Анна Ветлугина - Карл Великий. Небесный град Карла Великого
За нарушение распорядка полагались большие штрафы. Пороптав, все смирились. А что ещё им оставалось? Ведь большинство из них жили на королевские бенефиции и причём неплохо.
Приближалось Рождество. Король велел праздновать его как «торжество, со всей радостью и благочестием». И действительно, вышло торжественно, несмотря на походные условия. Какие пышные службы устраивались! Капелланы раскатисто провозглашали Рождество, весь лагерь пел. Воины происходили из разных земель, и их песнопения оказались совершенно непохожи. Именно тогда Карлу пришла в голову идея собирать церковные песни и распространять копии сборников, чтобы сделать службу единообразной по всему королевству.
Посреди лагеря нарядили райское деревце. Построили маленький вертеп. Весёлые дамы, в обычное время живущие незаметно, вышли щегольнуть нарядами в праздник. Состоялась и настоящая рождественская мистерия, в которой я играл роль одного из волхвов. Мне сделали тюрбан и бороду из соломы и поручили речи, подходящие книжнику: «Я изучал звёзды, их природу и различное движение, и в совершенстве знаю их число. Но когда я смотрю на эту звезду, то более и более удивляюсь, потому что ещё никто, кажется, не видел такой... Однако после более внимательного размышления я прихожу к выводу, что родилось Дитя, которому покорится мир и перед которым вострепещет вся вселенная...»
После праздника жизнь быстро вернулась в свою колею. Карл постоянно объезжал лагерь, наблюдая за тренировками, а порою лично участвуя в них. Иногда он брал с собой маленького Пипина, пытаясь объяснить ему основы военного искусства, но мальчик слушал из рук вон плохо. То капризничал, то замыкался в себе и глядел исподлобья, точно дикий зверёк. Это очень расстраивало короля. От огорчений и от страха за беременную жену Его Величество стал плохо спать и часто звал меня почитать по ночам. Я очень радовался этому, ибо сам мучился бессонницей с того самого момента, как исчез Беремунд.
Никогда я не забуду это время. В королевском шатре стоял большой ящик с сеном. В нём хранились зимние яблоки — крепкие и душистые. Король брал себе одно, другое давал мне. Я читал ему на латыни римских авторов — «Записки о галльской войне» Цезаря, «Естественную историю» Плиния. От серьёзных трудов мы переходили к лирической поэзии, в частности, к элегиям Проперция, посвящённым любви к красавице Кинфии.
Несколько раз к нам приходила из соседнего шатра Хильдегарда. Ей тоже не спалось. Она слушала звучные латинские строки и тихо улыбалась, а я, читая, бросал быстрые взгляды на её тонкий профиль, освещённый зыбким светом масляной лампы, и чувствовал себя совершенно счастливым.
После чтения я шёл, ёжась от холода, к себе в крошечную палатку, которую делил с лекарем. Лагерь спал, только порой меня окликали караульные, да звёзды мерцали в чёрном небе, будто крошечные снежинки.
А утром приходилось вставать со всеми. Нарушить порядок мне и в голову не приходило. Сам король всегда вставал рано и умудрялся выглядеть свежим после бессонных ночей.
Однажды постоянное недосыпание сыграло со мной злую шутку. Как обычно, ночью я читал для королевской четы. Внезапно Хильдегарда встала и, сославшись на головную боль, собралась уйти. Карл захотел проводить супругу, велев мне ожидать в шатре. Сидя на мягких шкурах, я размышлял о личности Цезаря, сравнивая римского императора с нашим королём. Незаметно они слились в один образ, и этот новый император что-то говорил мне быстрым приглушённым голосом... нет... сразу двумя голосами...
...Я проснулся оттого, что в рот мне грубо запихнули какую-то тряпку. Закричать из-за этого не получилось, я изо всех сил замычал. Меня больно пнули, набросили на голову мешок и потащили. Судя по всему, моих похитителей было двое. Они схватили меня за ноги и за плечи и побежали. Два раза они резко останавливались, скидывая меня на холодную сырую землю. Видимо, прятались от караульных. Я пытался мычать как можно громче, но на помощь никто не пришёл, зато разбойники, разозлившись, изрядно попинали меня сапогами. Потом поволокли дальше.
Я был напуган, но не удивлён. Дядя и так слишком долго верил мне. И теперь, после Вероны, он решил покарать меня. Только как похитителям удалось проникнуть в охраняемый королевский шатёр? Видно, охрана ушла сопровождать королевскую чету. А злодеи уже давно охотились за мной. Что же впереди? Медленная смерть от пыток в каком-нибудь подземелье?
Тащили меня довольно долго. Потом вскинули на круп лошади и ещё немного провезли, после чего внесли в помещение, пахнущее сыростью, и положили на кучу соломы. Послышались удаляющиеся шаги и лязг засова.
