Еремей Парнов - Заговор против маршалов. Книга 2
— И что же он ответил? — с вялым любопытством осведомился Ворошилов.
— От всей души высказал все, что думает об их демократии. С солдатской прямотой. «Категорическое требование военной комиссии национального собрания». Аж в лице передернулся.
— Мне рассказывали, что под Мадридом пришлось вытаскивать танки на конной тяге,— с характерным акцентом заметил комкор Городовиков.— Но я не верю. Танк слишком тяжелая штука. Лошадей жалко.
— И правильно делаете,— невольно улыбнулся Уборевич.— Кто знает, что бы сталось с Мадридом, если бы не наши танкисты. В ноябре там действовало всего пятьдесят машин, намного меньше, чем у фашистов. Но действовали они героически. Сцементировали оборону и вообще сыграли роль крупного морального фактора. Тем более что франкисты совершенно не имеют опыта противотанковой борьбы. Бывало, что наши просто давили их пехоту и конницу.
— Только не конницу,— недовольно буркнул в усы Городовиков.— Какой дурак полезет под гусеницы?
— Он потому так нахваливает, что под Мадридом воюют его танкисты,— лукаво подмигнул Ворошилов.— И неплохо воюют. Но ты, Ока, не волнуйся. Мы с Буденным в обиду кавалерию не дадим! Она пройдет там, куда танки и не сунутся! По горам, по долам, как говорится.
Нарком шутил, балагурил, отступив от заведенного на Совете регламента. Заседание определенно не получилось, но брошенное якобы в защиту конницы слово сыграло роль детонатора. Завязалась та самая, давно набившая оскомину полемика, равно бесплодная и ожесточенная, когда бессильны аргументы, ибо их знают чуть ли не наизусть.
По домам разъезжались далеко за полночь.
— Поедем ко мне? — предложил Тухачевский Уборевичу.— Чего тебе куковать в одиночестве?.. А еще лучше — Иону Эммануиловича захватим?
К Дому правительства подкатили на трех машинах. Молодой подтянутый дежурный в защитном френче предупредительно распахнул сетчатую дверь лифта:
— Добрый вечер, товарищ маршал! Пожалуйста, товарищи командармы.
— Поди уж, доброе утро...
В прихожую выглянула Нина Евгеньевна:
— Ах, у нас гости!
— Ты не спишь? — Тухачевский, сбросив шинель, подошел к жене. В простеньком синем платьице в белый горошек она казалась хрупкой, как подросток. Глаза, обведенные тенями, встревоженные, переполняла темная влага.
— Я почему-то знала, что ты придешь не один,— она слабо улыбнулась.— Я ждала.
— Вы уж простите нас, башибузуков! — Якир молитвенно прижал руки к груди.
— И не стыдно, Иона Эммануилович?.. А вы, Иеронимус? Тоже хороши! — она протянула руки сразу обоим.— Как же давно вас не было... Ужинать будете? — повернулась вопросительно к мужу.— У меня все готово.
— Вот это хозяйка! — Якир зябко передернул плечами.
— Беспременно,— Михаил Николаевич бережно коснулся губами ее душистых волос.— Только сперва чайку, крепкого-прекрепкого!.. А пока прошу ко мне.
Они расселись возле овального стола, накрытого камчатой скатертью. Якир первым делом сунул в рот папиросу и придвинул к себе рогатую раковину с розовато- перламутровым зевом.
— «Герцеговина флор»! — усмехнулся Уборевич.— Как у него... Бросить бы надо, Иона. Смолишь и смолишь. Все минеральные воды насмарку пойдут.
— Ага, надо,— безропотно согласился Якир.
Устало обменялись репликами насчет Военного совета.
— С Ворошиловым каши не сваришь,— поморщился Уборевич.— Для него важно одно: видимость соблюсти.
— Я вам сейчас кое-что напомню,— спохватился Тухачевский.— Специально по этому поводу,— он подошел к письменному столу и выдвинул боковой ящик.
— У меня тоже припасено! — радостно подмигнул Якир, срываясь с места.— Сейчас только портфель принесу.
Тухачевский нашел порядком потрепанный номер «Военного вестника», заложенный голубой промокашкой. Подождав, пока возвратится Якир, зажег настольную лампу и раскрыл журнал.
