Сергей Зарубин - Трубка снайпера
Маскируясь за глыбами снега, человек подполз к рогачу и прилег рядом с ним. В бинокль было видно, как он вынул нож и, не снимая шкуры, вспорол лосю живот. Долго «мясник» выгребал внутренности, несколько раз пытался перевернуть рогача, но сил не хватало. Зажав в зубах поблескивающий нож, гитлеровец отполз к самке и тоже вспорол ей живот.
– Ночью возьмут, – заметил Санжиев.
Номоконов вспомнил, что вечера стоят темные, безлунные, и пожалел, что не взял с собой хотя бы пару противопехотных мин –можно было бы поставить ловушку.
–Погоди, не печалься, Тагон. Как только стемнеет, поползем к лосям, устроим засаду, забросаем врагов гранатами. Придут они за мясом, обязательно придут! Гляди, потащил!
Простым глазом было видно: немец отделил от туши самки стегно и, скрываясь за снежными надувами, пополз к завалу. Санжиев поднял винтовку, вопросительно посмотрел на товарища, но тот опять сердито цыкнул:
– Хара-хирэ13. – Санжиев пожал плечами.
Молод Тагон, не понимает… Пусть уползет этот немец в укрытие. Вокруг него соберутся люди, которым «в божеский праздник» приходится лежать за снежным завалом, у пулеметов. Пусть смелый человек всем расскажет о вкусном мясе лесного зверя, пусть его товарищи подумают, что сам бог послал им подарок. Враги съедят лосей – это так. Только дорого заплатят они за свежее мясо. Давние счеты у таежного охотника с вороньем, не любит он этих шумливых и грязных птиц. В молодости дело было, оконфузился как-то из-за воронья перед стариками Номоконов. Долго шел по следу изюбра – голодно было на стойбище, а возле ключа все-таки поймал зверя на пулю, сбил, освежевал. Прыгали на деревьях черные птицы, поживу чуяли. Не смог унести охотник все мясо, в ключевую воду его погрузил, чтобы не испортилось и зверушкам да птицам не досталось. За помощью побежал. А вот исчез изюбр. Следы медведя увидели люди, явившиеся за мясом, да кусочки обглоданные. Ладно подзакусил добычей Номоконова хозяин тайги.
А вороны сидели на деревьях и каркали. Это они на весь лес расшумелись, позвали-навели к ключу Топтыгина. Тому что… Зацепил лапой и вытащил мясо из воды.
Немецкий солдат, который волоком тащил стегно лосихи, – все равно что ворон. На весь лес раскаркает. Немцам выдали сегодня водку. А кому на «божеском празднике» не хочется свежего мяса на закуску? Одного стегна на всех фашистов не хватит– целая орава их за снежными брустверами. Приготовься, Тагон, идут!
Трое немецких солдат появились среди сугробов и с разных сторон поползли к добыче. Они набросились на дымящиеся туши, кромсали их ножами, хватали куски мяса, торопливо наполняли мешки.
«Мясников» заметили из нашей огневой точки. Застучал пулемет, возле копошившихся людей в белых маскхалатах вскипели снежные бурунчики. Волоча вещмешки, гитлеровцы поползли в разные стороны. Таежный зверобой не мог допустить, чтобы его добычу безнаказанно растащили средь бела дня.
– Угыр ха!14 – прицелился Номоконов.
Выстрелил и Тагон. Он метил в немца, который, волоча большой кусок мяса, подходил к завалу. Уже едва различимый в белом маскхалате, тот взмахнул руками и упал. Земляки стреляли быстро, поочередно, на выбор.
КОРОТКИЙ ПОЕДИНОК
Однажды лейтенант Репин вернулся с командного пункта очень взволнованный и, не раздеваясь, подошел к Номоконову. С минуту он с восхищением смотрел на своего солдата, улыбался, качал головой.
– Чего, лейтенант?
– Радуюсь, – сказал Репин. – Крупного гитлеровского гуся, оказывается, пришаманили вы, приворожили. Поздравляю! 25 октября в 14 часов 35 минут, в шестнадцатом квадрате, пулей в голову вы сразили гитлеровского генерал-майора, инспектировавшего войска переднего края.
– Кто сказал?
– Теперь все точно, – присел лейтенант на лавку. – Наши разведчики привели офицера. Неплохо знает русский язык, и мы с ним поговорили. Специально вызывали меня.
Приехал, говорит, в тот день генерал, нашумел, накричал на всех и решил сам узнать, почему остановились перед болотом герои восточного похода. Храбро шагал генерал на передний край, быстро!
– Правильно, – сказал Номоконов. – Толстый явился, как кабан, а быстро двигался.
