Патрик Вебер - Катары
— Пьер, — заговорил он, словно с родным. — Я знаю: то, что я вас хочу спросить, меня не касается. Но я, понимаете ли, отношусь к вам не как к обычному клиенту.
Вы интересуетесь нашим краем; вы понимаете, что я всю жизнь обожал эти дивные места. А я-то вижу, с вами что-то не так, и хотел бы помочь вам, да вы мне сами не даете: сидите круглые сутки запершись в номере и ни слова нам не хотите сказать. Вы не одиноки, Пьер!
Последние слова по-особому отозвались в уме Пьера. В этом-то и было все дело: он чувствовал себя одиноким. Очень одиноким.
— Это история долгая, — ответил Ле Биан. — А самая странное, по идее все это для меня должно быть совсем чужим, а на самом деле я все время возвращаюсь к своему прошлому.
— Что это? Катары? — спросил Шеналь.
— Ну да. Сначала это были катары, а теперь появилось кое-что другое. Я встретил сначала отца, потом сестру… сводную.
Шеналь встал и налил стакан вина для постояльца. Обернувшись опять к Пьеру, он с улыбкой подал ему стакан.
— Так чего же лучше! — воскликнул он. — Тогда совсем не понимаю, почему вы в такой тоске.
— Потому что отец, скажем так, сильно пострадал, а сестра решила уехать.
Пока Ле Биан пил вино, Шеналь подыскивал подходящие слова. Он оказался бестактен, так что теперь трудно было поправиться.
— Простите меня, — сказал он понимающим тоном. — Но мне в голову вдруг пришла одна мысль. Может быть, очень глупая, но…
— Что ж, говорите, — ответил Ле Биан. — Я уже давно сам не могу понять, что глупо, а что нет.
— Морис-красавчик, — спросил Шеналь, собрав всю свою храбрость, — это не ваш отец?
Ле Биан на него посмотрел без всякого выражения.
— Мой. А вы мне про него на днях говорили порядочные гадости.
— Видите ли… — пробормотал Шеналь, окончательно смутившись. — Я же не знал… Вы бы сказали мне… Да я что ж, я только пересказывал, что тут кругом говорили… Вы же людей знаете…
— Да не извиняйтесь, — ответил Ле Биан. — Мой отец был подонок.
Шеналь так и вздрогнул:
— Был? А вы сказали, он… пострадал… Или, может быть…
Ле Биан один миг подумал. Шеналь явно делал все, чтобы помочь ему. И Пьеру хотелось все ему рассказать — но как объяснить, что он не обратился в полицию? С самого начала этой истории он самонадеянно старался все сделать сам, а на деле становился сообщником злодеев. Он решил не признаваться.
— Нет, — сказал он. — Отец жив. Он попал в аварию на машине, но не насмерть. Сейчас он в больнице, в Перигё.
— Вот беда! — посочувствовал Шеналь и протянул гостю пресловутый бутербродик с паштетом.
— Да никакой беды. Я же говорю — он подонок. И жалеть его нечего.
Шеналь перевел взгляд на столик с бумагами. Он взял «Крестовый поход против Грааля» Отто Рана и усмехнулся, разглядывая обложку.
— А, наш разлюбезный Ран! Еще один полоумный тут крылья пообломал. А ваши поиски далеко ли продвинулись?
— Топчусь на месте, — признался Ле Биан. — Кажется, шаг вперед — и тут же два назад. Сначала кажется, что все просто. Потом я начинаю думать, что все хотя бы логично связано, а под конец всегда вылезает что-нибудь невероятное.
— Так тем и завораживают катары, вы разве не находите?
Ле Биан встал и взял со стола фотографию. На ней был изображен молодой человек, худенький, явно уверенный в себе. Историк внимательно посмотрел на нее, а затем спросил:
— Так вы тоже думаете, что Ран был сумасшедший?
— Да ведь фашисты все сумасшедшие, разве нет? — ответил Шеналь.
— Это конечно, — сказал Ле Биан, — но я говорю не о его службе в СС. Я думал про его поиски. Уверен: он что-то отыскал! Что-то очень важное.
— И никто об этом не узнал?
— В этом-то весь и вопрос. Кажется, будто ниточка вдруг оборвалась и с тех пор никто так и не может ее связать.
Шеналь был удивлен: в один миг постоялец пришел в себя. Не переставая говорить, он даже принялся жадно уплетать паштет.
— А вы думаете, что свяжете?
— Честно говоря, несколько раз я уже думал, что все связал. Но каждый раз все оказывалось не так. Пары каких-то деталей не хватает. Только ведь в ваших краях непросто попасть в потаенные места…
— Ну, тут-то я вам точно могу помочь! Все эти места я знаю, как свои пять пальцев. Если хотите, отвезу вас куда угодно!
Такого предложения Ле Биан не ожидал.
— Правда? Конечно, вы меня очень выручите.
Шеналь разом встал с места, взял поднос с пустой тарелкой Ле Биана и шагнул к двери:
— Значит, договорились! Встретимся завтра утром. Часов в восемь поедем, нормально вам?
— Вполне! — откликнулся Ле Биан.
