Филиппа Грегори - Дочь кардинала
Я задумываюсь, не захотела ли Изабелла последовать за мужем на поле сражения, может быть, сейчас она где-то рядом. Должно быть, она волнуется за меня, и мне даже кажется в моем исступленном от усталости и переживаний состоянии, что я ощущаю ее присутствие. Я выглядываю в окно, почти ожидая увидеть ее на дороге, подъезжающей ко мне. Мне кажется невероятным, что мы можем быть так близко, но не вместе. Королева смотрит на меня весьма холодно, и, когда мы узнаем, что Джордж руководит войсками, которые угрожают теперь нашим жизням, она тихо цедит сквозь зубы:
– Предатель!
Я ничем ей не отвечаю. Мне сейчас совершенно неважно, что моя сестра теперь жена предателя, мой враг, и что ее муж пытается убить моего мужа, и что она предала дело моего отца, за которое он отдал жизнь. Ничто из этого теперь не имеет для меня ни малейшего значения. Я по-прежнему не могу поверить в то, что моего отца больше нет в живых, что моя мать меня покинула, что сестра вышла замуж за человека, оказавшегося предателем, и сама стала предательницей. Но сложнее всего мне поверить в то, что я теперь одна, без Иззи, хоть она может быть всего в нескольких милях от меня.
Затем перестают приходить гонцы с вестями о битве. Никто не говорит нам о том, что происходит. Мы выходим в маленький садик, где монахи выращивают пряные и лекарственные травы, и тут до нас доносится ужасный грохот пушечных выстрелов, напоминающий гром летней грозы, но у нас нет никакой возможности понять, чьи пушки сейчас ведут огонь: наши или непонятным образом привезенные с собой Эдуардом во время этого невыносимо тяжелого и непостижимо быстрого марш-броска. Ему это вполне под силу, и тогда то, что мы слышим, – это залпы, которые артиллерия Эдуарда дает по нашим войскам, стоящим на холме выше противника.
– Герцог – опытный воин, – говорит королева. – Он знает, что делает.
Никто из нас не говорит вслух, что мой отец был куда более опытным полководцем, одержавшим победу почти во всех своих сражениях, но его воспитанник и ученик Эдуард его превзошел. Внезапно до нас доносится стук копыт несущегося во весь опор коня, и перед нашими глазами появляется всадник в цветах Бофортов. Мы подбегаем к открытым воротам. Всадник даже не намерен спешиваться, его лошадь гарцует на месте и взбивает дорожную пыль, ее бока покрыты пятнами пота, и она тяжело дышит.
– Милорд велел вам передать, если я выживу, что битва проиграна. Вот я здесь. Вам надо бежать.
Маргарита бросается к нему, уже протягивая руки к поводьям его лошади, но он опускает руку с хлыстом, не давая ей коснуться себя.
– Я не останусь. Я пообещал ему предупредить вас, и я это сделал. А теперь прощайте.
– Герцог?
– Бежал!
Она дрожит от напряжения.
– Что с герцогом Сомерсетом?
– Я вам ответил. Бежал, как лесной олень.
– Где Эдуард?
– Близко! – бросает он, разворачивает коня и пускает его вскачь по дороге. Из-под конских копыт взвивается пыль.
– Мы должны ехать, – произносит королева.
Я же не могу справиться с обрушившейся мне на плечи тяжестью поражения.
– Вы уверены? Разве нам не стоит подождать принца Эдуарда? Что, если этот человек ошибается?
– О да, я уверена, – язвительно отвечает она. – Я не первый раз бегу с поля боя и, возможно, не последний. Вели привести наших коней. Я пойду за вещами.
Она бросается в дом, а я бегу в конюшню и расталкиваю старого конюха, приказывая ему немедленно привести наших с королевой лошадей.
– Что случилось? – Его старое беззубое лицо расплывается в улыбке и покрывается сетью лучистых морщинок. – Не слишком ли горяча битва для вас, юная леди? Вы хотите ехать сейчас? А я думал, вы ждете часа, чтобы поехать, увенчанной победой.
– Выводи лошадей, – только и говорю ему я.
Я стучу в дверь сенника, пытаясь найти двух слуг, которые должны были нас охранять, и приказываю им готовиться к немедленному отъезду. Затем я бегу в свою комнату за плащом и перчатками для верховой езды. Я опускаюсь прямо на деревянный пол, чтобы натянуть высокие сапоги, и с трудом выхожу во двор, с одной перчаткой на моей руке, другой зажатой в пальцах. Но стоило мне крикнуть, чтобы коней подавали к мостику для посадки, как я слышу стук сотен копыт, приближающихся к воротам. Во двор влетает около пятидесяти всадников, и среди них я замечаю темноволосую кудрявую голову Ричарда, герцога Глостера, моего друга детства, воспитанника моего отца, брата Эдуарда Йоркского. Рядом с ним я сразу узнаю Роберта Бракенбери, его верного друга с самых юных пор. Наши с королевой охранники складывают оружие и снимают одежды с цветами Ланкастеров, словно бы радуясь этой возможности освободиться от того, что их связывало с красной розой и моим мужем, принцем Эдуардом: его символ – лебедь. Ричард подъезжает на своем огромном сером коне прямо ко мне. Я, словно мученица, так и стою на мостках для посадки, а он, кажется, ждет, что я сяду ему за спину. Его юное лицо непривычно угрюмо.
