Айдын Шем - Нити судеб человеческих. Часть 3. Золотая печать
- Как куда! - Февзи отодвинул одну кружку и притянул к себе вторую. Он был сегодня с точки зрения Володи непозволительно легкомыслен.
- Как куда! – повторил Февзи, сделав несколько больших глотков: пиво, вообще, надо пить серией больших непрекращающихся глотков. - В Крым, конечно!
- Так татар же там не прописывают, - неуверенно произнес Володя. – Тебя же из помещения базы теперь выпишут.
- А у меня там дом куплен! – громко засмеялся Февзи. - Да, да! Я, когда эта каша только начиналась вариться, купил на горном склоне над озером дом и там прописался на законном основании. Дом, конечно, не дом, а домик, дешевая времяночка, но с земельным участком. И я уже заказал стройматериалы, вот приеду туда, а там уже штабеля желтого пиленого ракушечника, доски и шифер. Нет, я не шучу, - добавил Февзи, встретив недоверчивый взгляд друга. - Все как есть говорю! И про стройматериалы тоже правда. Я ведь все эти годы практически на двойном окладе сидел, да еще и на государственных харчах.
- Ну, ты молодец! - первый раз за день Володя смеялся от души. - Ну, татарин ты крымский, ловкач!
- А у нас вся порода такая! - тоже смеялся Февзи, радуясь, между прочим, тому, что у его друга, кажется, полегчало на душе, но все же добавил: - Ремонт служебного автотранспорта, между прочим, я производил бесплатно сам. Так что…
- Когда меня все же вытурят с работы, - смеялся Володя, - я к тебе приеду, ты меня где-нибудь пристроишь!
- А пока не вытурили, будешь приезжать на отдых! - вторил ему Февзи. - С Олегом вместе будете приезжать!
- Обязательно! - восклицал Володька. - С женой и детьми!
- Как? Уже есть и жена на примете? - изумился Февзи.
- На примете может быть только невеста. Да, невеста есть, значит, скоро будет и жена, - Володя снова стал серьезным. - На свадьбу приедешь?
Февзи радостно обещал приехать на свадьбу друга, а сам подумал, что о своей свадьбе пока говорить не будет, ибо не все еще решено. Однако после того как побывает в своем новом крымском поместье, надо ехать в Узбекистан к своей избраннице, а то как бы не увели.
- А где ты на своем горном склоне найдешь работу, - вдруг опять встрепенулся Володя.
- Конечно же, там историки с университетским дипломом не нужны, - улыбнулся Февзи. - Но ты не забывай, что я классный механик с трудовым стажем. В районную «Сельхозтехнику» устроюсь или на автобазе какой-нибудь поработаю.
- Археолог твоей квалификации! - воскликнул Володя, потом грустно заметил: - А я ничего делать не умею. Если выгонят из института…
- То пойдешь на пляж фотографировать отдыхающих! - продолжил смеясь Февзи.
Ребятам было весело.
Февзи написал заявление об уходе из Экспедиции «по собствненному желанию», получил расчет и улетел в Крым. Несколько дней он провозился на своем участке, приводя в порядок двор и домишко. Потом появился в районном объединении «Сельхозтехника», которое, кстати, располагалось в том же Старом Крыму. Там по его документу и по записям в трудовой книжке приняли на работу авторемонтником. При этом Февзи обговорил себе право приступить к работе через две недели – ему надо было съездить в Чирчик и жениться.
Свадьбу в Чирчике сыграли скромную, но человек тридцать гостей все же набралось. Тут и родственники со стороны невесты, и друзья самого Февзи еще с прежних лет, и соседи. Всех интересовал факт женитьбы ленинградского научного работника на скромной девушке из Чирчика – о том, что Февзи живет в Крыму, знали только тетушка Мафузе и ее дети. Скрыть этот факт настойчиво просила сама тетушка Мафузе, бедная, запуганная годами спецпереселенческой жизни женщина. Февзи поначалу возражал против такой перестраховки.
- Мафузе-абла, никто меня теперь спецеререселенцем не сделает! – смеялся он.
Но убедил его в необходимости соблюдать известную осторожность Энвер, старший сын тетушки.
- Будь уверен, что уже завтра же в райотделе КГБ появится подробный отчет об очередной крымскотатарской свадьбе, - уверял он Февзи. – Ты что думаешь, среди наших татар нет сволочей, работающих на них? Одно дело, что крымский татарин Февзи увозит свою молодую жену в Ленинград, – тоже очень неприятно местным чекистам, – и другое дело, что молодая крымскотатарская семья будет проживать в Крыму. Понимаешь?
Февзи подумал и понял.
