Сергѣй Штернъ - Въ огнѣ гражданской войны
Вскорѣ затѣмъ, сообщалось о занятіи ген. Калединымъ ряда крупныхъ центровъ, тогда какъ, въ дѣйствительности, казаки ген. Каледина просто продвигались, послѣ крушенія фронта, къ родному Дону. Во время германской оккупаціи Юга Россіи населеніе лишено было возможности узнавать правду о положеніи на франко-германскомъ фронтѣ. Германскіе радіо, нѣмецкія газеты, Гинденбургскія коммюникэ тенденціозно рисовали положеніе вещей, французскіе же газеты, радіо, коммюникэ — не пропускались нѣмцами. Населеніе Юга Россіи, подъ вліяніемъ подобнаго односторонне-тенденціознаго освѣдомленія, было искренно увѣрено въ непобѣдимости Германіи, въ ея безпрерывныхъ успѣхахъ; вѣсть о перемиріи явилась поэтому неожиданностью. Въ атмосферѣ твердой вѣры въ побѣду Германіи и родилась такъ называемая «германская оріентація» — группы русскихъ политиковъ антантофиловъ во главѣ съ П. Н. Милюковымъ. Конечно, о германской оріентаціи П. Н. Милюковъ и поддерживавшіе его кіево-одесскіе к-д. не помышляли, рѣчь можетъ идти лишь объ оріентаціи русской, о направленіи общественнаго вниманія въ сторону защиты интересовъ Россіи въ связи съ казавшимися несомнѣнными военными успѣхами Германіи. Крушеніе германскаго фронта и германская революція разсѣяли этотъ миражъ и строившуюся на немъ линію политическаго поведенія группы лишенныхъ точной информаціи политиковъ.
Характерно, что когда германская оккупація одесскаго района смѣнилась французской, то французы не сумѣли поставить на должную высоту правильное освѣдомленіе русскаго общества о событіяхъ. Французскія военныя суда стояли на рейдѣ Черноморскихъ портовъ, а, въ то же время, южно-русскія газеты, по неволѣ, продолжали пользоваться тенденціозными и однобокими науеновскими нѣмецкими радіо. Прошло много недѣлъ, пока стали обще-доступны и радіо съ Эйфелевой башни и Ліонскія. Но пріемка французскихъ радіо производилась почему-то съ дефектами, не удавалось все время приспособить достаточно мощной пріемной станціи. Впослѣдствіи, въ 1919 г. французы такъ и не сумѣли приспособить сильную радіо-станцію г. Николаева для нуждъ освѣдомленія общества и радіо-станція эта все время почти бездѣйствовала. Ни Ростовское, ни Севастопольское правительства не смогли добиться правильныхъ сношеній по радіо съ Западомъ и полученія информацій съ Запада. Строились радіо-станціи, создавались проекты радіо-сношеній, но все это дѣлалось бюрократически-бездарно и фактически никакихъ результатовъ не давало. Въ итогѣ, ни анти-большевистскій Югъ не имѣлъ своевременно точныхъ свѣдѣній о происходящемъ въ Западной Европѣ, ни въ центрахъ Западной Европы не знали о томъ, что дѣлается въ Южной Россіи.
Когда германцы занимали Югъ, газеты получали, пусть тенденціозную, но полную радіо-сводку событій въ Европѣ, централизуемую и цензуруемую австро-германскими прессъ-бюро. Когда же въ Одессѣ въ 1918—1919 гг. были французскія войска, радіо доставлялись газетамъ ... радіотелеграфистами, получавшими за это отъ редакцій поштучную плату. Прельщенные заработкомъ и зная невозможность или трудность провѣрки подлинности полученія даннаго радіо, нѣкоторые служащіе одесской радіо-станціи стали, попросту, фабриковать мнимыя радіо «сенсаціоннаго» характера. Читателямъ одесскихъ газетъ въ свое время преподносились «извѣстія» о провозглашеніи въ Бельгіи республики, о бѣгствѣ турецкаго султана и т. д.
