Сакен Сейфуллин - Тернистый путь

Мнение делегатов съезда не разделяло акмолинское казачество, смотревшее на нас искоса, неприязненно. Казачество все еще надеялось обособиться, создать свою автономию с независимым самоуправлением. Нам стало известно, что в это время лидеры алаш-орды сговаривались с казачьим атаманом Дутовым о совместных действиях и писали об этом открыто в «Казахе». Газета также сообщила, что обучение офицеров казахской милиции проходит в Оренбургской юнкерской школе, где обычно готовили казачьих офицеров. Мы знали также, что еще до своего побега из Акмолинска Аблайханов, Сеитов, Нуралин и Саматов через уездный казахский комитет вели с местным казачеством секретные переговоры о совместных действиях.

Мы провели митинг среди городского казачества. Выступали Турыспек Мынбаев, делегат из аула, и я.

— Трудовое казачество! Наша алаш-орда и ваши генералы и атаманы вроде Дутова и Каледина — все они паразиты, действующие заодно, сосущие кровь трудового народа. Братья, трудовое казачество, давайте объединимся! Не поддадимся обману, не пойдем в ловушку, которую нам готовят господа, не станем позорить свою трудовую честь! — горячо призывали мы.

Турыспек стоял на высокой трибуне, корявым русским языком всячески бранил алаш-орду и казачьих атаманов и до того разгорячился, что не сдержался и в конце своей речи непечатно выругался по-казахски.

Съезд избрал уездный городской совдеп. В состав его вошли:

1. Бочок — рабочий Экибастузского завода, маляр, художник.

2. Катченко Захар — рабочий-украинец.

3. Шафран — рабочий с Урала.

4. Серикпаев — только что окончил высшее начальное училище. Сын простого казаха.

5. Олейников — солдат, вернувшийся с фронта.

6. Богомолов — мелкий служащий Акмолинска, старый революционер.

7. Лозной — акмолинский ямщик, солдат, вернувшийся с фронта.

8. Асылбеков — служащий, секретарь, сын простого казаха.

9. Бекмухамметов — бедный татарин, учитель казахской школы.

10. Нуркин—учитель аульной школы, сын простого казаха.

11. Шегин — малограмотный городской бедняк.

12. Кара[28] Байсеит (Жуманов) — неграмотный казах, городской бедняк.

13. Арын Малдыбаев — городской бедняк, энергичный, верный своему слову, умный, честный, упрямый, смекалистый, хотя и полуграмотный человек.

14. Турысбек Мынбаев— степной малограмотный жигит.

15. Жайнаков Баймагамбет — бедняк из аула. Знает с десяток слов по-русски, необразованный, но деятельный, верный слову шустрый человек.

16. Аубакир Есенбаков — малограмотный казах, чуть-чуть знает русский язык, бедняк, сильный духом, мужественный жигит. Он был сыном толенгута[29] акмолинского агасултана,[30] городничего, потомственного дворянина Худаймендина. С малолетства сторонник бедняков, закаленный в борьбе с дворянами.

17. Гиззатуллин Хафиз — бедный городской татарин. Был в работниках у купца-казаха Кошыгулова.

18. Галим Аубакиров — бедняк, тоже слуга Кошыгулова.

19. Баттал Смагулов — служащий, секретарь, человек с начальным образованием.

20. Адилев Байсеит — окончил городскую школу, служил секретарем, сын простого казаха.

21. Павлов — служащий канцелярии Акмолинска.

22. Монин— сын акмолинского простого горожанина, молодой солдат.

23. Гривогуз — солдат.

24. Мартлого — парикмахер.

25. Щербаков — рабочий Спасского завода.

26. Пьянковский — монтер.

27. Мартынов — слесарь Спасского завода.

28. Прудов — рабочий Спасского завода, механик.

29. Кондратьева — художник.

30. Трофимов — адвокат.

31. Базов — мелкий служащий.

32. Малюкомов — крестьянин.

33. Стегалин — малограмотный крестьянин.

34. Грязнов — мелкий служащий.

35. Еще Грязнов и тоже мелкий служащий.

36. Коломейцев — солдат, вернувшийся с фронта.

37. Верба — мелкий служащий.

38. Хаким Маназаров — мелкий служащий.

39. Хусаин Кожамберлин — ветфельдшер.

40. Тиналин — казах-рабочий.

41. Юндин.

42. Ананченко.

43. Жахия Айнабеков.

44. Котов.

45. Я и еще другие.

Председателем совдепа был избран Бочок, его заместителями Серикпаев и Захар Катченко. Позже мы выбрали председателем Захара Катченко. В президиум вошли: я, Гривогуз, Монин, Адилев, Павлов, Кондратьева.

