Александр Старшинов - Наследник императора
Неведомо, сколько так они шли – час или два. Приску казалось, что давно уже пора светать, – но нет, ночь все длилась и длилась.
Справа мелькнула тень. Исчезла. Вновь появилась. Волки? Приск схватился за рукоять меча. Но тени скользнули и исчезли – где-то впереди их привлекла более заманчивая добыча – совсем близко всхрапнула и заржала лошадь.
– Сюда! – выкрикнул Марк, остановился и энергично махнул рукой.
В лунном свете блеснул металл: на всякий случай фабр обнажил клинок.
Приск, подойдя, увидел наполовину вросшую в землю лачугу под шапкой наметенного снега, почерневшие от времени стены и занесенную до половины узкую деревянную дверь. Марк стукнул условленно – четыре раза. Вскоре внутри завозились, слышно было, как снимают засов, потом дверь приоткрыли, и путники вместе с холодом, ветром и снегом ввалились внутрь.
– Сбились с дроги, до крепости не дойти… – выпалил Марк, хотя его ни о чем не спрашивали.
Хозяин принес в кружке тепловатой воды, лепешку и кусок сыра. Потом заложил брусом дверь и ушел за кожаную занавеску. Ни о чем не спросил.
– Побудем до утра. На рассвете уйдем, – сказал Марк.
Пододвинул Приску кружку, отломил половину лепешки.
Приск не помнил, как заснул, будто провалился в ямину.
Но лишь упал, как тотчас кто-то принялся его расталкивать.
– Утро… – услышал он шепот Марка в темноте. – Уходим.
* * *Утро оно, конечно, было условное – светлая полоска только-только появилась на востоке. Вьюга, несмотря на предсказание караульного, унялась.
– За мной! Бегом! – приказал Марк
Приск не стал спрашивать – почему именно бегом. Однако в горах да по снегу не побегаешь – вскоре, упрев, перешли на шаг. К полудню беглецы окончательно выбились из сил. Несмотря на мороз, Приск был разгорячен, как будто отсидел последние часы в лаконике. Марк отлично знал дорогу, обходя жилые террасы и в то же время выбирая для пути удобные склоны, где было не так уж много снега, несмотря на недавнюю метель. Лес жил своей жизнью: однажды прямо из-под ног выскочил заяц, в другой раз совсем близко проследовал великолепный олень. Зверь глянул на людей, оценил расстояние и неспешно удалился.
– Повезло рогатому, что мы не на охоту вышли, – заметил Марк. – А вообще зверья стало заметно меньше. Война распугала.
Наконец римляне остановились на небольшом плато – деревья здесь были вырублены и площадка расчищена под очередную жилую террасу – края выложены камнем, бревна сложены. Но дом на этой террасе так и не появился: то ли хозяин погиб, то ли решил, что нынешнее время – нелучшее для строительства. Близ террасы в небольшую долинку сбегала не замерзающая даже в мороз речка.
– Немного передохнем и пойдем дальше, – сказал Марк. Он глотнул из фляги, что нес под одеждой ближе к телу. Приск последовал его примеру. – Ты спрашивал, кто меня так изувечил. Так вот, отвечаю: свой изувечил, римлянин, фабр. Но теперь я думаю: никакой он не фабр, потому что в машинах парень этот смыслил не больше ребенка-варвара. Пока жил со мной в одном доме, кое-чему научился, это верно. А потом, когда мы решили бежать и прорываться к своим, он оставил мне на память эти два шрама и бросил бесчувственного в лесу, думая, что убил.
– Зачем? – подивился Приск.
– На этот вопрос у меня два ответа. Возможно, оба верные. Все зависит от того, каким именем назвался мерзавец в лагере Траяна. Не слышал ли, что явился перебежчик от даков по имени Монтан или… Авл Эмпроний.
Приск несколько мгновений сидел недвижно, будто оглушенный ударом.
– Я слышал… оба… имени, – наконец сказал центурион. – Монтан, ремесленник фабрума, – так звали перебежчика, который сообщил императору о засаде даков. О нем все только и говорили после победы в консульство Юлия Сервиана и Лициния Суры[56].
– Тогда где и когда ты слышал имя Авл Эмпроний? – спросил Марк.
– Этот человек жил в Риме, промышлял доносами, погубил моего отца и чуть не погубил меня. Траян приказал посадить его на дырявый старый корабль вместе с прочими доносчиками. Я был уверен, что Эмпроний утонул.
– Видимо, выплыл. Потому что Авл Эмпроний жил со мной в одном доме здесь в Дакии. – Фабра вдруг затрясло. – Этот гаденыш меня столько раз выспрашивал, где я служил и с кем, и даже записывал имена и даты. Я спросил: зачем ему это? Он соврал что-то про книгу, которую потом напишет… Я еще подумал: вот чудак! Потом только понял, когда чуть не погиб: он давно задумал стать мною.