Эвакуація Одессы въ апрѣлѣ 1919 г., такая вообще таинственная и неясная по своей обстановкѣ, была начата — случай или логическое совпаденіе? — въ день полученія радіо о томъ, что министерство Клемансо, якобы, пало, что палата депутатовъ, якобы, отказала въ кредитахъ на содержаніе французскихъ войскъ на Югѣ Россіи, что и вызвало паденіе министерства Клемансо, замѣненнаго соціалистическимъ кабинетомъ съ Лонгэ и Кашэномъ во главѣ, распорядившимся немедленно эвакуировать Одессу. Вѣсть о паденіи Клемансо облетѣла весь городъ, ее повторяли и французскіе офицеры, ссылаясь на полученное радіо. Самый фактъ его полученія и его источникъ такъ и остались невыясненными и неразслѣдованными, т. к. слишкомъ поспѣшно стала производиться самая эвакуація. Возможно — это лишь простая гипотеза — что лживое радіо было послано большевистскими агентами, легко имѣвшими возможность использовать какую-либо изъ радіо-станцій, за которыми былъ явно недостаточный надзоръ, цѣлью же отправки лживаго радіо о воцареніи въ Парижѣ соціалистовъ могло быть желаніе усилить панику и ускорить нависшую эвакуацію.
Московская радіо-станція прославилась своимъ пропагандистскимъ «вральманствомъ», ея радіо, окрещенныя «врадіо», тѣмъ не менѣе усиленно помѣщаются большевизантствующими газетами Запада, оказывая тѣмъ самымъ изрядное воздѣйствіе на общественное мнѣніе. Съ другой стороны, анти-большевики бездарно ставили дѣло информаціи странъ Зап. Европы и Америки, давая въ теченіе всего 1919 и 1920 гг. свѣдѣнія, либо запоздалыя — шедшія почтой или курьерами, либо — тенденціозныя, скрывавшія истину. Вотъ почему, такъ неожиданны были для западно-европейскаго общественнаго мнѣнія извѣстія о крушеніи сперва деникинскаго, а потомъ — врангелевскаго фронта. Между тѣмъ, кто его знаетъ, что было бы, если бы своевременно и точно знали въ Лондонѣ и Парижѣ то, что знали въ главномъ штабѣ Тихорѣцкой и Севастополя. Подвижность и воспріимчивость западнаго общественнаго мнѣнія могли бы, при надлежащемъ освѣдомленіи, побудитъ усилить отправку снаряженія и снабженія изнемогавшимъ въ борьбѣ добровольцамъ. Но южно-русскіе штабы не учитывали всей важности своевременнаго и точнаго освѣдомленія Запада о ходѣ операцій, что было въ извѣстномъ отношеніи не менѣе существенно, чѣмъ запасы артиллерійскаго снабженія, ибо это снабженіе находилось въ нѣкоторой зависимости отъ освѣдомленія западно-европейскаго общественнаго мнѣнія. То, что дѣлалось для подобнаго освѣдомленія было не только недостаточно, но и не всегда дѣловито. Подборъ передававшихся въ Запад. Европу изъ антибольшевистскихъ центровъ извѣстій свидѣтельстовалъ слишкомъ часто о глубокомъ непониманіи того, чѣмъ интересуются и что можетъ оказать воздѣйствіе на Западѣ.
Въ томъ же, приблизительно, безтолковомъ стилѣ шло и освѣдомленіе населенія Юга Россіи о событіяхъ на Западѣ. Ни телеграфной, ни радіо-телеграфной прямой связи установлено не было. Довольствовавшись полученіемъ «пакетовъ» черезъ посредство посольскихъ курьеровъ, причемъ иные г.г. курьеры то теряли пакеты, безпечно сдавая ихъ въ багажъ, то застревали подолгу въ промежуточныхъ центрахъ. Свѣдѣнія, въ итогѣ, приходили съ сильнымъ запозданіемъ.
