Повесть о самурае - Дмитрий Иванович Богуцкий
– Конечно, дон Руис! – воскликнул Адуарте. – Потрясающий успех! Потрясающий! Похоже, все довольны. Ну, может быть, кроме нашего доброго приятеля Лакшмана… Уверен, вам не следует ему доверять, дон Руис. Следовало бы сместить его как можно скорее.
– Через год посмотрим, – задумчиво отозвался Руис.
* * *
Они не продержались года, равновесие среди победителей разрушилось куда быстрее. Сразу после окончания сезона дождей Лакшман сделал свой ход.
Это был удар ножом самоубийцы-фанатика. Он всадил нож Руису в грудь при личной аудиенции и сломал лезвие, засевшее в ребре по рукоять, прежде чем его изрубила подоспевшая стража.
А в это время в городе уже гремели выстрелы, испанцев блокировали в местах постоя и уничтожали по частям отряды кхмеров.
– Господин! – выкрикнул Мацуда, врываясь в зал, где в кресле сидел мертвенно-бледный Руис в окровавленной рубахе. – Господин мой!
Руис приоткрыл глаза:
– Мацуда… это ты. Рад видеть тебя. Кто-то еще прорвался?
– Больше никто, – отозвался Масахиро, стоя позади упавшего на колени Мацуда, опираясь на нагинату. Масахиро был в обычном для него теперь сочетании японского доспеха и европейской кирасы. – Нас собралось больше полусотни, но последние полчаса никто больше не появлялся. И выстрелы прекратились. Думаю, с ними покончено. Враги собираются на площади перед дворцом.
– Откуда у них столько ружей? – проговорил Руис, но никто ему не ответил. – Принесите мои доспехи, – тихо проговорил Руис. – И носилки. Бей в барабан, Мацуда. Мы прорвемся к кораблям. Мы еще сюда вернемся.
Они посадили Руиса, облаченного в доспехи, в кресло на носилках, шестеро воинов подняли их на плечи, и под гром единственного барабана они вышли из ворот дворца на площадь, где их уже ждали.
Прокатился грохот нестройного залпа, и град пуль осыпал маленькую колонну. Пуля пробила кирасу на груди Руиса, тот только дернулся в кресле. Опустил взгляд на пулевое отверстие и слабо произнес:
– На этот раз славный порох… Чертовы голландцы.
Они сами успели выстрелить дважды, прежде чем враг перезарядился и нестройный грохот ружей со всех сторон перекрыл слабый треск их слабого залпа.
Носилки покачнулись и затем упали набок вместе с половиной носильщиков, и, прежде чем сойтись врукопашную с полуголыми малайцами Лакшмана, Масахиро увидел, как мертво застыли глаза Руиса, упавшего щекой в грязь.
Колонна рассыпалась под натиском сотен врагов, Мацуда, безутешно крича, рубил любого приближающегося к телу Руиса, а Масахиро защищал его спину, пока удар длинным малайским ножом не разворотил перчатку Мацуда и его меч не упал под ноги вместе с отрубленным большим пальцем. Мацуда пал, избивая окровавленным кулаком щиты навалившихся врагов. Масахиро ни о чем не думал, он только ощутил щемящую боль, когда полегли изрубленные мальчишки, нанятые им в купеческих семьях, а потом не осталось никого, и тогда Масахиро уже просто отбивал нагинатой удары со всех сторон. Отбивался потому, что не осталось ничего другого.
И когда он увидел полдесятка стволов, направленных на себя, понял, что вот и все. Он, раскрутив нагинату, швырнул ее в стрелков, успев с удовлетворением увидеть, что она в кого-то воткнулась, прежде чем залп покачнувшихся ружей обдал его жаркой вонью сгоревшего пороха и удары пуль, пробивших доспехи, поменяли местами небо и землю.
Последнее, что он видел, – тлеющий седым дымком на сырой земле пыж от пули, поразившей его.
* * *
– Вот тут у меня есть парочка испанцев, все, кто выжил. Товарец изрядно порченый, вот у этого изрубленного нет большого пальца, а этого прострелили насквозь, так что отдам обоих по цене одного.
– За полцены, почтенный! Они оба не протянут до утра. Соглашайся, почтенный, я оказываю тебе услугу, и ты это знаешь! К тому же это не испанцы.
– Я в сортах этих иноземцев не разбираюсь, чужаки, и все. Ладно, забирай обоих за полцены.
Звон монет, сменивших хозяина. Потом кто-то поднял Масахиро и потащил прочь от вони рынка рабов.
Запах моря.
Вполне в себя Масахиро пришел только под конец следующего дня, когда купеческий дау был уже далеко в море, оставив позади сырые леса Камбоджи.
– Муса ибн Исса! – радостно приветствовал его на палубе не кто иной, как его знакомый южный купец, торговец невольниками. – Не ожидал увидеть тебя так скоро вновь! Но, хвала Аллаху, я услышал, что вас продают, и успел первым!
– Ты снова купил меня…
– Всего лишь вернул тебе должок, помнишь? Я был должен тебе золотой.
– Я помню, что ты еще и торговался…
– Конечно торговался! Не могу же я вас везти в Манилу совсем уж забесплатно? Это как-то совсем уж не по-купечески будет! Давай садись, дорогой Муса, откуси бетеля. Мы успеем поболтать до второго намаза, а там и твой товарищ очнется. Тебя славно потрепало в последнее время, но это все кисмет, в воле Аллаха, и пока на тебе его благодать.
Масахиро сел, откусил бетеля и внутренне согласился, что это судьба, кисмет и не повод нарушать внутренний покой и дзен. Мир переменчив и в этом незыблем.
– А что? На Сипангу много живет людей? – меж тем задал купец неожиданный вопрос.
Масахиро, не дрогнув и мускулом, внутренне поморщился. Этот его знакомый никогда не упустит случая если не для выгодной торговли, то для личного джихада. Следовало ожидать.
– Наши места бедны простым людом, – дал Масахиро давно приготовленный на такой случай ответ. – А воинов так много, что крестьян не хватает каждому, приходится искать заработка, как я, за морем.
– Да ты что? – весело не поверил купец, удобно располагаясь на циновке для длительной беседы. – Как интересно! А во что у вас там верят?
* * *
– А что было дальше? Вы вернулись домой? – Я аж усидеть не мог от нетерпения.
– Нет, – задумчиво отозвался Мацуда. – Ни один из нас не вернулся.
Этого я не понял.
– Как же так? А как же вы оказались здесь?
– Это ты о чем? – в свою очередь, удивился сенсей. – А! Действительно… Гм.
– Знаешь, – произнес он, озирая могилы, – просто не для каждого это место дом…
Помолчав, он добавил:
– Мы высадились в бухте Нагасаки через год такими же нищими, какими отплывали от наших благословенных берегов. Ну, твой дед-то потом удачно женился и как-то пристроился в жизни, как он умеет, несмотря на войну или, точнее, несмотря на ее исход…
– А вы, сенсей?
– А я нет, – коротко бросил он, и я вполне ясно понял, что дозволенным речам на сегодня пришел конец…
Встав, я последовал за ним прочь от кладбища.
Глава 10
Убийства в бамбуковой роще
Канон о том, что, вынимая
