Элисон Уэйр - Брачная игра
1561
Весною двор вновь был полон слухов о Роберте Дадли. Поговаривали, будто бы король Филипп обещал, что поможет ему жениться на Елизавете в обмен на возвращение Англии в лоно Католической церкви. Как и следовало ожидать, эти слухи подняли мощную волну антикатолических настроений. Елизавета подозревала, что Сесил опять взялся за свое, решив дискредитировать Дадли. На сей раз ее подозрения представлялись вполне оправданными. Роберт снюхался с епископом де Квадрой и всерьез рассчитывал на поддержку Испании. Он до сих пор не оставил попыток добиться руки королевы.
Клевета и злословие привели Роберта в такое смятение, что он заговорил об отъезде за границу.
– Меня здесь ничего не держит, – удрученно произнес он.
– А я? – спросила Елизавета.
Ее больно задело, что Роберт слишком легко отказывался от их общего прошлого. Разве ее любовь не помогает ему выдерживать изливающиеся потоки грязи?
– Ты же знаешь, Бесс, я любил и продолжаю тебя любить. Но ты держишь меня на расстоянии. Это очень жестоко. Ты даже не представляешь, как сильно я тебя хочу.
– Меня или мою корону? – насмешливо спросила Елизавета.
Это была их старая шутка.
– Тебя, – ответил Роберт, и его темные цыганские глаза вспыхнули.
Он обнял Елизавету и приник к ее губам. Его губы были голодными и требовательными. На мгновение Елизавета растаяла, но тут же вспомнила оскорбительные слова Роберта и отстранилась:
– Однако ты готов меня бросить и сбежать за границу.
– Ты не хочешь меня, Бесс. Во всяком случае, не так, как хочу тебя я.
– Дай мне еще немного времени.
– Я это слышу постоянно, – вздохнул Роберт. – Бесс, мне на следующий год стукнет тридцать. Возраст, когда мужчина уже должен быть женат и растить наследников, которые продолжат его род. Я же немногим отличаюсь от твоей комнатной собачки. Ухоженный, чтобы тебе было приятно. Всегда рядом, готовый развлекать и ублажать тебя, но лишь когда это нужно тебе самой. Но я хочу большего. Я хочу тебя так, как мужчина хочет женщину. Я хочу видеть тебя своей женой.
Елизавета нежно погладила его щеку:
– Мой дорогой, любезный Робин. За все сокровища мира я бы не согласилась сделать тебе больно. Но прошу тебя, будь со мной терпелив. Потерпи еще немного.
Роберт порывисто сжал ее руку:
– Как я могу тебе отказать? Но ты знаешь, до чего невыносимой становится моя жизнь в Англии. Сесил лезет из кожи вон, чтобы меня уничтожить.
– Будь уверен, этого я ему никогда не позволю.
Елизавета знала, как поступить. По стратегическим соображениям ей приходилось быть с Робертом и сдержанной, и даже холодной. Он это понимал, но все равно устал от дипломатических игр и откровенно тяготился своим положением. Теперь она немного сдвинет чашу весов, чтобы возлюбленный больше не пугал ее разговорами о своем отъезде за границу.
Вскоре двор перебрался в Гринвичский дворец, где Роберту, к его радости и немалому удивлению, отвели роскошные покои рядом с покоями королевы. Позолоченные балки потолка, стены, увешанные шпалерами в старинном стиле, камин из резного камня, расписанный тюдоровскими розами. Пол устилал дорогой турецкий ковер. Это было жилище, достойное короля!
– Прими награду за твое терпение, – улыбнулась Елизавета.
Похоже, она дожидалась его появления. Слуги Роберта, разбиравшие привезенные вещи, упали на колени.
– Надеюсь, тебе понравится, – весело добавила королева.
– Ваше величество, у меня просто нет слов.
Роберт тоже встал на колени и поцеловал ей руки.
– Не смей становиться передо мной на колени, – нахмурилась Елизавета.
Затем она велела слугам удалиться и подвела Роберта к окну, выходящему на широкую Темзу. Неподалеку на берегу находилась пристань. Там выстроилась череда барок. С них на берег сходили нарядно одетые мужчины и женщины.
– Глаза мои, ты знаешь, что это за комната?
– Нет. В этом дворце мне не доводилось бывать. – Роберт осторожно отвел рыжий завиток, выбившийся из-под бархатной шапочки Елизаветы.
– Это Покои Девственницы. Здесь я родилась. Здесь жила моя мать.
– Какое странное название, – улыбнулся Роберт, стремясь поскорее сменить тему и отвлечь королеву от грустных мыслей о ее матери.
– А ты присмотрись к шпалерам. Они рассказывают историю святой Урсулы и ее одиннадцати тысяч девственниц.
– Ты на что-то намекаешь? Бесс, ты селишь меня в роскошных покоях, соседствующих с твоими, и называешь это твоей наградой за мое терпение. Во мне вспыхивает надежда, и вдруг ты заводишь разговор о девственницах!