Шеналь закрыл дверь, а историк встал с кровати и рассмотрел свою физиономию в зеркале над умывальником. Из саквояжа он достал мыло, бритву, помазок и стал бриться. Вернулась надежда: быть может, Мирей вернется. Быть может, она даже и не в опасности.
«Я, наверное, тебя раньше просто любила, хоть и не понимала этого. А теперь этого не может быть…»
Как ему хотелось, чтобы это родство оказалось ошибкой, дурацким недоразумением! Сбрив щетину, которая его сильно старила, Ле Биан подошел к столу с бумагами и книгами. Из-под груды бумаг он достал белый конвертик с короткой запиской. В сотый раз он перечитал его:
«Дорогой Пьер!
Не сердись на меня, но я ничего не могу поделать. Наверняка наши пути в конце концов пересекутся. Ты мне очень нравишься, но теперь я знаю, что ты мне брат, так что у нас ничего не выйдет. Я подумала и решила: ты должен довести до конца, что задумал. Я забыла тебе подбросить еще один крючок для нашей любимой Бетти. Спроси ее как-нибудь про доброго Рихарда Фрица. Увидишь: фрицев ей всегда нравилось цеплять.
Пока!
Мирей».
ГЛАВА 45
Уже много часов не смолкали удары кирки. Узкий проход, пробитый несколько дней назад, постепенно превращался в галерею, по которой спокойно мог пройти человек, хотя и в согнутом положении. Как только начинало смеркаться, десятка два мужчин и женщин принималось за этот труд. Сейчас было уже поздно, и работа продолжалась при свете факелов. Совершенный в белой мантии и камзоле с гербом стоял у входа в галерею. Один из Добрых Мужей стоял на посту у входа в главный двор. Другой ходил дозором вокруг крепости. Проходя мимо галереи, он ненадолго приостановился.
— Нет, не доверяю я им, — сказал он Совершенному. — Не надо было их звать!
— Мы сами пробивали ход неделю за неделей, и казалось, что это никогда не кончится. А сейчас мы уже почти у цели. Сейчас они нам нужны. А там будет видно.
Из прохода вышла девушка. Она несла полную корзину земли и камушков. Мимо старших она прошла, не взглянув на них: она опустила голову в знак то ли почтения, то ли покорности. Пройдя еще несколько шагов, она выкинула содержимое корзины на склон горы и с пустой корзинкой вернулась обратно в подземный ход.
— Видишь, — сказал Совершенный, — даже непреклонная Филиппа вернулась в общий строй. Я уже давно научился справляться с упрямцами. Поверь, совсем не всегда нужно прибегать к силе. Психологическое давление, если правильно его направить, может творить чудеса.
— А потом, вы думаете, они вернутся к себе домой как ни в чем не бывало?
Совершенный засунул руку в складки мантии и вытащил револьвер. Он сделал вид, что целится в глубь галереи, а потом опять спрятал оружие.
— А их, — сказал он, — держит оружие куда более сильное: страх! Никто из них не может уйти от нас, а если он и решится на такое безумство — раз, два, и средствами нынешнего времени мы от него избавимся.
— Вы знаете: катары всегда считали свое тело просто кожаной рубахой. Иными словами, это одежда, в которую душа облекается на время своей земной жизни, но не часть их существа. Их может не страшить угроза этой телесной оболочки.
— Поверь: не все катары со спокойной душой кидались в костры. Историки любят преувеличивать храбрость людей, чтобы представить их чтимыми мучениками.
Не успел он договорить эту фразу, как из глубины галереи послышался странный звук: словно глухо рухнуло что-то тяжелое и отдалась отзвуком пустота. Через пару секунд из прохода появился человек.
— Готово! — воскликнул он. — Добрый Муж, мы пробились туда!
— Выводи всех наружу! — приказал тот. — Живо!
Совершенный достал свисток и пронзительно свистнул. Эту нехитрую операцию он повторил трижды, и тогда явился третий собрат, стоявший на часах у главного входа. Люди, работавшие в галерее, вышли на свежий воздух, распрямились, размяли спины, сильно натрудившиеся за несколько часов в тесном проходе. Подошел и еще второй Добрый Муж.
— Сторожи их, а мы рассудим, как с ними быть!
Но ни малейшего возмущенного движения не случилось среди рабочих. Они покорно встали в ряд вдоль длинной крепостной стены, руки положили за головы. Стражнику даже не пришлось вынимать револьвер для острастки. Двое начальников между тем уже вошли в каменный коридор, быстро прошли метров тридцать и оказались в самой сердцевине пога. Чем дальше они шли по коридору, тем круче был спуск. Потом они уткнулись в стенку, где рабочие пробили крохотное отверстие. Совершенному непросто было туда протиснуться, но его усилия оказались не напрасны. Он оказался в помещении, походившем на средневековую крипту. Стены ее были украшены колонками. Возле задней стены стоял каменный отряд. Убранство было предельно скупо, но одна полинявшая фреска прямо над алтарем сразу же привлекала взгляд. Фреска изображала голубку. Добрый Муж наконец догнал товарища и спросил его:
