тайные науки.
– На этот раз моя магия была несложна: в то время как вы пожаловали ко мне и я просил вас подождать, у меня сидел секретарь светлейшего Попов, который явился, разумеется, прежде всего ко мне за деньгами, необходимыми для отъезда Потемкина.
– Так вот отчего нет сегодня приема в Таврическом дворце! – сообразил граф Феникс.
– Там все готовятся к отъезду, – пояснил Зюдерланд. – Через три дня Потемкин уедет, и появление его в действующей армии грозит европейской войной... Погибнут тысячи людей...
– И миллионы рублей! – подсказал Феникс.
– И миллионы, миллионы могут погибнуть, – повторил банкир, становясь все более беспокойным.
– А между тем можно было бы... – начал Феникс.
– Что? – спросил Зюдерланд.
– Нет, ничего. Я так... Мне показалось, что вам пришло на мысль...
– Вы читаете мысли, граф?
– Тайные науки, которые, как вам известно, знакомы мне, учат нас делать это.
– Так что же вам показалось?
– Что вы подумали: можно бы избежать гибели этих миллионов...
– Тысяч людей, граф.
– Ну, все равно, тысяч людей, искупив их смертью одного человека.
– Я должен сознаться, что вы недаром изучали тайные науки: вы действительно можете читать в мыслях. Да, вы правы, смерть одного человека может предотвратить все эти беды, и божественная справедливость не покарает за это.
– А от правосудия человеческого можно укрыться легко.
– Вы думаете? Я слышал, правда, что существуют эликсиры, несколько капель которых, совершенно бесцветных в воде и в вине, имеют поразительное действие и без всяких внешних признаков.
– Каплями действуют теперь только неловкие и неразумные, – возразил Феникс с некоторым пренебрежением, – с ними слишком много возни: их нужно спокойно налить, а для этого требуется всегда время и нужны особо благоприятные обстоятельства.
– Так как же тогда?
– Гораздо проще – небольшой твердый шарик, который легко подкинуть в стакан и который распускается в вине в тот же миг, прежде чем успеет опуститься на дно...
– Да, это безопаснее, – согласился банкир, – но все-таки внезапная смерть может возбудить подозрения.
– Подозрения прежде всего падут на того, кому наибольшие выгоды принесет эта смерть.
– Вот именно.
– Значит, конечно, не на банкира, который может потерпеть якобы убытки.
– Я бы желал, чтобы банкир остался совсем в стороне; банкир тут вовсе ни при чем.
– Его и не заподозрит никто! Прежде всего, эта смерть будет наиболее выгодна его сопернику, князю Платону Зубову. На него и подумают все... Они – открытые и смертельные враги. Кому же придет в голову обвинять кого-нибудь другого?
– Но расследование по свежим следам может раскрыть все.
– Для этого действие средства, заключенного в шарике, приноравливается так, чтобы оно оказало свое влияние не сразу, а медленно, постепенно, но верно. Смерть наступит неизбежно, но через некоторый промежуток времени.
– И у вас есть это средство?
– К сожалению, его надо готовить каждый раз, когда оно требуется, иначе состав твердеет и может не распуститься в вине.
– Сколько нужно времени на приготовление?
– Три дня, если работа будет произведена с самой тщательной точностью; малейшая неправильность – и все нужно переделывать сначала.
– У вас остается именно только три дня...
– Все, что мне нужно.
– Но если произойдет ошибка и неудача?
– Для этого только нужно три дня и три ночи сидеть безвыходно в лаборатории и неотступно следить за процессом работы – тогда всякая неточность устранима вполне...
– И вы в состоянии сделать это?
– Безусловно, если мне к тому будут даны средства.
– То есть лаборатория и материал? Откуда же взять их?
– Нет, и лаборатория, и нужный материал есть у меня. Тут дело в материальных средствах – даром, разумеется, никто работать не станет...
– Понимаю! Вы хотите плату? Сколько же?
– Двести пятьдесят тысяч.
– Двести пятьдесят тысяч франков? – воскликнул банкир. – Но ведь это лее целое состояние!..
– Я сказал, – поправил его Феникс, – двести пятьдесят тысяч рублей.
– Но это еще больше, это в четыре раза больше... Такая сумма...
– Такая сумма ничто в сравнении с тем, что сохранит эта смерть для тех, которые заплатят за нее...
– Заплатят! Хорошо, если только деньгами, а если собственной головой?
– Вы желали, чтобы банкиры остались в стороне; если они заплатят деньги – остальное их не будет касаться.
– Вы берете все на себя?
– Все!
Зюдерланд встал, прошелся по комнате и подошел к окну.
Он смотрел на Невский проспект; там шли прохожие, кричали разносчики, проехал мальпост, проскакал верховой казак, но банкир ничего этого не видел. Он раскидывал руки и мотал головой, не зная, что сказать и на что решиться.
Граф Феникс вынул часы и, положив их перед собой, произнес:
– Теперь без двадцати минут два часа. Мне нужно еще доехать до дома, и затем необходимо трое суток, минута в минуту; если вы промедлите – будет поздно, потому что я не поспею. Я могу ждать десять минут только.
Не прошло этих десяти минут, как их договор был заключен и оформлен.
Медальон снова найден
Бессменный получил записку Цветинского, в которой было написано следующее:
«Поезжай сейчас в дом, где живет граф Феникс, и, найдя там человека, француза Жоржа, поговори с ним келейно и расспроси, узнал ли он, кто был на маскараде у Шереметева византийским царем с известным тебе медальоном. Так нужно для моих соображений. С Жоржем обойдись как следует: это не простой лакей, но такой же, как и мы. Он должен скрываться до времени от преследований. Покажи ему эту записку».
На этот раз Бессменный, выздоровевший благодаря уходу Кутра-Рари, чувствовал себя настолько крепко, что испытанное им вновь потрясение не подействовало на него, как прежде. Он доехал домой с Фениксом, не выказав даже признака того, что происходило у него внутри. Душа у него слишком уж наболела в последнее время, слишком уж он измучился. Но теперь он знал, что ему делать, и потому был спокоен. Он знал, что убьет Кулугина без сожаления, потому что это был не честный соперник, открыто идущий на борьбу, но действовавший исподтишка и воспользовавшийся временной болезнью Нади, чтобы соблазнить ее.
Поручение Цветинского как раз совпадало с тем, что предполагал он сделать, то есть поехать к графу Фениксу. Ему нужно было узнать, какой ответ дал Кулугин, с которым обещался переговорить граф. Судя по времени, тот мог уже успеть сделать это, и можно было ехать хоть сейчас. В крайнем случае, если Феникс не вернулся еще домой, подождать его и объясниться в это время с Жоржем.
Бессменный послал за ямской каретой и отправился.
Все рассчитал он верно, но забыл только одно – странные порядки, существовавшие в доме графа Феникса. Когда он вошел на пустынную, никем не оберегаемую лестницу и очутился в затянутой черным сукном с серебряными скелетами передней, где не было тоже ни души, он начал оглядываться, не зная, что ему делать дальше. Ряд комнат виднелся впереди. Бессменный пошел по ним, нарочно кашлянул несколько раз, постучал каблуками – никто не показывался. Наконец он увидел живого человека, который появился откуда-то сбоку, из-за портьеры.
– Вы, очевидно, здешний? – спросил Бессменный.
– Я Петручио, слуга графа Феникса.
– Прекрасно! Можно видеть графа?
– Его нет дома.
