Оливия Кулидж - Римляне
Лев и разбойник
Нела, маленький городишко в римской провинции Азия, нельзя сравнить с Эфесом, или, скажем, Милетом, или другим городом с древним именем, который щедро украшен благодарными жителями и знаменит своими храмами, богатством, размером. Но и Нела совсем неплох, с крохотным форумом, улицей красильщиков, занятых тем делом, что составляет основную статью доходов городка, шумным рынком, храмом богини Майи и великолепным новым храмом, посвященным Риму и императору Августу. И если бы жители Нелы довольствовались починкой старого деревянного театра, каждой новой статуей или каждым мощеным участком дороги, расчисткой маленького ручья и устройством выложенного мрамором пруда, всей своей размеренной жизнью, этот городок еще долго бы оставался спокойным и незамеченным.
Но к несчастью, жители Нелы были слишком честолюбивы. По правде сказать, их ослепляли сокровища, льющиеся рекой в казну крупных городов провинции, – закономерное следствие заключенного мира или разумного управления. Не то чтобы в Неле совсем не видели этих сокровищ: просто бедные граждане были склонны преувеличивать богатства торговцев, а богатые – верить в наступление золотого века и лелеять себя бесплодными надеждами. Кроме того, у Нелы был соперник, Никополь, такой же городок, лежавший в десяти милях от нее и с точно таким же населением, так что результаты переписи, проводимой каждые пять лет, одинаково подделывались и там и там. Возводимое в Никополе должны были построить и в Неле, и наоборот. Поднялось волнение, когда возводили храм в честь Рима и Августа, и выяснилось, что в Никополе для внутренней отделки стен заказали цветной мрамор, а в Неле их просто покрасили. С другой стороны, в Неле имелась более величественная статуя Августа. По этому поводу на улицах обоих городов часто случались потасовки жителей, которые стекались на ярмарку. Границы этих двух городков были так расплывчаты, что многие землевладельцы продавали свои товары в соседнем городе, нарушая тем самым клятву верности, данную своей родине.
Алексис, один из богачей Нелы, не входил в городской совет, состоящий из представителей аристократии, и не мог быть допущен к общественной должности, потому что являлся вольноотпущенником. Однако он сколотил неплохое состояние, занимаясь подрядами, и имел сына, которого из тщеславия мечтал ввести в круг высшей знати. Поэтому Алексис понимал, что ему нужно быть щедрым и преодолевать любые предрассудки насчет своего низкого происхождения, демонстрируя истинный патриотизм. Однажды его осенила идея. Он заявил:
– Мы должны больше делать для Нелы, если хотим, чтобы наш город стал культурным и торговым центром провинции. Зачем нам соперничать с Никополем? Почему бы не обогнать его сразу, одним усилием? Дорогие сограждане, нам необходимо поистине великолепное сооружение, которое привлечет людей со всей страны и прославит Нелу. Нам нужен амфитеатр.
– Амфитеатр! – Бедняки с энтузиазмом подхватили этот клич.
Те, кто побогаче, подсчитав стоимость сооружения, встревожились. Но жителей города уже переполняло радостное волнение. Их опьяняла роскошь, и в их крови было больше римского, чем в самих римлянах. Кровавые бои людей и животных были настолько популярны, что едва ли кто-нибудь выступал против. Они проводились в Эфесе. Они проводились в Милете. Города Востока сходили от них с ума. Эти представления были завораживающими, дурманящими, умопомрачительно дорогими. При виде крови публику охватывало неистовство. Многие жители Нелы успели побывать в больших городах на праздниках и вернулись потрясенные, а остальные завидовали счастью своих более удачливых соседей. Каждый хотел, чтобы в Неле устраивались свои собственные зрелища в своем собственном амфитеатре.
Стояли веселые времена. Ажиотаж людей нарастал, как волна. Богачи, мечтавшие победить на выборах в городское собрание, приносили амфитеатру богатые дары, и Фило, сын Алексиса, первым подал пример, затем отцы города начали давать займы для строительства амфитеатра, причем несколько раз у них беззастенчиво конфисковывали имущество, сочтя, что они недостаточно щедры. Жители махнули рукой на все другие новшества, которые планировалось ввести в городе: все деньги поглощал амфитеатр.
