Бернард Корнуэлл - Приключения Натаниэля Старбака
Радостные возгласы заставили обоих обернуться и увидеть, что капитан Поттер с Люцифером вернулись с парой двуручных пил, которые быстро задействовали. За ворами следовала возмущенная группа людей с намерением вернуть пилы, и солдаты работали быстро, чтобы избавиться от кустов до того, как начнется стычка.
- Этот чертов раб Старбака, - тихо произнес Деннисон, - всё время начеку. Не спит по ночам и наблюдает.
- Черт, у себя на юге мы знаем, как сбивать спесь с ниггеров, - презрительно фыркнул Блайз, - особенно с ниггеров с оружием. В глубинке он бы и дня не протянул.
Послышался взрыв смеха. Поттер с невинным выражением лица заявлял, что пилы кто-то бросил. Он пустился в цветистый рассказ о том, как случайно набрел на две пилы, а пока он говорил, Желтоногие водили пилами взад-вперед и таскали спиленные кусты вверх по склону, в расселину.
Капитан из Джорджии потребовал, чтобы пилы немедленно вернули. Старбак, чью грудь покрывал пот и грязь, представился. Он признал, что кража - дело серьезное.
- Вы можете опознать пилы? - спросил он капитана.
- Проклятье, да мы же видели, как их заграбастал этот ниггер.
- Люцифер! - позвал Старбак. - Ты взял пилы этого джентльмена?
Люцифер покачал головой.
- Капитан Поттер сказал, что их кто-то потерял, сэр. Велел мне за ними присмотреть.
Солдаты спилили еще два куста, подобрались к следующей путанице веток и приступили к работе.
- Пилы лежали на наших мундирах! - возмутился капитан.
- Думаю, что нужно провести дознание как полагается, - сказал Старбак. - Если направите донесение вашему командующему бригадой, я предупрежу своего, что бумаги скоро поступят. Капитан Поттер? Можете написать детальный отчет об обстоятельствах, при которых вы обнаружили пилы?
- Сколько экземпляров, сэр? - откликнулся тот.
- Минимум три, - ответил Старбак.
Капитан из Джорджии покачал головой.
- Проклятье, мистер, - обратился он к Старбаку, - мои ребята просто заберут пилы немедленно. Не тратьте зазря чернила. Пошли, ребята.
Он повел дюжину человек к пилам, но несколько солдат Старбака выступили на защиту имущества, и джорджийцы остановились, поскольку их шансы были малы.
Поттер похлопал по застрявшей пушке.
- Зарядить картечью, сэр? - спросил он Старбака.
Старбак ухмыльнулся и повернул голову, увидев, что срезаны последние кусты. Он подождал, пока пилы закончат свое дело, и забрал их.
- Спасибо, что дали их взаймы, - сказал он капитану из Джорджии, протягивая пилы. - Весьма благодарен.
Тот засмеялся, забрал пилы и пошел прочь, пока люди Старбака склонились над орудием и начали тянуть. Тяжелая пушка заскрипела и загрохотала, начав движение, а потом подпрыгнула на стружке и опустилась на импровизированный мост, заполнявший расселину. Старбак бежал рядом с орудием, подбадривая остальных. Канониры бежали неподалеку, готовые разместить пушку и начать бомбардировку обреченного и попавшего в ловушку гарнизона Харперс-Ферри. Радостные возгласы приветствовали установку пушки на место, это было первое орудие, размещенное над приговоренным городом. Передок еще не прибыл, но люди Старбака выиграли гонку. А через два дня, как рассчитывал Старбак, они будут уже в городе, и если им улыбнется удача, разживутся топорами, лопатами, ботинками, пилами, боеприпасами и винтовками - всем тем, в чем нуждался Специальный батальон. А потом отправятся на север, и Старбак знал, что тогда они встретятся с янки лицом к лицу в настоящем сражении. И может, как он смел надеяться, это сражение станет последним, ведь именно ради такой надежды мятежники и затеяли эту кампанию. Пойти на север, показать янки, что Юг нельзя победить, и заключить мир - такой была мечта и причина, по которой они пересекли Потомак, мечта о том, чтобы положить конец резне.
Глава девятая
Армия Севера медленно брела по пустынным мэрилендским пашням, где генерал Макклелан ничто не оставил на произвол судьбы. Он приглядывал за флангами, обезопасил линии коммуникаций и продвигал свой авангард с ничтожной скоростью, делая по десять миль в день. Пинкертон, глава разведслужбы армии, заверил Макклелана, что ему противостоят двести тысяч превосходно вооруженных мятежников, и в представлении генерала эта ужасная орда поджидала его в засаде, подобно апачам, внезапно обрушивающимся на армейский состав с провиантом. Белый Дом поторапливал Макклелана, а Военный департамент присылал ему противоречивые приказы, гласящие, что с дальнейшим удалением от столицы возрастает вероятность, что мятежники форсируют реку и атакуют город. И Макклелан лишь полз вперед, всегда готовый отскочить обратно, как только возникнет угроза.
