Оливия Кулидж - Римляне
Побег разбойника был обнаружен, как только стражник усадил его за стол. Разбойнику повезло, потому что человек, схвативший его, теперь болтал со своими дружками, распивая вино. Поэтому он не слышал шума в тюрьме, не слышал, как обыскивали каждый подвал, опрашивали людей, которые в то время были во дворе. Когда стражник решил освежиться на улице, хозяин тюрьмы уже прекратил поиски и стоял перед Фило, в отчаянии заламывая руки.
– Как сквозь землю провалился, господин, – рыдал он. – Кто бы мог подумать? Как сквозь землю!
– Его надо найти.
У самого Фило был трудный день, и теперь все свое состояние он принес бы в жертву любому богу, который сделал бы так, чтобы Фило никогда и не слышал о льве. Но уже ничего нельзя изменить, нужно найти жертву не ради себя, а ради горожан. Жители Никополя и Нелы одинаково пострадали от разбойника. Они были в ярости оттого, что не могли поймать его, и толпами приходили в тюрьму и в амфитеатр посмотреть на разбойника и льва. Нельзя было допустить очередного разлада между двумя городами.
– Мне нужен кто-нибудь. – Фило так зловеще глянул на хозяина тюрьмы, что тот затрясся. Было бы неплохо заменить сбежавшего преступника тюремщиком, который его охранял, но он был уже мертв.
– Это не моя вина! – стонал хозяин тюрьмы. – Я не могу находиться повсюду одновременно, а сейчас все и так вверх дном. Моя работа и так тяжела!
– Найдите его! – рявкнул Фило, выйдя из себя. – Подключите городскую стражу. Кого угодно. Он не мог уйти далеко. Если вы его не найдете…
Смотритель исчез в полном отчаянии, а Фило всю ночь просидел, подперев голову руками, терзаемый гнетущими мыслями.
Он ясно помнил счастливые старые времена, до того как провинцию захлестнула волна увлечения отвратительными гладиаторскими боями. Люди довольствовались пьесами местного театра, ораторскими состязаниями или спортивными играми. Все это было, конечно, не так занимательно, но, по крайней мере, вполне безобидно. Фило понял, что до глубины души ненавидит бои гладиаторов. Он бы лучше предпочел умереть. Нела потеряла для него всю прелесть, а его сыну Алексису не нужен такой отец.
Подобные мысли редко приносят положительный результат. Фило уже начал одеваться для предстоящего зрелища, как к нему вновь вошел смотритель. Он сиял.
– Мы нашли его, господин, мы нашли его! Ни за что не поверите, где он был. Вместе с другими гладиаторами! Должно быть, провел с ними всю ночь, господин. Каков наглец! Наверное, проник к ним, пока они надевали доспехи. Но к счастью, стражники знают свое дело. Теперь он у нас в руках, все в порядке. Мы с него глаз не спустим.
Фило кивнул, не в силах справиться со своими чувствами. Но все же придется прожить и этот день, и что-то подсказывало ему, что худшее впереди. Что еще может случиться?
С самого начала все пошло кувырком. Когда первая пара гладиаторов разогревала толпу, один из них потерял голову от страха. Пятясь назад под градом сыпавшихся на него ударов, гладиатор повернулся и побежал к выходу, отбиваясь как обезумевший от стражи, которой пришлось прикончить его. Толпа разразилась недовольными криками, и помощнику Мясника пришлось поменять программу и сразу после того, как нелепо одетые служители засыпали кровавые пятна свежим песком, выпустить на арену двух лучших гладиаторов. Они рьяно взялись за дело, и народ уже начал успокаиваться, как вдруг один из воинов внезапно поскользнулся. Через мгновение победитель поднес к его горлу меч. Пораженный гладиатор выпустил свое оружие. Оба глядели на Фило, ожидая его сигнала, по которому побежденный будет жить или умрет.
Это был несчастный случай, нелепое стечение обстоятельств. Оба гладиатора славились как хорошие бойцы. Не в традициях боя было с легкостью обрекать побежденного на смерть, но зрители уже обманулись в первом заходе. Все протянули руки с опущенными вниз пальцами, а громкие недовольные возгласы не оставляли сомнений в намерениях толпы.
Фило поднялся в своей ложе. За ним, как за устроителем игр, было последнее слово, но все же его голос не мог быть решающим. В сомнительных случаях у него еще была свобода выбора. Сейчас выбора не было. Он огляделся по сторонам, оттягивая время. Люди замолчали, затаив дыхание, готовясь разразиться оглушительными воплями при сцене убийства. И вдруг Фило у всех на виду поднял руку пальцем вверх!
Воцарилась тишина, толпа словно собиралась с силами. Через мгновение она разразилась криками гнева и свирепыми воплями. Даже помощник Мясника потрясал руками и говорил своему слуге:
– Все из-за него! О чем думал этот дурак? Гладиаторы больше не будут сражаться!