— Восьмой номер за двадцать пятый год. У нас почему-то принято сравнивать достижения с уровнем тринадцатого года. Климент Ефремович резко вырвался в этом смысле вперед, хотя в старой армии тоже были и аэропланы, и танки. Мне, я полагаю, негоже лезть наперед батьки в пекло. Так что, извините, равняюсь на непосредственного начальника,— он легко нашел нужный абзац.— Прошу слушать внимательно: «Движение своим ходом выдает издали движение машины, особенно ночью и на шоссе, благодаря шуму, а ночью также благодаря освещению. Без света же, конечно, не поедешь вовсе».
— И кому принадлежит сей упоительный и косноязычный бред? — поинтересовался Уборевич.
— Не столь важно, кому. Но интересно, по какому случаю. А написано в самый раз к открытию кавалерийского съезда... Помнишь еще?
— А то нет! Такие бои выдержали...
— Вот именно, выдержали... Далее наш высокомудрый автор, ссылаясь на зыбкую почву столь близкого твоему сердцу Полесья, пишет, что в «N корпусе решили наладить опыт перевозки бронемашин конной тягой. Старый друг — лучше новых двух!»
— Замечательно! — Якир торопливо расстегнул портфель.— «Груба», как выражается мой Петька.
— Груба? — Уборевич удивленно поднял брови.— Первый раз слышу. Одессизм?
— Харьковское. Он же там воспитывался, босявка. Первый дворовый университет... А теперь я вам прочитаю,— вслед за бутылкой шампанского Якир достал из портфеля толстую тетрадь в черной клеенчатой обложке.
— Одну минуту! — остановил Тухачевский.— У меня осталось еще короткое резюме... «Скажут, может быть, что на Западе нас поднимут на смех,— прозорливо замечает кавалерист-златоуст.— Мы спокойно ответим: «смеется хорошо тот, кто смеется последним»,— и продолжим наши опыты в расчете на то, что они найдут подражателей»... У меня все, товарищи командиры.
— Здорово! — взмахнув кулаком, рассмеялся Якир.
— Интересно, от кого слышал Ока Городовиков байку про танк? — Уборевич устало откинул голову на кожаную спинку дивана.— Не от Семена Михайловича?
— Не думаю,— Якир споро перелистал исписанные бисерным почерком страницы.— Невзирая на крупные разногласия, могу сказать твердо: Буденный — мужик прямой. Интриговать не станет. Если надо, сам рубанет сплеча... Так вот, друзья мои, позвольте для начала процитировать вам высказывание Хайнца Вильгельма Гудериана. Разумеется, в моем скромном переводе. Вот что говорит генерал-лейтенант вермахта: «Из Конной армии Буденного тысяча девятьсот двадцатого года создана танковая армия Ворошилова тысяча девятьсот тридцать пятого года. Ворошилов, по его собственным словам, уничтожил старое оружие, сделал из пехотных офицеров летчиков, а из кавалерийских офицеров — танковых командиров... Красная Армия по моторизации — лучшая в мире. Англия и Франция далеко превзойдены... Так как развитие военно-воздушных сил шло гармонично с развитием танков, то это самая современная армия на всей земле».
— Лестная оценка,— двусмысленно заметил Уборевич.
— Отвлечемся от личностей. Не так уж и плохо, когда немецкий генерал верит советскому наркому. Мы-то ведь знаем, что почем?
— Из кавалеристов сделал танкистов. В этом весь Клим,— Тухачевский кивнул Якиру.— У тебя есть еще в том же духе?
— Как не быть, други мои верные? Сейчас все будут дико смеяться, как изъяснялись на Молдаванке. Вы только послушайте, что заявил в «Militarwochenblatt» генерал Людвиг!.. «Принципиально новое оружие еще не возникло!..» Он уверен, что нет оснований считать будущую войну маневренной... «Бронетанковые войска,— утверждает он,— это не шаг вперед, а та же самая кавалерия»... Ничего себе!
— Большой привет от наших стакавов! — улыбнулся Уборевич.
— Но дальше, дальше! — Якир азартно потер ладони.— Гениальная идея... «Лошадь медленнее, чем мотор, но технически безопаснее»... Каков слог? А вот еще перл: «Я думаю, что танк не является средством, с помощью которого короля современного поля боя — пулемет — можно свергнуть с престола. Всегда в состязании между снарядом и броней побеждал первый!..» Этот Людвиг просто второй Герберт Уэллс. Даже в двухтысячном году войска останутся конными!.. «То, что они в девятьсот четырнадцатом могли быть только конными, об этом уже говорилось. То, что они в двухтысячном могут стать только моторизованными, каждый понимающий будет сомневаться. Но танк не является преемником лошади...» Точь-в-точь, как у нас: «Перед кавалерией открывается блестящее будущее».
