Хроники Червонной Руси - Олег Игоревич Яковлев
— Пошлите к королевичу Коломану. Скажите: я — его двухродный брат, Володарь, сын Ростислава, — потребовал князь.
Как только один из иобагионов скрылся в дверях, он огляделся по сторонам. Подул лёгкий ветерок, и внезапно обдало Володаря отвратительным запахом гнили. Он заметил, что перед одним из окон на верхнем ярусе к стволу дерева привязана толстая верёвка, на которой висит человек в монашеской сутане и с куколем на голове. Вокруг повешенного с хищным клёкотом кружили чёрные враны.
— Господи! Это ещё что?! — пробормотал неприятно поражённый Володарь.
На крыльцо, ковыляя и опираясь на деревянный посох, выскочил горбатый уродец Коломан в лиловом, украшенном узорочьем длинном кафтане. Чёрные волосы на голове у него были всклокочены, самую макушку покрывала маленькая лёгкая шапочка, обшитая парчой. Невидящий левый глаз королевича закрывала чёрная повязка.
При виде Володаря смуглое скуластое лицо Коломана расплылось в радостной улыбке.
— Кирие элейсон! Брат мой! Как рад я тебя видеть!
Приставив к стене посох, он широко развёл руки и заключил Володаря в объятия. Двухродные братья горячо облобызались. Малорослый Коломан не доставал высокому Володарю даже до плеча и потому стоял на пару ступенек выше.
— Пойдём в дом мой! Добро пожаловать! И знай: для меня ты всегда желанный гость.
— Дозволь, светлый князь, я покину тебя, — шёпотом попросил Володаря Халдей. — Побуду в помещении для иобагионов. Может, узнаю ещё что-нибудь важное и ценное.
— Хорошо. Ступай.
Юркий хазарин тотчас исчез за поворотом стены.
Через безлюдный переход и лестницу двоюродные братья проследовали в большую камору. За слюдяными окнами видна была крепостная стена и кусочек Дуная с островами и низким левым берегом.
В каменном дворце было не так жарко, как на улице, но мрачно и сыро. В одном месте по стене сбежала водяная струйка.
Обстановка в покое выглядела довольно простой, хотя стены украшало несколько шпалер с рисунками на библейские темы. Посреди каморы стоял большой дубовый стол, по обе стороны которого находились обитые рытым[157] бархатом скамьи со спинками. Коломан указал Володарю на одну из них, сам же расположился напротив, удобно умащивая горб и больную ногу.
— Сколько лет мы не виделись? — стал прикидывать он в уме. — Кирие элейсон! Грехи тяжкие! Три года! С тех самых ловов, во время которых я упредил тебя и твоих братьев об угрожающей вам опасности! Да, Гертруда и Ярополк — неважные соседи для страны мадьяр. Король, мой дядя, предпочёл бы видеть во Владимире тебя с Рюриком. Но… — Коломан усмехнулся и заключил: — Думаю, наступит и ваше время.
Он зазвонил в серебряный колокольчик. На пороге возник холоп.
— Принеси чего-нибудь поесть! — приказал королевич. — Заморим червячка, дорогой братец! Обед у нас будет позже.
— Слышал, ты оженился? — спросил Володарь. — И у тебя уже двое чад народилось с тех пор, как мы виделись.
К удивлению его, лицо угорца передёрнулось от недовольства.
— Об этом поговорим после! — отрезал он. — Сперва расскажи о своих делах.
Володарь подробно поведал о своих мытарствах и о тмутараканском княжении. Выслушав его, Коломан сказал:
— Ты не огорчайся. Слишком большая сила вмешалась в ваши дела. Что там этот Олег? Кирие элейсон! Он — всего лишь пешка в большой игре. Алексей Комнин, базилевс ромейский — вот кто стоит за ним!
— Тоже так полагаю, — согласился Володарь.
— И догадываюсь, что ему нужно там, на Боспоре Киммерийском. Ведь империя ромеев непрерывно ведёт войны у всех своих границ. На востоке идёт война с турками, на севере — с ордами печенегов, а на западе нурман Роберт Гвискар[158], дядя моей дражайшей супруги, здорово потрепал ромейскую рать у Диррахия[159]. А чем сильна империя? Огнём Каллиника, который изрыгают медные трубы на их кораблях. Говорят, ужасная штука. Кирие элейсон! Не дай мне Господь когда-нибудь увидеть её в действии! Так вот: для этого огня нужна нефть. А она как раз и имеется на Киммерийском Боспоре.
— О таком я, скажу честно, и не помыслил. — Володарь развёл руками. — Что нас с Давидом прогнали греки — это я уразумел. Мыслил, хочет базилевс подчинить Тмутаракань власти своей, а Олег — удобный для того человек. Почитай, всем обязан Комнину. Тот его из ссылки возвернул, нашёл знатную супругу-красавицу, дал войско.
— Да императору ваш клочок земли не столь важен, поверь. Здесь иное — то, о чём я тебе сейчас сказал. Впрочем, ну его к чёрту, Комнина! Ты, братец, главное, не отчаивайся. Здесь, в стране мадьяр[160], а у меня — тем более чувствуй себя, как дома. За зиму без труда наймёшь дружинников. Поверь мне — за серебро найдётся немало желающих помочь тебе добыть удел в Червонной Руси.
На столе вскоре появилась нарезанная тонкими ломтиками копчёная колбаса, пахнущая дымом костра, сыр из козьего молока, оливки, фрукты и белое виноградное вино, которое молодой стольник разлил в окованные серебром чары.
Коломан ел жадно и быстро, рвал пищу острыми зубами. Володарь, хоть и голоден был, едва за ним поспевал.
После еды королевич и гость омыли руки водой из поданной холопом большой чаши.
— Пошли за матерью на женскую половину дома. Скажи: мой брат, князь Володарь, приехал к нам в гости, — приказал Коломан стольнику.
— Что у тя, братец, за дела тут такие? На дворе зловоние стоит. Какой-то монах в петле на древе болтается? — спросил Володарь.
— Это один преступник. Получил по заслугам, — отмахнулся угорец.
— Что же ты не велишь убрать из-под окон его труп? Погляди: вокруг него на древе гнездятся хищные враны!
— Пускай повисит ещё немного, в назидание некоторым неверным жёнам! — Коломан злобно осклабился.
В палату вплыли несколько женщин в богатых одеждах. Зашуршала парча. Впереди всех держалась старая Софья Изяславна, мать Коломана.
Володарь, вскочив на ноги, отвесил ей поклон. Изяславна прослезилась, обняла и расцеловала его.