История, рассказанная Марком, была слишком удивительна, чтобы сразу принять ее на веру.
– Как он выглядел, – спросил Приск, – этот твой Авл Эмпроний?
– Худой, жилистый. Черные волосы, близко посаженные глаза. Молодой, немногим старше тебя, центурион.
Приск стиснул кулаки: сомнений не было – они говорили об одном и том же человеке, Авл Эмпроний, оклеветавший его отца, сумел спастись и нашел себе прибежище в Дакии… Мало того, теперь он вновь среди римлян, под чужим именем, приближен к императору и обласкан. Ведь именно благодаря его сообщению Траян выиграл битву в долине Стрея. Как только Фортуна дозволяет такое! Почему именно Авлу выкинула своенравная богиня счастливый жребий? Мало того что этот мерзавец спасся, похитив чужое имя, так еще вознесен и награжден. О, бессмертные боги! О, боги! Приск уже не замечал, что шепчет это вслух.
– Помоги мне добраться до своих, и я отблагодарю тебя… Я прошу не из страха за свою жизнь, но лишь потому, что жажду воздать предателю по заслугам. Прошу тебя, Монтан… – Приск решил назвать фабра его настоящим именем – возможно, тому будет лестно услышать его в устах центуриона.
– Не называй меня так! – Марк выставил в его сторону руку. – Не смей! Это имя изувечено. Мое лицо изувечено, имя тоже. Никогда так меня не называй… Никогда… Если не хочешь моей смерти. И своей – тоже.
– Ты мне угрожаешь?
– Нет, только предостерегаю.
Приску показалось, что фабр чего-то недоговаривает. История с Авлом Эмпронием была, скорее всего, правдивой, но далеко не полной. Что-то важное Марк утаил, а вот почему – этого Приск не ведал.
– Все, что могу, я сделаю. – Фабр достал из сумки хлеб и разломил пополам, отдав большую часть центуриону. – Ты веришь в Судьбу?
– Иногда да, иногда нет… – ускользнул от ответа Приск.
– Разве не Судьба соединила нас, двух людей, которых Авл Эмпроний пытался уничтожить? Разве могло такое случиться без участия сил Рока?
Приск промолчал – если Судьба и принимала в этом какое-то участие, то он пока не мог разгадать – какое. Он медленно отщипывал по кусочкам хлеб и отправлял в рот. Очень хотелось лечь и уснуть. Но спать было негде. Да и нельзя.
Бездонно синее небо, заснеженные склоны и стоящие недвижно ели заставляли думать о вечности и силах, намного превышающих человеческие. Ветер почти полностью стих, где-то выше по склону то и дело срывались с отягченных ветвей комья нападавшего за ночь снега, журчала вода, на камнях в лучах взошедшего солнца сверкали намерзшие ледяные карнизы. Центурион прищурился, пытаясь запомнить увиденное навсегда, – на миг в солдате ожил художник.
– Одному мне не одолеть Эмпрония, – продолжал Марк. – Эмпроний хитер и опасен. Он – змея, свернувшаяся в траве. Ты протягиваешь руку, ни о чем не подозревая, а она взвивается в воздух и жалит.
– Если ты наступишь на нее, – уточнил Приск.
– Мы собираемся на него наступить. Выдавить кишки. – Марк улыбнулся. Так должен улыбнуться волк, прежде чем впиться зубами в бок поверженной жертве. – О нем все думают: слабый, жалкий, трусливый. И всякий раз ошибаются.
– Когда ты говоришь: мы собираемся больно наступить на него – что ты имеешь в виду?
Бывший фабр прищурился. Помолчал, потом сказал фразу, показавшуюся Приску поначалу безумной.
– Император осыплет меня золотом, я отдам тебе половину.
– С чего ты решил, что император осыплет тебя золотом… – Приск хмыкнул. – Уж не за то ли письмо легата, что я везу с собой? Если так, то ты сильно ошибаешься…
– Речь не о письме. Речь о настоящей награде… В такой же речке, как эта… – Марк указал на падающую со склона воду, – есть замурованная пещера. – И в ней как минимум пятьсот тысяч фунтов золота[57].
– Ты смеешься? – Приск хотел сделать еще один глоток, но так и не донес до губ флягу. – Ты хотел сказать – пять тысяч.
– Нет, именно пятьсот. Может быть, даже и больше. А еще серебра больше вдвое. Римские пленные отвели русло реки, выдолбили пещеру на обнажившемся дне и сложили туда сокровища, а потом вернули поток в природное русло. Даки зарезали всех пленных по приказу Бицилиса. Запомни это имя: Бицилис. Всех убили. Или, вернее, почти всех. Остались в живых только двое. Я – и Авл Эмпроний, который нынче носит имя Монтана.
– Два Монтана… – прошептал Приск, но, кажется, фабр не расслышал.
– Когда Траян победит Децебала, я покажу императору место, где даки зарыли сокровище.
