Владимир Успенский - Первый президент. Повесть о Михаиле Калинине
Довольно скоро он стал одним из лучших рабочих пушечной мастерской. Оп понял это, когда Сила Семенович Штырев осмотрел сложную деталь, выточенную Калининым, и сказал: «Ишь, ты! Красиво!» Более высокой похвалы от него никто не слыхал.
Штырев был лет на десять старше Калинина, считался виртуозом в своем деле, его мнение было весомым. Михаилу начали доверять самую тонкую работу. Ответственности прибавилось, но и заработную плату ему повысили. Теперь он имел возможность регулярно помогать семье. Каждую получку отправлял часть денег матери. И себе оставалось. Впервые он смог хорошо одеться.
Как и прежде, много времени Михаил проводил над книгами, много размышлял, а главное - искал единомышленников, пытался нащупать связь с подпольной организацией. В том, что такая организация существует, он не сомневался. Ведь нашел же однажды в своем кармане листовку, которая начиналась словами: «Союз борьбы за освобождение рабочего класса...» Не этот ли «Союз» провел стачку на соседней ткацкой фабрике, собирал рабочих на тайные сходки, о которых Калинину довелось слышать?
Михаил еще не знал тогда, что царская охранка, использовав провокаторов, бросила за решетку и отправила в ссылку многих активных участников «Союза борьбы», в том числе Владимира Ильича Ульянова. Были арестованы почти все социал-демократы Путиловского завода. А те немногие, которые остались, ушли в глубокое подполье, установить с ними контакт было очень трудно.
По существу, революционную работу на заводе требовалось налаживать заново.
У Михаила постепенно появилось много знакомых. Особенно хорошие ребята встретились ему в Нарвском вечернем техническом училище для взрослых. Сюда приходили заниматься наиболее квалифицированные, наиболее грамотные путиловские рабочие, тянувшиеся к знаниям. С новыми друзьями Михаил часто заводил разговоры о положении на заводе, о борьбе рабочего класса за свои права и о том, как лучше вести эту борьбу. Но дальше разговоров дело не двигалось.
Поступив в училище, Калинин перешел из пушечной мастерской в механическую - там меньше загружали сверхурочной работой. Однажды при нем молодой токарь поспорил с мастером по поводу расценок. Токарь был прав, и Калинин поддержал его. Мастеру это не понравилось. «Два сапога - пара!» - бросил он, удаляясь.
Ну, насчет сапог еще не известно, кому такое прозвище больше подходит, а что пара - тут старый ворчун как в воду смотрел! Если Михаил искал связь с подпольной организацией, то его сосед по мастерской Иван Кушников пытался найти людей, с которыми можно вести работу, создать подпольный кружок. Связь с городским революционным центром у Кушникова была, он установил ее окольным путем, через своих земляков в Туле.
Принялись действовать вместе. Без спешки, по одному подбирали товарищей, которые казались надежными. И вот в начале 1898 года образовался на Путиловском заводе марксистский рабочий кружок, возникла новая ячейка «Союза борьбы за освобождение рабочего класса».
На первое занятие кружка пришли шесть человек: Кушников с двумя туляками - Коньковым и Татариновым, два Ивана - Смирнов и Иванов - и Калинин. «Союз борьбы» прислал руководителя: рослого, красивого юношу в студенческой форме. Фамилия его Фоминых, подпольная кличка - Николай Петрович. Сразу начали чтение и разбор «Эрфуртской программы».
Через две недели собрались опять, теперь уже вдесятером.
Михаилу занятия в кружке принесли большую пользу. Знакомство с марксизмом помогло связать воедино, прочно скрепить все те разрозненные знания и впечатления, которые были получены прежде.
Кружковцы часто встречались и без руководителя, читали вместе художественные произведения, обсуждали заводские новости, намечали планы. Михаил не заметил, как выдвинулся среди товарищей, стал вроде бы старшим среди них. Наверно, сказались его образованность, жизненный опыт и то уважение, которым он пользовался среди товарищей, как хороший токарь и как человек, всегда готовый помочь советом и делом.
С той поры сохранилась у него тетрадь, вроде бы дневник со сценками жизни кружковцев. Для конспирации Кушникова он называл в своих записях Ку-шневым, Татаринова - Тариновым, себя - Каниным. Любопытно было теперь перелистывать пожелтевшие страницы. Молодостью, задором веяло от выцветших строк:
«Юлий Петрович Юловский, двадцати лет, работал тоже в заводе, любитель литературы и специально интересовался политической экономикой. При его приходе обыкновенно все разговоры о барышнях прекращались, а открывались прения о литературе, о писателях, пока наконец он незаметно не садился на своего конька: определение слова «пролетарий» по Марксу. Тут всегда выступал оппонентом Таринов.
