Крестоносец - Бен Кейн
Одним движением я переложил нож в левую руку. В тот же миг де Гюнесс ухватил меня за плечо, я резко развернулся и вырвался. Воздух с силой вылетел у него из рта, когда мой правый кулак ударил ему под дых. Он рухнул, словно бык, которому мясник загнал костыль в череп. Я посмотрел поверх его распростертого тела на Фиц-Алдельма, приглашая его напасть. Рис, я знал, стоит рядом и скалится, словно пес на собачьих боях. Впервые после Везле мне было наплевать на последствия. Я вспорю ему брюхо, подумалось мне. Вспорю и оставлю ублюдка подыхать от гнойной заразы, которая неминуемо последует.
Угадав мои намерения, Фиц-Алдельм не шелохнулся.
— Король узнает об этом!
Голос его стал визгливым, как у бабы, ярость смешивалась в нем со страхом.
— И я расскажу Ричарду, — ответил я спокойно, — как мой оруженосец и преданный жандарм тихо-мирно коротали время игрой в кости с моего разрешения. Я присматривал за ними, но отлучился по нужде. А вернувшись, обнаружил, что вы с де Гюнессом избиваете обоих!
— Лжец! Мы тут уже достаточно давно, а тебя и близко не было.
— Я говорю правду, — не моргнув глазом соврал я. — И поклянусь в том перед королем.
— Это будет твое слово против слова двух препоясанных рыцарей, — процедил Фиц-Алдельм и глянул на приятеля, начавшего шевелиться. — Де Гюнесс подтвердит все сказанное мной.
— А Рис и де Дрюн — то, что скажу я. Получается трое против двоих.
Фиц-Алдельм презрительно фыркнул:
— Слово простых солдат недорого стоит по сравнению со словом знатного человека. Этих двоих накажут, так же как и тебя, за нападение на другого рыцаря.
— Еще поглядим, кому поверит Ричард.
Я надеялся, что в голосе моем звучит больше уверенности, чем я ощущал на самом деле.
— Двое на одного, — сказал Фиц-Алдельм, и на лице его светилось торжество.
— Что это я слышу? — раздался возглас. — Двое на одного?
В сарай вошел Андре де Шовиньи, двоюродный брат короля. Взгляд его скользнул по почти неподвижному де Гюнессу на полу, по де Дрюну, все еще стоявшему на коленях со связанными руками, по Рису позади меня и по мне, чей обнаженный клинок был наставлен на Фиц-Алдельма. Пти продолжал приглушенно тявкать.
— Странное зрелище, ей-богу, — сказал де Шовиньи. — Все в порядке, Руфус?
— Фиц-Алдельм обвиняет меня во лжи. Будто бы я не давал разрешения моему оруженосцу Рису и этому жандарму поиграть в кости на чердаке.
Лицо де Шовиньи приняло озадаченное выражение.
— Так я своими ушами слышал, как ты разрешил им.
Фиц-Алдельм уловил удивление в моем взгляде. Я это понял — в его глазах читалась свирепая ярость. Он посмотрел на де Шовиньи, совершенно невозмутимого, и снова на меня.
— Ну? — обратился я к Фиц-Алдельму. — Будем считать это досадное происшествие оконченным или пойдем к королю?
— Не будем больше об этом, — ответил он, медленно цедя слова, точно их приходилось тащить щипцами.
Вежливо кивнув Фиц-Алдельму и пообещав мне, что мы поговорим позже, де Шовиньи оставил нас.
— Хорошо, — сказал я и указал поверх плеча моего врага. — Ты бы лучше позаботился о Пти. Она хромает.
Терьер показался наконец из темного угла. Морда его была окровавлена, на передних лапах виднелись следы укусов, но, завидев хозяина, собака замахала хвостом. Фиц-Алдельм поднял псину на руки нежно, как ребенка, и зашептал что-то ей на ухо. Де Гюнесса он так и оставил у моих ног.
— Пти перешла от крысы дохлой к крысе живой, — пробормотал Рис.
— Держи свои мысли при себе, — предупредил я.
Губы парня беззвучно произнесли: «Однажды я его убью».
Де Дрюн заметил это.
— Я помогу тебе, — сказал он, подставляя запястье, чтобы я мог разрезать веревку.
— Нет, — твердо заявил я и перешел на шепот, чтобы де Гюнесс не услышал: — Это мое дело. Рис?
Парень неохотно посмотрел мне в глаза.
— Я понял.
— Не забывай об этом.
Наша прогулка оказалась памятной не только из-за описанного выше случая. Главным событием того дня стал, как ни странно, не отказ Ричарда от помолвки с Алисой и намерение жениться на Беренгарии, а наскоро устроенный турнир между нами и французами. Благодарить за него следовало Вильгельма де Барра, одного из знаменитейших рыцарей Франции. Этого здоровяка с мощной как бочка грудью и длинной, не по моде, бородой я находил весьма учтивым и приятным. Заприметив на дороге телегу местного крестьянина, груженную сахарным тростником, де Барр со смехом предложил воспользоваться стеблями вместо копий в поединках друг против друга.
Месяцы безделья вымотали всех, и не успели Филипп и Ричард возразить, как мы разбились на две группы — англичане и французы, — вооружились стеблями и приготовились сражаться.
Стоит заметить, что отношения между Ричардом и де Барром завязались не тогда, а раньше. Француз взял верх над королем под Шатору, в том жестоком сражении, когда я потерял своего верного коня Лиат-Маха. Кроме того, однажды он попал в плен к Ричарду и дал слово не убегать. Тем не менее, когда представилась возможность, де Барр ускакал на украденной лошади. Король затаил на него обиду, и, когда француз занял место среди своих товарищей, Ричард быстро примкнул к нам.
К нашему удивлению, король после нескольких попыток так и не смог выбить де Барра из седла и, более того, едва сам не упал с коня по вине ослабевшей подпруги. Багровый от ярости, Ричард обругал француза и велел ему убираться с ристалища, а затем решительно потребовал от Филиппа отослать де Барра во Францию.
После такой ссоры, случившейся на глазах у всех, получить от Филиппа согласие на разрыв помолвки между Ричардом и Алисой было бы почти невозможно, и об этом даже не заикались. Мы, рыцари, говорили друг другу, что, если вопрос не решится в ближайшее время, приезд Беренгарии и королевская свадьба усложнят все еще больше. Филипп не согласится плыть в Утремер с человеком, так бессовестно обошедшимся с его сестрой. А в одиночку Ричард обречен на неудачу. Как только Филипп вернется во Францию, земли в Жизоре и Вексене, а может, и другие сразу же подвергнутся нападению.
Если соглашение не будет достигнуто, вероятность того, что мы доберемся до Святой земли и тем более — возьмем Иерусалим, окажется воистину ничтожной.
Глава 9
Прошел почти месяц, а мы так и не покинули Сицилии. Джоанну я тоже почти не видел, а приезд королевы Алиеноры и Беренгарии по непонятным причинам откладывался. Король и Филипп встречались несколько раз и