Скинув мешок, я увидел серый сумеречный свет, струящийся из маленького зарешеченного окошечка. Я лежал на кровати, устланной соломой, рядом стоял деревянный столик с изящными резными ножками. Надо мной нависли каменные своды. Камень кое-где полированный, а стены оканчивались мозаичными окантовками. На тюрьму эта комната не походила никоим образом. Но замучить человека ведь можно и в королевских покоях. Вот только найти их труднее, чем просто подвал.
Долго размышлять не пришлось. Лязгнул засов, и вошли двое мужчин в одинаковых красно-синих одеждах. Один из них нёс таз с водой, другой — кувшин и полотенце. Тот, что с тазом, поставил свою ношу на столик и сказал, странно выговаривая слова:
— Умывайся и будем идти.
Вот как. Неумытого племянника дяде допрашивать неприятно. Ладно, не будем спорить. Да и холодная вода после бессонной ночи — то, что нужно.
Они придирчиво осмотрели меня, пригладили мне волосы и повели по лестницам и коридорам. Похоже, мы находились в каком-то замке. Кованые цветы на перилах лестниц и мозаичная отделка коридоров говорили о немалом богатстве его владельца. Я подивился расторопности дяди Агафокла, заведшего себе такие высокие связи. Чей же это замок? Уж не Дезидерия ли? Логично, если мой хитрый родственник водит с ним дружбу именно сейчас.
Меня ввели в роскошный зал. Посреди него на резном деревянном троне сидел немолодой полноватый человек с редеющими длинными волосами. Голову его венчала простая железная корона без каких-либо украшений. Лицо показалось мне смутно-знакомым, только я никак не мог вспомнить, где его видел.
— Вы хотите сказать, это принц? — он говорил на чужом наречии, но достаточно похожем на латынь, поэтому я понимал почти всё.
— Он спал в королевском шатре, — отвечал один из тех, кто привёл меня.
— Он слишком стар для принца. Тот должен быть ребёнком, а этому уже лет пятнадцать.
На самом деле, мне уже исполнилось восемнадцать, просто я не имел крепкого телосложения из-за того, что слишком много сидел за книгами.
Тут распахнулась дверь. Вошла наша бывшая королева Дезидерата и уставилась на меня.
— Что скажешь, дочь моя? — вопросил Дезидерий. Я понял, почему его лицо мне столь знакомо. Он как две капли воды походил на своего сына Адельхиза, то есть, наоборот — сын полностью унаследовал черты отца.
Дезидерата смотрела на меня и молчала, обдумывая что-то. За время, пока мы не виделись, она сильно изменилась. Юношеская розовая свежесть сошла со щёк, лицо исхудало и заострилось. А глаза, которые она так широко и радостно раскрывала, когда только прибыла в замок Имельхальм, теперь не выражали ничего, кроме скуки и раздражения.
— Всё же это принц Пипин, папочка, — сказала она после долгого молчания. — Я, конечно, давно не видела его, но, думаю, это он.
Дезидерий ошеломлённо посмотрел на дочь и почесал затылок, отчего корона задвигалась у него на голове.
— Пипину, по моим подсчётам, может быть от четырёх до семи лет. В крайнем случае восемь. Но никак не пятнадцать.
— Но это правда Пипин! — в голосе принцессы послышались истерические нотки. Дезидерий поморщился. Дочь, заметив это, тут же сменила тон:
— А если это всё же не он, ты отпустишь его, папочка? — кротко спросила она.
— Разумеется, нет. Зачем отпускать? Чтобы франки посмеялись над моей мягкотелостью?
— Значит, ты бросишь его в тюрьму?
— Доченька, мы находимся в осаждённом городе, где вопрос пищи остро встанет уже совсем скоро. Ты хочешь, чтобы я кормил ненужного пленника?
Принцесса нетерпеливо топнула ногой:
— Так послушай меня, отец! Это действительно принц Пипин. Ты можешь вести какие угодно подсчёты, а я прожила с ним под одной крышей целый год. Кто же из нас с тобой лучше его знает после этого?
— Можешь ли ты подтвердить это, дочь моя, положив руку на Библию? — спросил её отец.
Дезидерата задумалась:
— Мне нужно хорошенько испытать его, прежде чем я соглашусь на такие серьёзные клятвы. Вдруг я всё же ошиблась.
Король лангобардов устало отмахнулся:
— Женщина всегда найдёт, как выкрутиться. Забирай своего принца и уходи. У меня ещё много дел сегодня.
— Хорошо, отец, — тоном послушнейшей и нежнейшей из дочерей сказала принцесса и, сделав мне знак следовать за ней, решительно покинула зал.
