Василий Аксенов - Любовь к электричеству: Повесть о Леониде Красине
– Невзирая на свое полное бесправие и беззащитность, наша печать всегда имела громадное влияние на умы.
Я обращаюсь к вам как русский человек, как гражданин, а не как царедворец или министр. Помогите мне успокоить умы: от вас, главное, от вас, это успокоение зависит…
Тифлис. 18/Х. Величественная демонстрация рабочих. Несколько десятков тысяч человек с пением «Марсельезы» и «Дубинушки» двинулись в Дидубе, затем к Метехскому замку – возвестить заключенным радостную весть.
Одесса. 18/Х. Полумиллионное население города ликованием встречает свою свободу. По улицам, с которых еще не смыты следы крови юных борцов за свободу, двигается многотысячная демонстрация, впервые слышится великое свободное русское слово, развеваются красные флаги.
Полтава. После столкновения с войсками состоялся народный митинг. Писатель Короленко произнес с трибуны речь.
Севастополь. Возле тюрьмы убито 6 человек, ранено около 40.
Варшава. Толпа в 250 000 человек дошла по Маршалковской до костела Креста. Восторженная овация была устроена Сенкевичу, произнесшему речь с балкона.
Томск. Жертвы беспорядков достигают 700 человек. Судебные власти приступили к следствию.
Одесса. Погром продолжался четыре дня. Установлена организация погрома. Убитых более 1000 человек, раненых до 5000.
Киев. Трехдневный погром. Разбиты все еврейские магазины. Убитых около 150, раненых до 300.
Ростов-на-Дону. Погром с 18/Х до 20/Х. Убито 176, ранено 500 человек.
Кролевец (Черниговской губ.). Город разгромлен.
Луганск. Три дня погрома.
Москва. 18 октября. Из Высшего технического училища к Таганской тюрьме направилась демонстрация рабочих и студентов.
На Немецкой улице ударом куска трубы убит Н. Э. Бауман, член МК РСДРП. Убийца задержан полицией.
…20 октября состоялись похороны Баумана, совсем недавно освобожденного из Таганской тюрьмы, где он просидел 16 месяцев… Толпа «патриотов» пыталась напасть на манифестацию, но, увидев в руках дружинников револьверы, разбежалась.
…По Замоскворечью и по Моховой ходили полицейские и через дворников приглашали обывателей принять участие в грандиозной манифестации «тех, кто за царя». Предполагается избиение интеллигентов.
Патрули боевых дружин, сформированных рабочими, продолжают обходить порученные им районы. Патрули, каждый в 6 человек, вооружены.
Лондон. Здесь все с ужасом ожидают страшной развязки, которая, видимо, приближается в России. «Дейли телеграф» опубликовала настойчивое воззвание к русским либералам, увещевая их поддержать графа Витте, который является единственным человеком, могущим спасти Россию от полного разгрома и уничтожения всякой законности.
Из листовки Московского Комитета
и Московской группы РСДРП:
…Мщение, товарищи! Пора смести с лица русской земли всю эту грязь и гадость, позорящие ее, пора нам взяться за оружие для решительного удара.
Готовьтесь к вооруженному восстанию, товарищи, и не давайте черной сотне безнаказанно вырывать борцов из рядов наших!..
* * *– Господи, сколько лет я мечтал об этом! Выйти на Арбат и увидеть самую обыкновенную студенческую демонстрацию – веселое, свободное шествие, как в Европе! И вот, сбылось… без нагаек, без крови!.. не верится, не верится…
– Погодите, батенька, рано радуетесь…
– Да нет… нет… Этот процесс уже не остановишь – Россия вступила на европейский путь развития, милостивый государь, и постепенно вымрут ищейки, унтеры Пришибеевы, держиморды и палачи, эти порождения столетий рабства!
– Неизвестно, батенька, куда повернутся события…
– Боязливость ваша, сударь, осторожность, извините, осточертевшая от татарского ига идут. Кончилось это все, кончилось! Посмотрели бы вы на эти юные решительные лица! Газеты! Газеты различных направлений! В голове не укладывается – нет цензуры! Конституционная монархия – как Британия, сударь, как Великобритания. Монарх постепенно превратится в чистейший символ – вспомните мое слово! Власть будет принадлежать избранникам народа!
Коалиционные правительства, отставки кабинетов, запросы в Думе, общественная жизнь, борьба…
– Эка размахнулись, восторженный вы человек!
– Да, размахнулся, и не без оснований, сударь! Не на пустом месте мы выросли. Радищев, декабристы, Герцен, Чернышевский…
– Это вы, простите, считаете себя наследником?