– Тучный был генерал, – подтвердил Репин, – верно. Важный, самоуверенный, с бобровым воротником на шинели. Я, говорит, задам сибирской стрелковой дивизии! Но и распорядиться не успел –кусочек свинца щелкнул его прямо в лоб. Пленный сказал, что это было подобно молнии в зимний день. Никто не ожидал: много разных чинов ходило к роще в день первого снега. И по траншее бродили немцы, высовывались. Тихо было. В общем, верно: «пантача» завалили. А те, что рядом с генералом шли, полковниками были. Эти ушли.
– Шустрые такие, – вспомнил Номоконов. – Так-так… В кусты шмыгнули. Полковники, говоришь? Надо бы и этих. А толстого, правильно… В голову бил, чтоб не вылечился. Гляди, какой оказался!
– Заколотили немцы своего генерала в гроб и на самолете в Германию отправили, – рассказывал Репин. – Отвоевал. Интересно вот что: гитлеровцы точно узнали, кто убил «пантача». Пленный так и сказал: на этом участке у русских работает снайпер-тунгус – хитрый, как старый лисовин, и жестокий, как Чингисхан. Знают немцы, что его фамилия – Номоконов. Известно им, что этот снайпер курит «трубку смерти».
– Шутишь, Иван Васильевич, –улыбнулся Номоконов.
– Слушайте дальше, Семен Данилович, – продолжал Репин. –Офицер сказал, что за головой «таежного шамана», который и ночами, как призрак, бродит по долине и оставляет на снегу звериный след, охотятся лучшие стрелки и разведчики. Особо метких солдат посылают гитлеровцы в ваш квадрат – некоторые из них тоже отвоевались. В первую ночь после рождества немецкие разведчики напали на ваш след, долго шли по нему, но напоролись на огонь. Сейчас охота продолжается.
Номоконов понял, что лейтенант говорит правду, и задумался.
В морозный рождественский день очень рассердил он гитлеровцев. Перестреляв «мясников», явившихся за чужой добычей, Номоконов и Санжиев затаились. Немцы дали несколько залпов по нашей огневой точке, откуда ударил пулемет, выкорчевали несколько пней на нейтральной полосе, обстреляли бугорки на снегу, осыпали пулями подбитый танк. До вечера враги не подходили к лосям, а когда сгустились сумерки, Номоконов уступил настойчивой просьбе беспокойного товарища, требовавшего «сходить за мясом».
Возле лосей никого не оказалось. Напарник нагрузился туго набитыми рюкзаками и автоматами, снятыми с убитых немецких солдат, а Номоконову удалось отделить от самца заднее стегно. Поползли обратно, волоча добычу, и уже далеко позади услышали тревожный свист. Сразу же взметнулась ракета, но все обошлось благополучно. В тот же вечер у раскаленной железной печки, на которой варилось вкусное мясо, Номоконов стал подшивать лосиной кожей свои новые валенки.
– До Берлина не износишь теперь, – шутили товарищи.
А солдат работал себе и, попыхивая трубкой, объяснял, почему закончил расчет с жизнью немецкий снайпер: его выдал скрипучий снег. Номоконов подшил кожу к валенкам мехом наружу, кое-где, чтобы не скользить, подстриг его, а космы, свисающие с края подошв, не стал срезать. Не смейтесь, ребятки. Так делают в тайге: шаги охотника становятся совсем мягкими и человеческого запаха меньше. Чудные следы получаются? Это ничего, пусть… Бродит по снегу медведь-шатун, страху на всех нагоняет.
Вскоре после рождества Номоконов ходил в ночной поиск. На краю озера, откуда-то из занесенных снегом камышей, ночами все время постреливал немецкий ракетчик. Таежный зверобой вызвался вплотную подкрасться к врагу и уничтожить его пулей. Удивился лейтенант Репин, попросил солдата взять его с собой на необычную охоту.
– Хорошо, раз и это нужно для снайперской науки. Только не мешай, командир, ползи в стороне – не сразу приходит искусство скрадывать зверя на солонцах, не за одну ночь. Чего сумлеваешься? Можно ударить зверя и темной ночью – по треску веточки, по едва уловимому шуму шагов. Хоть с сидьбы, хоть с подхода. Не услышит немец, вплотную к пасущимся изюбрям подкрадывался Номоконов.
Не помешал командир взвода. В ночи неожиданно выросли перед ним силуэты немецких лыжников, и лейтенант дважды выстрелил в них. Встревоженные немцы засветили ракетами. Гитлеровец с «хлопушкой» в руке, к которому подкрадывался «таежный шаман», выскочил из укрытия и стал виден как на ладони. Выстрелил Номоконов, закинул винтовку за плечо, неторопливо пошел в блиндаж. А утром все увидели трупы: ракетчика, упавшего на сугроб, а поодаль – лыжника в белом маскхалате. Этого в упор сразил лейтенант Репин.
Удалась ночная фронтовая охота! Командир батальона назвал выстрел Номоконова классическим. Неужели враги обнаружили «звериный» след солдата? Как они узнали, что именно он прикончил «пантача»?
