Вальтер Скотт - Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 3

К портретам Эди Охилтри и Эндрю Джеммелза автор может присоединить еще один, полагая, что вместе они образуют как бы небольшую галерею, открытую для всего, что может осветить нравы минувших лет или развлечь читателя.

Сотоварищи автора по Эдинбургскому университету, вероятно, помнят худую, изможденную фигуру почтенного старого нищего, который стоял у снесенных теперь уже ворот в переулке Поттера и, ни слова не говоря, слегка кланялся и протягивал — нисколько не назойливо — шляпу в сторону каждого пешехода. Этот человек благодаря своей молчаливости и бледному, истощенному виду паломника из дальних стран собирал такую же дань, какую Эндрю Джеммелзу приносили его насмешки и величественная осанка. Говорили, что у него хватает средств, чтобы содержать сына, студента богословского факультета, у ворот которого просил милостыню отец. Молодой человек отличался скромностью и прилежно учился, поэтому какой-то его однокурсник, чьи родители принадлежали к не особенно высокому кругу, пожалел его и пытался утешить, любезно с ним разговаривая, когда увидел, что другие студенты, заподозрив тайну его рождения, совершенно от него отстранились. Старый нищий проникся благодарностью за такое внимание к сыну и однажды, когда приветливый студент проходил мимо, шагнул вперед, словно желая преградить ему путь. Студент вынул полпенни, думая, что дело идет о подаянии, но, к своему удивлению, выслушал изъявления признательности за проявленную к Джемми доброту, а затем — сердечное приглашение на обед в ближайшую субботу. «Подкрепимся бараньей лопаткой с картофелем, — сообщил нищий и добавил: — Наденьте чистую рубашку — у меня будут еще гости». У студента было сильное искушение принять столь сердечное предложение, как многие в подобном случае, вероятно, и сделали бы. Но так как его мотивы могли быть неверно истолкованы, он все же счел более осторожным, учитывая общественное положение старика, отклонить приглашение.

Таковы особенности нищенства в Шотландии, о которых мы сообщили в пояснение к роману, где представитель этой профессии играет значительную роль. Мы полагаем, что доказали право Эди Охилтри на отведенное ему видное место, ибо знавали нищего, который играл в карты с важной особой, и другого, который давал званые обеды.

Не знаю, стоит ли упоминать, что «Антикварий» при его первоначальном выходе в свет был принят менее благосклонно, чем его предшественники, но с течением времени снискал равную, а в глазах некоторых читателей — даже большую популярность.

ГЛАВА I

Карету кликните! Карету кликнуть!

И пусть, кто кличет, кличет во весь голос!

И пусть карету только кличет он!

Что дал бы за карету я! О боги!

Прекрасным летним утром — это было в конце восемнадцатого века — молодой человек благородной наружности, направлявшийся в северо-восточную часть Шотландии, запасся билетом для проезда в одном из тех дилижансов, что ходят между Эдинбургом и Куинсферри, где, как показывает само название и как хорошо известно всем моим северным читателям, существует перевоз через залив Ферт-оф-Форт. Карета рассчитана на шесть пассажиров, не считая тех, которых кучеру случается подсадить в пути, стеснив этим людей, законно занимающих места. Билеты на проезд в этом малоудобном экипаже продавала пожилая особа с пронзительным взором и с очками на очень тонком носу, занимавшая на Хай-стрит подвал, куда вела крутая лестница в один пролет и где она предлагала тесемки, нитки, иголки, мотки шерстяной пряжи, грубое полотно и другие предметы женского обихода тем, у кого хватало смелости и умения спуститься в глубины ее жилища, не полетев вверх тормашками и не свалив многочисленные товары, которые были нагромождены по обе стороны этого крутого спуска и своим видом указывали на характер производившейся внизу торговли.

Объявление, написанное от руки и наклеенное на выступавшую из стены доску, гласило, что дилижанс на Куинсферри, иначе — «Хоузская карета», отходит во вторник пятнадцатого июля 17**года ровно в двенадцать часов, дабы пассажиры успели воспользоваться приливом для переправы через Ферт-оф-Форт. Объявление в данном случае лгало, как обычно лгут все официальные объявления, ибо на колокольне Сент-Джайлза, а затем на Тронской церкви уже отзвонили этот час, а экипаж все еще не появлялся на указанной стоянке. Правда, было взято всего лишь два билета; возможно также, что у леди из подземного обиталища было соглашение с ее автомедоном, чтобы он при таких обстоятельствах немного запаздывал, — глядишь, кто-нибудь и займет свободные места! Может быть также, что означенному автомедону пришлось участвовать в похоронах и он задержался, снимая со своей колымаги траурные украшения; может быть, он замешкался, распивая со своим другом конюхом лишнюю четверть шотландской пинты; может быть… Короче говоря, он не появлялся.