И действительно, гладиаторы потеряли остатки своего мужества. Любой придет в отчаяние, увидев, что толпа настроена на убийство. Что толку от храбрости, если нет шанса на милосердие? Так рассуждали гладиаторы и, боясь проиграть, не стремились и победить. У Мясника были свои грубые методы прекращения подобной паники, но его помощник оказался слабым человеком, способным только подчиняться, а не действовать самостоятельно. Ситуация накалялась.
– Надо что-то делать! – стонал помощник Мясника. – Толпа беснуется. О чем только думал Фило? Они же снесут навес! Они будут топать ногами, набросятся друг на друга, станут толкаться и орать, пока не начнется паника. Да охранят нас боги! Я видел подобное в Кесарии. Там толпа рвала нас на части. – Он вздрогнул. – Что мне теперь делать?
– Попробуйте льва, – предложил слуга, – он уже стар, но здешние жители никогда не видели львов. Льва! Выпустите льва!
Разбойника подтолкнули к воротам, ведущим на арену, и сунули ему в руку бутафорское копье. Наступил решающий момент. Медленно продвигаясь по песчаной арене в простой белой тунике и с копьем, разбойник казался спокойным.
Возможно, он и вправду был спокоен. Происшествия этой ужасной бесконечной ночи истощили запас его жизненных сил. Он не испытывал никаких чувств. Просто продолжался все тот же чудовищный пир. Ни самые храбрые, ни самые отчаявшиеся не могли сомкнуть глаз. Они будто бы поменялись друг с другом, посчитав каждый свои эмоции неподобающими. Смех перерос в стон. Грубые песни осушили слезы. Жители Нелы отправились домой спать. Разбойнику удалось подняться и уйти незамеченным, надеясь на смену караула, которой так и не произошло. Неистовый страх прошел. К нему вернулась уверенность и проблески надежды. Ночь шла своим чередом, и он чувствовал, как страх перед смертью окутывает его отчаянием и завистью к тем, кто умрет в борьбе. Когда разбойника нашли, он будто окаменел.
На арене он пришел в себя от яркого солнца, освещавшего его непокрытую голову. Пробил и его час. Он поглядел на игрушечное копье, врученное ему Мясником, который не хотел поранить бесценного зверя, и, задрожав от гнева, сломал копье о колено и отбросил его в сторону. Этот жест впервые за все представление тронул толпу, и она начала аплодировать разбойнику и освистывать бутафоров. Но никто не собирался отказываться от увлекательного зрелища только потому, что разбойник оказался храбрым человеком. Некоторые решили, что подготовки довольно, и закричали:
– Хотим льва!
– Но это невозможно! – дрожащими губами произносил в это время помощник Мясника. – Не говори глупостей. Ты пробовал раскаленный прут? Попробуй еще!
– Он был уже стар, – смотритель внезапно рассердился, – вы знаете, сколько ему было лет? Когда-нибудь ему пришлось бы умереть! А еще эта вчерашняя беготня… Следовало хорошенько ухаживать за ним!
– Но он не мог умереть сейчас!
С трибун несся монотонный гул:
– Льва! Хотим льва!
– Он уже окоченел. Я должен был заметить, но вы приказали оставить его в покое. Так я и сделал. Лев уже не встает, не помогает ни раскаленный прут, ничего. Он мертв!
– Хотим льва!
– Слушайте! – крикнул помощник Мясника, перекрывая возмущенный ропот бойцов, массажистов, оруженосцев, врачей и стражников. – Через несколько минут случится беда, большая беда. Лучше сматываться отсюда, да поживей! Каждый сам за себя. – И он первым подал пример, слуги последовали за ним, а гладиаторы, поспешно сбрасывая с себя тяжелые доспехи, догоняли их.
– Они исчезли, господин!
Фило пришел в исступление:
– Как это исчезли? Я же приказал выпустить льва! Разве вы не видите, что будет мятеж?
Жители Никополя освистывали жителей Нелы, и на трибунах уже началась потасовка. На арену швыряли камни, мусор, даже башмаки, и несколько камней просвистело мимо ложи Фило. Старые советники поспешно покинули свои места и столпились вокруг него, давая бесполезные советы.
Слуга Фило заламывал руки:
– Они исчезли, господин! Гладиаторы, служители и все-все! У клеток никого нет! Я уже смотрел.
– Я сам пойду! – Фило поднялся. – Если мне придется собственными руками выпустить льва, я сделаю это. Эй вы, возьмите это! – Он швырнул на руки слугам оливковый венок, украшение устроителя игр. – Подайте мне плащ! – Фило сбросил с плеч расшитую накидку и, не дожидаясь плаща, растолкал удивленных советников и исчез. Однако было уже поздно. Как только Фило скрылся, на трибуны обрушилась часть навеса. Женщины отчаянно закричали. Люди топали и толкались. Началась драка.
