Лейтенант Хорнблауэр. Рука судьбы - Сесил Скотт Форестер
Внезапно корабли окутались дымом — первые бортовые залпы. Издалека казалось, что они уже сошлись борт о борт, — конечно, этого не может быть. Еще рано убирать нижние прямые паруса и бом-брамсели — чем быстрее они доберутся до места схватки, тем лучше. До «Атропы» долетел громоподобный рев первых бортовых залпов. Ветер отнес дым, и тут же корабли вновь окутались клубами: пушки перезарядили и выдвинули по новой. Мачты по-прежнему совсем близко — неужели Форд такой дурак, что сцепился ноками реев? Снова грохот. Корабли поворачивались в плотном облаке дыма. Одна из мачт над облаком наклонилась, но чья она, Хорнблауэр разглядеть не мог. Падала мачта, с парусами, с реями, — как ни страшно об этом думать, похоже, это грот-стеньга «Соловья». Мучительно тянулось время. Дым, грохот. Хорнблауэр не хотел верить своим глазам, хотя чем ближе подходила «Атропа», тем яснее он видел. Два корабля прочно сцеплены, в этом не может быть сомнений. «Соловей» лишился грот-стеньги. Он был повернут носом к «Кастилии». Ветер по-прежнему разворачивал оба корабля, уже как единое целое. «Соловей» зацепился за «Кастилию» — не то бушпритом, не то якорем за ее фор-руслень. При таком угле пушки «Кастилии» простреливают палубу «Соловья» продольным огнем, пушки же «Соловья» практически бесполезны. Неужели он не может отцепиться? Тут на «Соловье» упала фок-мачта — теперь для него все кончено.
Видя это, матросы завопили.
— Молчать! Мистер Джонс, уберите нижние прямые паруса.
Что ему делать? Надо пройти под носом или под кормой у «Кастилии», обстрелять ее продольным огнем, повернуть обратно и обстрелять снова. Трудно стрелять по носу «Кастилии», не задев «Соловья», трудно пройти у нее под кормой — при этом «Атропа» окажется под ветром и не сможет снова быстро вступить в бой. Два корабля вновь разворачивались — это не только ветер, но и отдача пушек. Предположим, он подождет, пока «Соловей» пересечет линию огня, а потом будет лавировать обратно, чтобы вступить в бой? Это будет позор, все решат, что он сознательно уклонился от огня. Предположим, он подойдет к другому борту «Кастилии» — но первый же бортовой залп напрочь искалечит «Атропу». И вместе с тем «Соловей» уже искалечен — помочь ему надо немедленно.
До двух кораблей всего миля, они быстро приближаются. Многолетний опыт подсказывал Хорнблауэру, как быстро пробегут последние секунды.
— Соберите орудийные расчеты левого борта, — сказал он. — Всех матросов и канониров. Вооружите их для абордажа. Вооружите всех незанятых. Но оставьте матросов у бизань-брасов.
— Есть, сэр.
— Пики, пистолеты и абордажные сабли, ребята, — сказал Хорнблауэр столпившимся у оружейных ящиков матросам. — Мистер Смайли, соберите своих марсовых у каронады номер один правого борта. Приготовьтесь к атаке.
Юный Смайли подойдет лучше других, лучше нервного Джонса, туповатого Стила или престарелого Тернера. Ему надо поручить другой конец корабля — здесь, на корме, командовать будет сам Хорнблауэр. Его шпага — та, что он надевал на королевский прием, — дешевая. Клинок ненадежный — он так и не выкроил денег на хороший. Хорнблауэр шагнул к оружейному ящику и выбрал себе тесак, вытащил его, бросил ненужные ножны на палубу, затянул на запястье петлю и стоял с обнаженной саблей. Солнце светило ему прямо в лицо.
Они приближались к «Кастилии». До нее всего кабельтов — кажется, уже ближе. Нужно в точности рассчитать время.
— Один румб вправо, — скомандовал Хорнблауэр рулевому.