Отныне акмолинские городские учреждения вынуждены были подчиняться нашему совдепу. Каждого члена совдепа мы назначили комиссаром в то или иное учреждение в зависимости от уровня его образования.

Павлова и Монина назначили комиссарами по финансам; Богомолова и Асылбекова — комиссарами продовольствия; меня назначили комиссаром просвещения; Верба стал комиссаром почты и телеграфа (связи); Стегалин и Малдыбаев — комиссарами земледелия; Жумабая Нуркина назначили следователем, членом трибунала; приехавшего из Омска после съезда Дризге назначили председателем трибунала, хотя этот товарищ не был членом совдепа; Пьянковского — комиссаром труда; Мелюкомова — комиссаром здравоохранения; Турысбека Мынбаева и еще двух-трех казахов назначили заведующими отделами по казахскому делопроизводству; товарища Кременского назначили судьей; Шафрана — комиссаром национализированных мельниц; Грязнова и Адилева— начальниками уездной милиции.

Работать было трудно.

На заседании совдепа стоял вопрос о вооруженном отряде, на который могла бы опираться наша власть. Члены совдепа приступили к формированию такого отряда. Грамотных работников было мало. Из губернского совдепа инструкции и указания поступали нерегулярно и с опозданием. Прежние служащие учреждений почти все уволились по собственному желанию, а немногие оставшиеся работали спустя рукава.

Тяжелы были обязанности каждого нашего комиссара. Уйма дел и никакой передышки.

Газета «Тиршилик» стала выходить урывками. Вся трудная работа оказалась возложенной на меня. К тому же я не оставил занятий с детьми в школе. Открылась вечерняя школа для подростков, пришлось мне и там давать уроки. Словом, с утра до глубокой ночи мы трудились не покладая рук.

Акмолинский уездный казахский комитет распался механически. Из его руководителей мы ввели в состав совдепа Хусаина Кожамберлина и Шегина. Вызвав руководителей комитета, мы потребовали у них отчета о деньгах, собранных для учащихся бедняков. Они испугались не на шутку. По казахскому обычаю, посредником между нами стал ветфельдшер Наурызбай Жулаев и сгладил конфликт. С собранными деньгами у них получилась «путаница», поэтому члены казахского комитета боялись перед нами отчитываться. Мы это чувствовали. Денег, собранных с населения для оказания помощи бедным учащимся в Омске, было немало. Вначале деньги собирали мы. Когда нас вывели из состава комитета, наши преемники стали расходовать их на свои личные нужды и только лишь некоторую сумму посылали в Омск непосредственно в адрес областного казахского комитета. Комитетчики раздавали деньги своим родичам, учащимся других уездов и тем, кто вовсе не нуждался в помощи.

Мы заговорили об этой несправедливости через газету «Тиршилик». Именно по этой причине виновные члены казахского комитета боялись перед нами отчитываться. А когда мы собрались в доме ветфельдшера Наурызбая, они, члены казахского комитета, в слезах просили пощадить их за допущенные злоупотребления. Мы решили на этот раз ограничиться строгим внушением.

Вскоре была получена телеграмма из Омска, в которой говорилось, что из областного казахского комитета изгнаны алаш-ордынцы и в новый состав комитета вошли Айтпенов, Альжанов, Торсанов, Тогусов и другие. Затем мы получили сверху телеграмму с предложением переизбрать также и акмолинский уездный казахский комитет. Мы этот комитет распустили, чтобы не создавать двоевластия, а переизбрание его считали вообще делом ненужным и ошибочным.

Однажды из Омска я получил телеграмму следующего содержания: «Акмолинск, Сейфуллину. Часть учащейся молодежи, не согласная с контрреволюционной линией алаш-ордынской организации «Бирлик», откололась от нее. Организован демократический совет учащихся. В президиум избраны Жанайдар Садвокасов, Таутан Арыстанбеков, Хамза Жусупбеков, Сейтказиев, Абульхаир Досов…»

Это была радостная весть. С революционно настроенной молодежью мы установили регулярную переписку.

Я переписывался также с Динмухамметом Адилевым. Он сообщал, что вступил в красный партизанский отряд, созданный большевиками в Омске и называвшийся Первым международным отрядом.

«Ни одна партия в России, кроме большевиков, — писал Динмухаммет, — не обеспечит равноправия угнетенному трудовому народу!»

В другом письме, также говоря о правильности большевистской программы, он пишет: «В такое трудное, критическое время я не мог сидеть спокойно, поэтому решил отправиться на фронт, бороться за счастье всего человечества…»