– Поверь, эти покои я выбрала для тебя без всякого намека, – лукаво засмеялась Елизавета. – Я зашла слишком далеко, но я женщина и зайду еще дальше. Все остальное зависит от тебя.
Напрасно Роберт пытался хоть что-то угадать по ее глазам. Глаза Елизаветы были непроницаемы.
«И не только глаза», – с раздражением подумал он.
– Бесс, ты продолжаешь свои игры? – не выдержал Роберт. – А если я пожелаю настоящей близости с тобой, ты опять в последний момент откажешь?
– Если я и отказываю, ты даже не подозреваешь, как неохотно я это делаю.
Сказано было настолько искренне, что Роберт почти поверил. Елизавета умела свести с ума и разозлить, но как же он ее хотел!
Он прижал ее к себе. Елизавета ощущала его желание, и в ней нарастало ответное. Он наклонился и поцеловал ее.
– Дорогой Робин, – прошептала она сквозь его колючую бороду, – будь я дочерью провинциального лорда, я бы отдалась тебе, не думая о последствиях, и не существовало бы для меня большего наслаждения. Но я королева.
– Однако ты только что сказала, «все остальное зависит от тебя». Как прикажешь понимать эти слова? Я желаю полной близости с тобой. Я просил тебя стать моей женой. В обоих случаях ты ответила отказом. Чего же ты хочешь от меня, Бесс?
Она чувствовала, как напряглось тело Роберта, но уже не от желания. В который раз его захлестнуло волной отчаяния и бессильной злости. Елизавета понимала, какие мучения она доставляет своему Робину, и ненавидела себя за это. Однако лекарств, исцеляющих его муки, не существовало… за исключением одного.
– Приходи ко мне этой ночью, – в порыве чувств прошептала Елизавета, уверенная, что потом все тщательно продумает. – Нет, ты не ослышался. Я ждала, когда ты об этом попросишь, а ты принялся осыпать меня упреками.
– Боже милосердный, я не верю своим ушам, – пробормотал Роберт, утыкаясь губами в ее волосы. – Бесс, и будет именно то, на что я надеюсь?
– Ты сомневаешься в моих словах? – нахмурилась она.
– Я бы очень хотел не сомневаться. Но ты связала меня по рукам и ногам. Я никогда не знаю, какое направление ты изберешь. Я очень надеялся, что не ослышался и что все действительно зависит от меня. Но ты умеешь в последнее мгновение все переиначить!
– Знаешь, о чем я подумала? Едва придворные узнают, что ты получил эти комнаты, поползут слухи. Так пусть на этот раз они не будут лживыми!
– А что будет между нами? – спросил воспрянувший духом Роберт.
– Ты сам как думаешь? – захихикала в ответ Елизавета.
Они лежали на ее постели, сняв в себя всю одежду. Пламя свечей делало их кожу золотистой. Как прекрасно было ощущать тело Робина, прижавшееся к ее телу. Едва они сбросили одежду, Роберт подхватил Елизавету на руки, бросил на кровать и прыгнул туда сам. Он покрывал ее лицо поцелуями – Елизавета обвила его ноги своими. Сегодня, после многих месяцев отказов, она хотела Роберта всем своим существом. Никогда прежде не испытывала Елизавета столь потрясающего чувства близости и свободы. Хватит ей быть бутоном. Сегодня она станет цветком и раскроет все лепестки. Сегодня произойдет то, что должно происходить между мужчиной и женщиной, оказавшимися в одной постели. Елизавета чувствовала в себе силы и смелость. Больше она не испугается, и плевать ей на последствия!
Роберт прижал ее ноги своими. Какая же у нее гладкая, нежная кожа, не похожая на его собственную, по-мужски грубую. Он целовал Елизавету в губы, глаза и шею, бормоча неразборчивые слова о своем желании. Его руки путешествовали по всему ее телу. Возбужденный, находящийся на пределе, он оказался на ней. Каждый уголок его тела был полон неистребимого желания. Каждый уголок его тела требовал: «Скорее!» Еще немного, и он прорвет все линии ее обороны.
Перед мысленным взором Елизаветы вспыхнула и пронеслась вереница мертвенно-бледных лиц тех, кто любил и пал жертвой своей любви. Ее мать, Екатерина Говард и Томас Сеймур. Окровавленные шеи, обезглавленные тела. Джейн Сеймур и Катерина Парр; лица, искаженные до неузнаваемости родовыми схватками. Последним мелькнуло лицо Эми Дадли, некогда знавшей любовный натиск Роберта и окончившей свой земной путь на полу Камнор-Плейс со сломанной шеей. Губы, которые целовал Роберт, теперь лобзали могильные черви.
– Нет! – закричала Елизавета и со всей силой, какая в ней была, оттолкнула Роберта.