Но ни он, ни его более опытные в этих сплетениях коварства и зависти чирчикские друзья не знали, что если донос на ленинградца и поступит, то уже не в первый раз.
Опять же по настоянию тетушки Мафузе Февзи попросил свою невесту скрыть от своих родителей, что после свадьбы они будут жить в Крыму. Кстати, решил он, что предоставляется случай проверить, насколько молодая жена предана своему мужу - не так уж был он прост, наш историк-автомеханик. По не изменившемуся поведению родителей Лютфие он понял, что его избранница послушалась мужниного наказа.
Но билеты молодожены взяли на ленинградский поезд – нужно было показать Лютфие великий город, сходить с ней в Эрмитаж и, главное, отпраздновать бракосочетание в кругу ленинградских друзей.
Добирался скорый поезд из Ташкента в Ленинград более трех суток. Сама дорога из центра Азии к берегам Невы была немалым приключением для впервые едущей на поезде Лютфие, как, впрочем, и для Февзи, - ведь во время всех трех его посещений Узбекистана он пользовался услугами Аэрофлота. Когда поезд пересекал пустыню с ее юртами, верблюдами и жарой в его памяти возникли давние картины, когда он с матерью и братом, с другими односельчанами ехал в противоположном направлении, из Европы в Азию, и когда даже мудрый Мурат-эмдже не предполагал, что везут их на погибель…
Глава 15
На собрании крымских татар, проходившем в здании городской школы, недавно избранный председатель райсовета, бывший главврач поликлиники, нахамил Кериму.
- А ты, да-ра-гой, занимался бы своим огородом. Надеюсь, это дело у тебя хорошо получается. И не лезь, когда грамотные люди серьезные вопросы обсуждают.
И обратился с глумливой улыбкой к представителю из Симферополя:
- Понаехали сюда деньгу легкую зашибать! Едва по-русски говорить умеют, а туда же, со своими рассуждениями лезут.
Керим смолчал, но затаил желание отомстить. Долго ждать не пришлось. Когда собрание закончилось, Керим увидел, что председатель райсовета по срочной нужде забежал в туалет. Керим задержался в коридоре. Спустя некоторое время шибко грамотный председатель вышел из уборной и поспешил к выходу. Мельком окинув взглядом оба конца коридора и убедившись, что он пуст, Керим пошел навстречу председателю и втолкнул его в открытую дверь классной комнаты.
- Тихо, сволочь, не смей подымать шума! – Керим прижал бывшего главврача спиной к исписанной мелом классной доске и схватил его левой рукой за горло. Председатель уписался бы от страха, однако было нечем. Но его страха оказалось достаточным для того, чтобы не вздумать поднимать крик, - он ощущал сильные пальцы этого огородника на своей шее.
- Ты халтурщик, который рецепт написать грамотно не может. Я знаю, как к тебе относятся врачи поликлиники. Я, чтобы ты знал, таких как ты вышвыривал из института…
- Ты…, вы…? – бывший главврач заикался то ли от страха, то ли от удивления.
- Да, я! Я профессор, доктор наук в той области знаний, в которой ты, поганец, пытаешься халтурить. И приехал я на родину не деньгу зашибать, а работать на благо людей, лечить их. А твоя власть мне, профессору, отказала даже в должности дежурного врача. И приехал я в Крым оставив должность заведующего кафедрой. А ты, недоучка, смеешь глумиться надо мной!
Не ожидал от себя всегда сдержанный Керим такого неординарного поступка. Но видно силен был шок от беспардонного заявления председателя, шок даже на фоне тех унижений, которым оказался подвержен профессор Асанов в последние полгода по прибытии на родину.
Тесен мир и невелик. Особенно невелик Крымский полуостров, нити людских судеб встречаются и расходятся здесь чаще, чем мы об этом узнаем. И не предполагал Керим, что судьба еще прежде, много лет назад, сводила его с этим, ныне амбициозным, но жалким по своей сути субъектом.
Отец Керима, врач-хирург, ушел на фронт в первую же неделю после начала войны. В семье на руках матери, окончившей перед замужеством фармацевтический техникум, осталось трое детей. В последние годы перед войной она не работала – занималась большой семьей. Теперь жить в городе не представлялось возможным, и Зекие с тремя малолетними детьми решила уехать в деревню Гюлим недалеко от Севастополя, где жил ее старший брат Иззет, инвалид, который не мог быть призван в армию. Иззет в колхозе заведовал пасекой, да и своих пчел у него было немало. Жена его возила ароматный крымский мед на базар в Мелитополь, и семья всегда жила в достатке. Иззет и его жена были бездетными. Они радушно приняли Зекие с детишками. И все жители деревни были рады приезду Зекие, которая тотчас же устроилась в оставшуюся без работников колхозную лечебницу на должность медсестры.