– Леди Анна, – произносит он.
– Принцесса, – тихо поправляю я его. – Я принцесса Анна.
Он снимает передо мной шляпу.
– Вдовствующая принцесса, – в свою очередь поправляет меня он.
Какое-то время смысл его слов остается для меня непонятным. Потом я покачиваюсь, и он протягивает мне руку, чтобы я не упала.
– Мой муж мертв?
Он кивает.
Я оглядываюсь в поисках его матери. Она все еще в монастыре. Она еще не знает. Ужас происходящего лишает меня способности думать. Мне кажется, что она умрет, узнав о гибели сына. Я не знаю, как ей об этом сказать.
– От чьей руки он пал?
– Он погиб во время сражения, смертью солдата, почетной смертью. А я отвезу вас в безопасное место по распоряжению моего брата, короля Эдуарда.
Я подхожу ближе к его лошади и заглядываю в добрые карие глаза Ричарда.
– Ричард, ради всего святого, ради любви моего отца, которой он вас окружил, позвольте мне отправиться к матери. По-моему, она где-то здесь, в аббатстве под названием Бьюли. Мой отец мертв. Позвольте же мне присоединиться к матери. Вон там моя лошадь. Просто дайте мне на нее сесть и отпустите, я уеду.
Его лицо остается жестким, словно он разговаривает с незнакомкой, словно он никогда раньше меня не видел.
– Прошу прощения, вдовствующая принцесса, но я должен выполнить приказ. А именно: взять вас и ее высочество Маргариту Анжуйскую под стражу.
– А что будет с моим мужем?
– Его похоронят здесь. С сотнями, тысячами других павших.
– Я должна сказать об этом его матери, – говорю я. – Что мне сказать ей о том, как он умер?
И тут он отводит взгляд, словно боясь встретиться с моими глазами, что только подтвердило мои подозрения. Именно так он выглядел в детстве, когда его ловили на проказах.
– Ричард! – Я произношу это имя как обвинение.
– Он погиб в бою, – повторяет он.
– Это ты его убил? Эдуард? Джордж?
И снова братья дома Йорков стоят друг за друга горой.
– Он погиб в бою, смертью воина. Его мать может гордиться его отвагой. И вы тоже. А теперь я вынужден просить вас сесть на коня и проследовать со мной.
Дверь монастыря открывается, и Ричард поворачивается на звук, чтобы увидеть, как выходит королева, медленно делая шаги по залитому солнцем двору. Через ее руку переброшен дорожный плащ, и маленькая сумочка-саше накинута через плечо. Они действительно успели застать нас в самое последнее мгновение, нам почти удалось скрыться. Она видит всадников во дворе, переводит взгляд с угрюмого лица Ричарда на мое, искаженное горем, и понимает, какую весть нам привезли. Она хватается за дверной косяк, чтобы не дать себе упасть. Она держит руку на косяке на той высоте, на которой она держала руку маленького сына, когда она еще была королевой Англии, а он – ее драгоценным мальчиком.
– Мой сын, его высочество принц Уэльский?.. – спрашивает она, отчаянно цепляясь за титул и уже понимая, что он не вернет ей сына.
– С прискорбием сообщаю, что Эдуард Уэстминстерский погиб в бою, – произносит Ричард. – Мой брат, король Англии, король Эдуард, одержал победу. Ваши полководцы мертвы или сдались в плен. Я прибыл сюда, чтобы сопроводить вас в Лондон.
Я спрыгиваю с мостков и иду к ней, протягивая руки для объятий, но она меня не замечает. Ее бледно-голубые глаза по-зимнему холодны.
– Я отказываюсь следовать с вами. Здесь святая земля, это – святилище. Я – принцесса Франции и королева Англии. Вы не смеете коснуться меня. Моя персона неприкосновенна. Вдовствующая принцесса находится на моем попечении. Мы останемся здесь до тех пор, пока сюда не приедет Эдуард, и не станем разговаривать ни с кем иным, кроме него.
Ричарду всего восемнадцать лет, и по рождению он всего лишь младший сын герцога. Она же была рождена принцессой и большую часть жизни сражалась в битвах как королева. Она подавила его, и он опустил глаза. Она поворачивается ко мне и щелкает пальцами, веля мне следовать за ней в монастырь. Я повинуюсь, спрыгиваю с мостков и, направляясь вслед за ней, чувствую его взгляд на моей спине и размышляю, удастся ли нам одержать победу в этом поединке между родословной и властью.