– Милостивый государь, да будет вам известно, что я уже восемь лет даю деньги на революцию и вот в этом доме-с, да-с, не раз ночевали-с чемоданчики кое с чем-с… Решено, вступаю в партию к.-д.!
– Не торопились бы вы, батенька…
– Вздор! Вздор! Энергия, динамика – вот символы нашего времени! Молодежь…
– А вы сытые, господа мясники?
– Сытые, хозяин!
– Ливеру вам под графинчик хватает?
– Хватает!
– Грудинка при разделке остается?
– Остается!
– Куда деваете остатки?
– Съедаем, хозяин!
– Фартуки новые получили, господа мясники, калоши?
– Получили!
– Водку с вами хозяин пьет, не обижает?
– Не-е-т!
– А вот в листке этом подметном сказано, что хозяин всегда рабочему человеку злейший враг. Евреи, господа мясники, социалисты эти все говорят, что все производство надо народу отдать, а сами хотят весь российский достаток в свою пользу оборотить!
– Бить их надо!
– Вам сейчас, господа рабочие мясники, его высокоблагородие пристав все по порядку доложит. Только сперва разрешите ему стаканчик предложить.
– Пей до дна, пей до дна, пей до дна!
– Спасибо, братцы! Икона где у вас? Кресту верите? Государя надо спасать, братцы! Загубить его хотят вражьи лазутчики, студенты умалишенные и часть обманутого фабричного люда. Завтра выходить надо, братцы! По Кузнецкому пойдем! Пойдете?
– Как один, ваше высокоблагородие, пойдем!
– Слыхал, Филя, по Кузнецкому… Ох, там лавки богатые!
– Тише ты…
– Не далее как третьего дня, Петр Николаевич, я узнал, что великий князь находится в близких отношениях с главой так называемой черносотенной партии пресловутым мазуриком Дубровиным…
– Господин председатель совета министров…
– Петр Николаевич, у нас же приватная беседа!
– Извините, Сергей Юльевич, но я полагаю, что это личное дело великого князя – касательно круга его знакомых…
– В этом случае нет, Петр Николаевич. Вы не хуже меня понимаете, что великий князь становится знаменем и главой этих революционеров правой.
– Вы имеете в виду, Сергей Юльевич, «Союз русского народа» и другие подобные группы? Я склонен считать членов этих организаций истинными патриотами отечества и отличным оружием правительства в борьбе с анархией, но уж никак не революционерами.
– Ошибка, Петр Николаевич, трагическая ошибка, которая может нам дорого стоить! Извините меня, я волнуюсь… Столкновения между левой и правой могут вызвать в России гражданскую войну. Левые – люди, сбившиеся с пути, но принципиально большей частью люди честные, истинные герои, жертвующие своей жизнью за ложные идеи, а черносотенцы преследуют цели самые низкие, желудочные и карманные. Это типы лабазников, убийц из-за угла, их армия – хулиганы самого низкого разряда. Левые хотя бы убивают сами, жертвуют жизнью…
– Не мудро ли будет, Сергей Юльевич, направить одних на других?
– Нет, не мудро, Петр Николаевич. Это только по первому взгляду кажется мудро…
– Однако государь…
– Да, я знаю, государь под влиянием великого князя Николая Николаевича открыто провозглашает черносотенцев как первых людей империи, как образцы патриотизма… но драка между левыми и правыми может разрушить все. Мы должны поощрять умеренное либеральное движение, развивающее положения манифеста 17 октября, помня, конечно, о повелении устранять прямые проявления беспорядков… Это применительно и к левым, и к правым!
– У меня есть особая точка зрения, Сергей Юльевич.
– В данном случае, господин Дурново, я говорю с вами как председатель совета министров!
– Очень хорошо-с! Не желая действовать за спиной вашей, господин Витте, довожу до сведения, что намерен как министр внутренних дел изложить свою точку зрения лично государю!
– Воля ваша, Петр Николаевич… воля ваша…
– Я боюсь за тебя. Я боюсь за тебя все время, пока тебя не вижу. Бог знает, что мне представляется, какие страшные картины… Я наполнен тобой до края и не переживу твоей гибели.
– Ты знаешь, что и я не переживу тебя, а значит, и бояться нечего.
– Есть вещи и страшнее гибели. В газетах теперь почти ежедневно пишут об этом…
– Со мной этого никогда не будет. Вот, видишь? Потрогай лезвие. Он всегда со мной.
– Плохое время мы выбрали для любви.
– Другого времени у нас нет.
– Знаешь, ты не поверишь, но я думаю иногда… иногда я жалею, что не жили мы в другое, более спокойное время…