- Я не знаю, Таринов, как вы до сих пор не можете понять, - говорит Юловский, - что, по Марксу, пролетарий тот, кто не имеет собственности и производит прибавочную стоимость, а вы конторщика называете пролетарием, это уж совсем несообразно. Ну, подумайте сами, разве не верно мое определение?..
- Нет, я с вами не согласен! - кричит Таринов. - Конторщик - настоящий пролетарий. Тогда и сторожа можно не считать пролетарием, и подметалу, и смазчика, и так далее.
Обе стороны спорят горячо и долго. Бывают моменты, когда кажется: стой, вот сговорились, остался один будочник, которого каждому хочется отвоевать на свою сторону. Но тут, как назло, ввертывает свое слово Кушнев:
- А что, Ваня, пристав тоже пролетарий? Он тоже не имеет собственного орудия производства, кроме своей тупой шашки, а в разнимании драки она почти не употребляется, для этого нужны мускулы, шашкой за шиворот не возьмешь...
- Да, по-моему, пристав есть пролетарий, - сразу, не подумав, отвечает Таринов.
Тут спор снова разгорается.
- Как! - вскакивает Юловский. - Тогда и градоначальник и министр - все пролетарии, по-вашему? Наконец-то вы проговорились и теперь видите свой абсурд. Если же вы все продолжаете стоять на своем, то я прекращаю наш спор до более благоприятного времени. Я вижу, нам с вами сегодня не сговориться.
На этом спор и прекращается, чтобы в другой раз возобновиться с новой силой.
В конце вечера Кушнев подает совет, что пора разогревать щи, другие собираются домой, но всегда бывают удержаны трапезой, ибо спор еще не совсем окончен...»
Михаил стал задумываться над тем, как расширить работу. Он подготовил план, суть которого была такова: установить связи с надежными рабочими соседних предприятий и организовать там марксистские кружки. Каждый член путиловской группы (Михаил называл ее центральной группой) должен создать кружок либо у себя в цехе, либо на какой-нибудь фабрике, на заводе Нарвской заставы. От всех кружков, от всех заводских и фабричных групп в центральную группу вводятся представители, чтобы согласовывать общие действия.
Для кружковцев-путиловцев эта работа явилась серьезным экзаменом. Марксистские кружки удалось создать на Резиновой мануфактуре, на текстильной и конфетной фабриках, в экспедиции заготовления государственных бумаг, и даже на двух предприятиях, расположенных за Московской заставой.
Получилось, что группа Калинина распространила свое влияние на два самых крупных пролетарских района столицы. В революционную работу были втянуты сотни трудящихся. Скрывать деятельность такой большой и разветвленной организации становилось все труднее. Надо было соблюдать строгую конспирацию. Калинину пришлось сосредоточить в своих руках все связи с городским центром и кружками других предприятий. Члены центральной группы отвечали каждый за свой участок работы. Даже и они не знали, где и от кого получает Калинин листовки, нелегальную литературу.
Предлагая кому-нибудь из товарищей отправиться с ним по делу, Михаил не объяснял, куда они пойдут, а говорил шутливо, на моряцкий манер (одно время он действительно мечтал стать моряком): «Снимайся с якоря, друг, направление в открытом море получишь».
Чаще всего шли они на Невский- проспект. В условленном месте возле Александрийского театра брали у связного прокламации, книги или встречались около памятника Екатерине со студентом по кличке Интеллигент. Он рассказывал о новостях «Союза борьбы», о том, что происходит в заграничных революционных кругах.
Тайные встречи эти были не только романтичны и волнующи, но и опасны. Малейший промах, малейшая ошибка - и провал неизбежен. Окажешься в застенке, в «каменном мешке».
Теперь, два десятилетия спустя, удивительным казалось, как это ему хватало времени на все?! На подпольные дела, на работу, учебу. Еще и в гости ходить успевал, и на праздниках веселился не хуже других. Вот что значит молодость! Лишь коснется, бывало, щекой подушки, вскочит - и снова бодр.
Трудно даже перечислить все, что сделали они тогда на Путиловском. Затеяла, к примеру, администрация церковь строить. За счет рабочих, конечно. А Калинин и его друзья деньги вносить отказались. Сами не заплатили, да еще и других сагитировали. Это, пожалуй, была их первая победа. Маленькая, по победа. От нее остался радостный след в душе да еще казенная запись в расчетной книжке: «На храм жертвовать не желает».