Полковник Торн оставил свою вашингтонскую контору. Он не смог выдержать гнетущую жару в столице, где вести из армии вызывали злобное ворчание, а любой слух о намерениях Ли с поспешной готовностью печатался в прессе. Филадельфия ожидала осады; отцы города Балтимора запретили продажу спиртных напитков, дабы поберечь нервы своих боязливых жителей; в то время как британский посол паковал чемоданы, готовясь к объявлению войны Соединенным Штатам.
- Это всё нелепо, Торн, - заявил полковнику лорд Лайонс[96] в приемной Белого Дома. - Нам нет смысла ввязываться в войну с вами, - беспечно добавил он, - по крайней мере до тех пор, пока Бобби Ли не выиграл ее за нас. Возможно, тогда мы и присоединимся, дабы подобрать оставшиеся крохи со стола и частично отомстить за Йорктаун.
- Что ж, посол, до этого вполне может дойти, - угрюмо отозвался Торн.
Услышав отчаяние в голосе полковника, Лайонс потрепал его по руке.
- Не дойдет, Торн, вы сами знаете, что не дойдет. Нет, пока у вас есть этот человек, - он кивнул через набитую битком комнату в сторону президента, в котором, как известно, Лайонс души не чаял. - Признаю, что определенные круги в Британии не в восторге при виде ваших затруднений, Торн, - продолжил посол, - но не думаю, что мы желаем и сами рискнуть их разделить. Поверьте мне, я не пакую свои саквояжи. Наведайтесь к нам, убедитесь собственными глазами.
Но Торну было совсем не до тонкостей вашингтонской дипломатии, по крайней мере, не в то мгновение, когда судьба республики решалась в Мэриленде, и поэтому с разрешения президента, упаковав свои седельные сумки, он отправился на восток, в штаб Макклелана, где разыскивая Адама, обнаружил, что его подопечный исчез. Начальник штаба Алана Пинкертона Джеймс Старбак, с которым Торну ранее уже доводилось встречаться на войне, заявил, что два дня тому назад Адам поехал в сторону Фредерика.
- Если он так поступил, - заметил Макклелан, находившийся в покоях Пинкертона и подслушавший ответ, - то заслуживает своей участи.
- И в чем же она, скажите на милость, состоит? - спросил Торн.
- Полагаю, в позорном плене. У него там не было никаких дел. Я думал, что он здесь, чтобы проинструктировать наших сигнальщиков?
- Так и есть, - солгал Торн, зная, что Макклелану известно о его лжи.
- Тогда ему следует работать с нашими телеграфистами, а не упражняться в верховой езде. Разве что он здесь совсем по иной причине?
Торн вгляделся в молодое свежее лицо генерала, на котором застыло постоянное выражение человека, пытающегося выглядеть старше своих лет и намного крепче, чем позволяли его внутренние страхи.
- И какой же могла быть эта причина, генерал? - презрительно спросил Торн.
- Вы бы ее знали, Торн, вы бы знали, - проворчал Макклелан. Он прекрасно понимал, что у Торна за спиной стоит полное доверие президента, и вполне обоснованно боялся, что седовласый полковник снабжает Линкольна непрерывным потоком кулуарной информации. Неудивительно, что глупец в Белом Доме понятия не имел, как выиграть войну! Если эта обезьяна позволит Макклелану действовать медленно и систематично, то Союз будет спасен, но нет, он вечно будет подгонять и побуждать генерала двигаться быстрее. А что, собственно, Линкольн знал о войне? Бог мой, да он ведь был железнодорожным юристом, а не солдатом. Такие невеселого рода мысли бродили в голове у Макклелана, когда он прислушивался к отдаленному рокоту тяжелых орудий у Харперс-Ферри.
В густой струе теплого воздуха рокот медленно перешел в неожиданное стаккато. Торн недоумевал, почему Макклелан не отрядил корпус к осажденному гарнизону, чтобы спасти тысячи солдат-северян и тонны драгоценных запасов от мятежников, но столь амбициозный порыв был вне понимания нового Наполеона.
- Полагаю, вы не станете возражать, если я отправлюсь во Фредерик?
- Воля ваша, полковник, сами решайте, но я не могу выделить вам людей для охраны. Кроме того, с уверенностью могу сказать, что сегодня ночью я разобью там лагерь, но если вы желаете проехать вперед, то на ваш страх и риск. А теперь прошу меня простить, мне предстоит вести войну.