Ничего положительнаго сказать нельзя и о функціонировавшемъ на Югѣ учрежденіи, именовавшемся «Руссагеномъ». «Руссагенъ» пользовался правительственной поддержкой, получая право вывоза за-границу сырья, на вырученную отъ продажи котораго валюту «Руссагенъ» долженъ былъ создать сѣть телеграфныхъ корреспондентовъ за-границей. На дѣлѣ же, пароходы съ табакомъ и другими видами сырья доходили до Константинополя, «Руссагенъ» имѣлъ, такимъ образомъ, въ своемъ распоряженіи достаточное количество иностранной валюты для оплаты телеграфнаго тарифа, но — газеты снабжались «Руссагеномъ» подъ видомъ телеграфныхъ извѣстій лишь выдержками изъ полученныхъ по почтѣ иностранныхъ газетъ. Эти «почто-телеграммы» не только давали свѣдѣнія сильно запоздалыя, что порою въ значительной мѣрѣ искажало перспективу событій, но и самыя компиляціи изъ газетъ не всегда производились съ достаточнымъ знаніемъ дѣла. Напр., извѣстіе о результатѣ парламентскихъ выборовъ 1919 г. во Франціи было передано «Руссагеномъ» такъ, что получалось впечатлѣніе о побѣдѣ консерваторовъ, что и дало поводъ къ радостнымъ заключеніямъ и выводамъ правой ростовской печати; невѣжественно суммируя голоса полученные монархической группой Action Francaise съ голосами умѣренныхъ прогрессистовъ изъ Action Liberale, «Руссагенъ» вольно или невольно окрылялъ надеждами и ростовскимъ монархистовъ. Послѣ крушенія деникинскаго фронта, нѣкоторые «руссагеновцы» направили свои стопы въ Болгарію, гдѣ, пообѣщавъ широко поставить русскую пропаганду, добились чрезвычайно льготнаго размѣна «колокольчиковъ» — деникинскихъ кредитныхъ билетовъ, — но, заполучивъ болгарскую валюту, поспѣшно оставили предѣлы Болгаріи, направляясь въ Парижъ, не начавши даже въ Софіи, приличія ради, обѣщанной информаціонно-пропагандной дѣятельности. Этотъ конфузный эпизодъ не очень то способствовалъ русскому престижу и русской пропагандѣ въ Болгаріи.
Не рискуя впасть въ преувеличеніе, можно сказать, что со времени войны и въ теченіе революціи пониженъ уровень освѣдомителей и расшатался весь аппаратъ освѣдомленія общественнаго мнѣнія о главнѣйшихъ политическихъ событіяхъ. Кризисъ бумаги сократилъ сильно форматы газетъ, это сдѣлало информацію болѣе скудной. Представители едва ли не всѣхъ «новыхъ» или «расширенныхъ» государствъ затратили не малыя средства ради оказанія соотвѣтствующаго давленія на издателей вліятельныхъ органовъ печати. Россія не знала почти подобнаго вліянія на печать, хотя до революціи начались уже попытки захвата нѣкоторыхъ крупныхъ газетъ иными финансовыми дѣятелями. Германцы все время стараются держать въ своихъ рукахъ общественное мнѣніе своей и чужихъ странъ. Политическія послѣдствія отъ этого — неисчислимы, многія позиціи завоеваны Германіей у американскаго, англійскаго, итальянскаго, швейцарскаго и т. д. общественнаго мнѣнія благодаря интенсивной и упорной работѣ пропаганднаго свойства. Столь же, если не болѣе еще ловко, ведутъ свою пропаганду за-границей и россійскіе большевики. Зная, что капля долбитъ камень, большевистскіе и германскіе агитаторы, ловко умъютъ воздѣйствовать на общественное мнѣніе, преподнося ему въ газетахъ нужныя и соотвѣтственно подобранныя свѣдѣнія. При этомъ, часто допускаются преувеличенія, тенденціозныя умалчиванія и, даже, простая подтасовка фактовъ. Но, надо отдать справедливость большевикамъ, они и лгутъ болѣе или менѣе умѣючи и со знаніемъ психологіи своей аудиторіи.