— Один румб вправо, — последовал ответ.
Рулевой, как ему и предписывалось, занимался только своим делом, ни на что не отвлекаясь, хотя с левого борта «Кастилии» уже открылись орудийные порты, а совсем рядом выглянули пушечные жерла и в открытые порты явственно различались лица канониров. О господи, сейчас!
— Право помалу. Потихоньку поворачивайте.
Бортовой залп «Кастилии» показался концом света. Ядра обрушились на судно — крики, жуткий треск, в воздухе повисла пыль, поднятая ударяющими в древесину ядрами, полетели щепки. И тут корабль вошел в клубы дыма, плывущие из орудий. Но думать надо только об одном.
— Лево руля! Брасы! Обстенить крюйсель!
Между кораблями оставался крохотный, в несколько дюймов, разрыв. Если «Атропа» толкнется слишком сильно, она отскочит; если не погасить скорость, может проскользнуть вперед и развернуться. Пушечные порты «Кастилии» — чуть выше портов «Атропы». У шлюпа нет завала бортов. Его фальшборт коснется борта «Кастилии». На это Хорнблауэр рассчитывал.
— Правая сторона, пли!
Адский грохот бортового залпа. Над палубой заклубился дым, подсвеченный оранжевым пламенем. Ядра ударили в «Кастилию», но и об этом сейчас думать некогда.
— Вперед!
Через борт «Кастилии» в клубах прорезанного солнечными лучами дыма; через борт, с абордажной саблей в руке, обезумев от ярости. Ошалелое лицо впереди. Размахнуться тяжелой саблей, как топором, рубануть наотмашь. Вытащить лезвие, ударить снова, уже другого. Вперед. Золотой позумент, узкое смуглое лицо с полоской черных усов, тонкое лезвие шпаги, направленное прямо в грудь. Парировать удар и рубить, рубить, рубить, сколько достанет сил. Отбить еще удар и снова рубиться, не зная жалости. Обо что-то споткнуться и снова выпрямиться. Глаза рулевого — он в испуге озирается по сторонам, прежде чем броситься бежать. Солдат в белой портупее протягивает руки, моля о пощаде. Неизвестно откуда взявшаяся пика вонзается в его беззащитную грудь. Шканцы очищены, но отдыхать не приходится. С криком «Вперед!» дальше, на главную палубу.
Что-то ударило в лезвие абордажной сабли, и у Хорнблауэра от боли онемела рука, — видимо, это пистолетная пуля. Возле грот-мачты собралась кучка испанцев, но не успел Хорнблауэр добежать, как матросы с пиками раскидали ее. Контратака испанцев, пистолетные выстрелы. Вдруг пальба стихла, Хорнблауэр увидел перед собой безумные глаза и понял, что видит английскую форму, незнакомое английское лицо. Это мичман с «Соловья», он возглавил отряд, перебравшийся на «Кастилию» по бушприту своего корабля.
Теперь можно остановиться и оглядеться по сторонам. Везде разрушение, трупы. Безумие схлынуло. Пот заливал Хорнблауэру глаза. Нужно взять себя в руки и подумать.
Нужно остановить бойню, разоружить пленных и согнать их к борту. На шкафуте он увидел Смайли, покрытого копотью и кровью, и вспомнил, что надо его поблагодарить. Появился Эйзенбейс, громадный, — грудь его вздымается, абордажная сабля в руке кажется игрушечной. Это зрелище разгневало Хорнблауэра.
— Какого дьявола вы тут, доктор? Возвращайтесь на корабль и займитесь ранеными. Вы не имели права их оставлять.
Улыбка для князя, и тут внимания Хорнблауэра потребовал тонконосый человечек с длинным крысиным лицом.
— Капитан Хорнблауэр? Меня зовут Форд.
Хорнблауэр собрался пожать протянутую ладонь, но обнаружил, что прежде надо отцепить петлю, которой прикрепил к
