На день погребения моего - Томас Пинчон
— Ну уж нет, — пробормотал Киприан, — так дело не пойдет...
Какой-то вихрь швырнул его в размытое пятно тумана, по его мнению — наказание за то, что так и не научился мыслить аналитически. Сейчас, когда ему просто необходим был умный план, его разум зиял Арктической пустотой. Насколько более изобретателен был Бивис Мойстли, чьи интересы, если они вообще у него были, в этот момент гораздо более сомнительны, чем у Киприана, укатил куда-то со своей очаровательной Ясинтой, досадно, резвится там среди ранних нарциссов, или что другое. Надеяться на благодарность, конечно, дело неблагодарное, он оплатил свои обязательства вовремя и по действующей цене, а благодарность и вовсе сложно включить в счет... ну ладно, вот еще.
Единственным утешением Киприана в данный момент был заряженный служебный револьвер Уэбли-Фосбери в вещевом мешке. Если плохое превратится в наихудшее, а наверняка так и будет, поскольку разбитые надежды стали правилом в этой сфере, он всегда может достать оружие, не так ли, и использовать его против мишени, которую определит, когда придет время. Предпочтительнее против Тейна, но не исключено, что выстрелит в себя. Cazzo, cazzo, черт ...
Он нашел старый пансионе в Санта-Кроче, занятый толпой Британских туристов, которые приняли его за местного чичероне, ищущего работу. Ветер бора завывал в трубах, словно развлекаясь. Никто там ничего не знал о предыдущих жильцах, но синьора Джамболоньезе с нижнего этажа вспомнила, как на протяжении многих вечеров у них кипели страсти, звучали пронзительные крики и гулкий стук, и поприветствовала Киприана настороженной улыбкой, словно он собирался пошутить.
— Он живет в Арсенале, этот ваш друг.
— Macchè, nell' Arsenale, нет, не в Арсенале...
Она подняла ладони и пожала плечами.
— Inglesi, англичанин.
Выйдя на улицу, по неожиданной прихоти он свернул на пристань паромов, traghetto, вышел на станции Санта-Лючия и увидел выходящим из Британского консульства не кого иного, как Рэтти Макхью, который принял Киприана за уличного побирушку и резко отвернулся. Но потом присмотрелся:
— О, неужто Лейтвуд?
— Хм.
— Нам нужно поговорить.
Они вернулись в отдаленный дворик внутри еще одного дворика, в котором у Рэтти был офис.
— Прежде всего, нам очень жаль из-за случившегося в Арсенале. Клиссан был хорошим парнем, одним из лучших, тебе это должно быть известно лучше, чем кому-либо.
Оказалось, что Тейн не живет в Арсенале, но содержит там офис для временного проживания, когда приезжает в город.
— Не говоря уж о том, что это чертовски удобно для сбора военно-морских данных, которые хочется передать своим Австрийским хозяевам.
— А Итальянский военно-морской флот не очень-то возражает?
— О, это обычная история. Думают, что он выведет их на рыбу покрупнее, а он позволяет им продолжать об этом мечтать. Но это как с обещанием жениться, полагаю.
Тут Киприан заметил обручальное кольцо из бледного золота.
— Черт побери. Мои поздравления, старик, важный шаг в жизни, ты не представляешь, как мне этого не хватало в отчетах из Боснии, кто она и так далее, Рэтти?
— О, это старушка Дженни Инверт, ты ее помнишь, мы часто вместе хаживали в Ньюмаркет.
Киприан прищурился:
— Та девушка из Нетер-Уоллоп, Хемпшир, на три фута выше тебя, насколько я помню, стреляет на стенде, как волшебница, возглавляет Ассоциацию стендовой стрельбы, секцию...
— Да, именно эта крошка. Она верит, что я — в своем роде молодой дипломат, так что если вы двое снова когда-нибудь встретитесь, хотя я буду делать всё возможное для того, чтобы этого не произошло, ты не начни ненароком вдруг вспоминать какие-нибудь из...этих...
— Я — могила, старик. Но сейчас она могла бы нам пригодиться, с этим нашим проблемным знакомым, она стреляет без промаха и все дела.
— Да, когда ты шутил на эту тему в последний раз, Киприан, в Граце, не так ли, я немного разозлился, но с тех пор я всё обдумал и, ладно...
— Незачем извиняться, Рэтти, главное, ты всё обдумал и опомнился, не так ли.
— Он очень осторожен. Никогда не выходит за дверь без сопровождения по крайней мере двух огромных обезьян с двух сторон. Маршруты меняют без уведомления, и, в любом случае, они зашифрованы, на самом деле никто не в состоянии взломать этот шифр, потому что ключ тоже меняют каждый день.
— Если бы мне удалось определить местонахождение Бивиса Мойстли, я бы заставил его над этим потрудиться. Но, как и у тебя, в эти дни на его укулеле звучат лишь аккорды песни «Я люблю тебя, правда».
— Ах да, погоди, фа-мажор, С септима, соль-минор септима...
— Oca ti jebem, сукин ты сын, — черногорская любезность, которую Киприан, как он заметил, в последнее время произносил довольно часто.
Рэтти вопросительно посмотрел на него:
— А твоя, хммм...
— Нет.
— Мы знаем, что она уехала из Триеста. Остановилась здесь на какое-то время, уехала в компании какого-то Американца, боюсь, ее местоположение неизвестно. Я обещал за ней присматривать, но...
— Стыдись, Рэтти, специальный круг Ада ждет таких, как ты.
— Знал, что ты поймешь. Послушай, я возвращаюсь в Лондон завтра, но если откроется свободный угол стрельбы..., — он взял молоток и начал с размаху колотить в ближайший Китайский гонг. Человек в клетчатом костюме просунул голову в дверь и поднял брови. — Это мой коллега Жиль Пипрейк, не существует известных человечеству проблем, которые он не смог бы уладить.
— Ваша невеста никогда не жаловалась, — проворчал Пипрейк.
— Киприану нужно поговорить с князем Спонджиатоста, — сказал Рэтти.
— Разве? — удивился Киприан.
— Именно так Рэтти объявил об этом викарию, а потом посмотрел, что будет, — сказал Пипрейк. — Полагаю, речь идет о Деррике «Слоне-Отшельнике» Тейне.
— А в каком качестве сейчас выступает Князь? — поинтересовался Киприан в некотором смятении. — Неужели посредник?
— Один из наиболее надежных у нас, — сообщил Рэтти.
— Они с Тейном были