К молодому человеку, уже начинавшему терять терпение, теперь присоединился товарищ по несчастью — много бывает таких мелких несчастий в человеческой жизни! Это был обладатель второго билета. Человека, который вознамерился отправиться в путешествие, обычно легко отличить от его сограждан. Сапоги, длинное пальто, зонтик, небольшой пакет в руке, шляпа, надвинутая на сурово насупленные брови, решительная и важная походка, краткие ответы на приветствия никуда не торопящихся знакомых, — все это признаки, по которым опытный пассажир почтовой кареты или дилижанса может даже издали узнать будущего спутника, приближающегося к месту встречи. И тогда умудренный опытом первый пассажир спешит обеспечить себе лучшее сиденье и как можно удобнее пристроить свой багаж до прибытия соперника. Однако наш молодой человек, не отличавшийся особой предусмотрительностью, да и вообще, за отсутствием дилижанса, лишенный возможности воспользоваться своим правом преимущественного выбора, развлекался тем, что старался угадать род занятий и звание того лица, которое теперь приближалось к конторе дилижансов.

Это был благообразный человек лет шестидесяти или даже больше, но отличный цвет лица и твердый шаг свидетельствовали о том, что годы не нанесли ущерба его здоровью и силам. Лицо его с несколько жесткими чертами и умными, проницательными глазами было явно выраженного шотландского типа; обычно серьезное, оно оживлялось еле уловимым выражением насмешливости. Сюртук и панталоны были у него одного цвета и гармонировали с возрастом и внушительным видом их владельца, а хорошо взбитый и напудренный парик и шляпа с широкими опущенными полями, казалось, говорили о принадлежности его к ученому сословию. Он мог быть священником, однако производил впечатление скорее светского человека, чем представителя шотландской церкви, а первые же сказанные им вслух слова устранили всякие сомнения на этот счет. Он приблизился торопливым шагом и, бросив тревожный взгляд на циферблат церковных часов, а затем туда, где должен был находиться дилижанс, воскликнул:

— Черт возьми, я все-таки опоздал!

Молодой человек успокоил его, сказав, что дилижанс еще не прибыл. Старый джентльмен, должно быть, сознавая, что сам был не слишком точен, сначала не находил в себе смелости бранить за то же возницу. Он взял пакет, по-видимому содержавший книгу большого формата, из рук пришедшего с ним мальчугана и, погладив его по голове, велел идти назад и сказать мистеру Б, что если бы он знал, как много у него останется времени, он бы еще поторговался. Потом он добавил, чтобы паренек побольше думал о своем ремесле, и тогда из него выйдет самый преуспевающий юноша, какой когда-либо сметал пыль с фолиантов. Мальчуган медлил — вероятно, в надежде на пенни для покупки игральных шариков. Но он ничего не дождался. Джентльмен прислонил пакет к одному из столбиков у начала лестницы и, повернувшись к первому путешественнику, минут пять молча ждал прибытия запоздавшего дилижанса.

Наконец, раза два нетерпеливо взглянув на минутную стрелку башенных часов, сверив их со своими — огромной, старинной золотой луковицей с репетицией — и скривив физиономию, а затем сердито и многозначительно фыркнув, он окликнул старую пещерную даму:

— Хозяйка! .. Как, черт возьми, ее зовут? .. Миссис Мак-Люхар!

Миссис Мак-Люхар, понимая, что в предстоящей стычке ей придется играть роль обороняющейся стороны, не торопилась открывать диспут и медлила с ответом.

— Миссис Мак-Люхар! Хозяйка! — повысил голос джентльмен и продолжал уже в сторону: — Глупая старая карга — да она глуха как колода! .. Послушайте, миссис Мак-Люхар!

— Я сейчас обслуживаю покупательницу… Право же, милочка, я не могу уступить ни гроша!

— Эй вы! — не унимался пассажир. — По-вашему, мы так и будем торчать здесь весь день, пока вы не вытянете из бедной девчонки половину ее годового жалованья, да еще вместе с праздничными подарками?