Но зато, когда он наконец был построен и улеглось волнение дня открытия, отцы города оказались в ситуации, которой сотни лет не ведали ни Эфес, ни Милет, – город превзошел себя. Ценой бесчисленных долгов он мог теперь давать бесплатные представления для жителей Никополя и всей провинции. Нельзя сказать, что Никополь испытывал хоть малейшее чувство благодарности. Гости, конечно, пришли, но наперебой критиковали второсортный бой, который устроила Нела. Зрителей было так много, что невозможно было избежать хулиганства и беспорядков. Но и это еще не все: римский управляющий провинцией счел нужным вмешаться и пригрозить вовсе запретить представления, но ограничился штрафами на оба города, причем жители Нелы едва сумели собрать нужную сумму. Размеры частных пожертвований все росли, и к их сбору уже вынуждали силой. Городская казна не могла выдерживать такой натиск. Город пришел в упадок.
Никто из жителей Нелы не пострадал больше, чем Алексис, и особенно его сын Фило, которого выбрали в городской магистрат, назначили пожизненным членом совета и присудили должность переписчика населения через каждые пять лет. Человеку, состоящему на таких должностях, в отличие от простого члена магистрата, полагались дополнительные почести и власть. На плечи Фило взвалили обязанности градоначальника, в которые в том числе входило устройство гладиаторских боев за свой счет. Фило пришлось нелегко, тем более что и прежде он уже отвечал за проведение боев. Тогда он не ударил в грязь лицом, но теперь, после того как сам вложил немало в дело, после участия его отца в строительстве амфитеатра, финансирования некоторых модных нововведений в только что построенном здании и загадочного упадка торговли Нелы, испытывал недостаток средств. Однако Фило все еще считался богатым человеком и щедрой рукой раздавал пожертвования, ясно осознавая, что вечно так продолжаться не может. Он разорится, если не остановится немедленно. У него тоже был сын, которого в свое время изберут на общественную должность и которому придется завоевывать доверие народа. Неудивительно, что Фило начал седеть, лысеть, от носа к уголкам рта пролегли морщины, а глаза глядели устало.
– Неужели нельзя что-нибудь придумать? – зло, недовольно говорил Фило. – Ваша репутация будет подмочена, если случится бунт.
У маленького человечка, к которому обращался Фило, изо рта торчала соломинка, которую он непрестанно жевал. Прежде чем ответить, он передвинул ее из угла в угол и произнес:
– М-м-м, конечно, я бы мог что-нибудь придумать, если бы дело того стоило. Разве не я владею Мило, который пять раз побеждал в Милете? Мой Спартак уже побеждал, победит и на этот раз. Когда его ранили, зрители на трибунах плакали. Никто не решился знаком присудить его к смерти. Вы бы видели его плечи, руки – какой боец! Вы получаете то, за что платите. Вы ведь хотите подешевле?
Фило пожал узкими плечами:
– Это все, что я могу себе позволить, но мне все же нужно что-нибудь получше. Вы не единственный в Азии хозяин гладиаторов.
Черные глазки человечка даже на взглянули на Фило. Они презрительно обвели зал, словно оценивая его стоимость.
– Зато я ближе всех. Дальше стоит дороже. Итак, вы хотите кое-что задаром?
– Есть еще бродячие гладиаторы.
– Они вас не стоят.
– Почему бы и нет? – надменно произнес Фило. – Они не хуже ваших старых наемников, и люди их еще не знают. Поэтому они не будут разочарованы заранее.
Человечек, которого из-за его профессии – владелец наемных гладиаторов – называли Мясником, быстро глянул на Фило и выплюнул кусочек соломинки. Казалось, он размышлял.
– Я вот что вам скажу, – наконец произнес он с наигранной сердечностью, – вы мне нравитесь, Фило. Мы уже работали вместе и всегда были друзьями. Я не хочу рисковать своими лучшими людьми и потерять гладиатора, который приносит мне немалый доход. Я занимаюсь этим делом не ради своего удовольствия и не могу позволить себе предлагать товар задешево. Но вам я пойду навстречу. Я дам вам льва.
– Льва? – Фило с сомнением покачал головой. – Вы имеете в виду сцену львиной охоты? Но людям нужна кровь. Вы же не станете убивать льва или приносить в жертву охотников. Какой в этом прок?
– Я имею в виду не львиную охоту, – нетерпеливо перебил Мясник. – Неужели у вас нет никакого преступника, какого-нибудь здорового парня? Мы вооружим его огромным копьем! Будет забавно. Льва кормить не будем. Пообещайте преступнику, что, если он убьет льва, его освободят. У него будет шанс. Это лучше, чем умереть на кресте. А что касается крови… В случаях со львами бывает столько крови, что вы и представить не можете. Зрители падают в обморок.
