Маргарет Джордж - Ошибка Марии Стюарт
– Тюремщик Сократа сказал: «Старайся легко относиться к тому, чего нельзя изменить», – произнес Эрскин.
X
Мария вернулась в Эдинбург после нескольких дней, проведенных с Эрскинами в Стирлинге, убедившись в том, что принц Джеймс устроен хорошо. Потом она медленно поехала в столицу. Она пыталась думать о крещении, составлять план церемонии. Она должна быть величественной и открыть Шотландию для остального мира. На несколько коротких дней приедут французы и увидят, какой стала их бывшая королева после отъезда из Франции. Она будет горда приветствовать их. А Елизавета? Приедет ли она?
Но планирование торжества, даже такого грандиозного, не могло успокоить ее сердце. События в Тракуэре разрушили фундамент, на котором покоилось все остальное: ее брак с Дарнли, вынужденная необходимость простить его, терпеть его присутствие и считать себя мертвой для всех остальных мужчин. Неожиданное увлечение Босуэллом так глубоко смутило ее, что она думала о нем как о проблеме, которую нужно решить. Она постоянно анализировала это увлечение в поисках какого-либо объяснения. Логических вариантов было несколько. Например, из-за отвращения к мужу она наделила Босуэлла воображаемыми качествами, чтобы отвлечь себя от ужасной истины, что она боится открытой конфронтации с Дарнли. Или же она просто обратилась к воспоминаниям о своем дяде Франциске, герцоге Гизе, великом воине, тоже носившем шрам на лице. Девочкой она считала его идеальным мужчиной – теперь она увидела его тень в Босуэлле. Или же, поскольку он спас ее из Холируда после убийства Риччио, она перепутала благодарность с влечением. Она не сомневалась, что существует простое объяснение, после которого проблема исчезнет сама собой.
Как только она вернулась в Холируд, Дарнли покинул Тракуэр-Хаус и отправился на большую соколиную охоту. Она была рада, что ей не придется видеть его, и знала, что в конце концов его потянет обратно. Ох, неужели это никогда не закончится?
Настало время вернуть лордов, которых она наказала отлучением от двора, особенно Мейтленда. В государстве должно быть спокойно перед проведением великой церемонии. Кроме того, когда приедут высокопоставленные зарубежные гости, они не должны обнаружить, что половина ее придворных находится в изгнании.
Мейтленд вернулся вместе с Аргайлом и лордом Джеймсом, и все они примирились с Марией.
«Все почти как раньше, – думала она. – По крайней мере на первый взгляд».
Джон Нокс укрылся в Эйршире в западной Шотландии и больше не досаждал ей своими проповедями или угрозами по поводу крещения, которое она надеялась провести по католическому обряду. Ей нужно было решить этот вопрос с лордами Конгрегации.
На одном из заседаний Тайного совета в сокращенном составе Мария раскрыла свои намерения лорду Джеймсу, когда он поинтересовался, кто будет совершать богослужение.
– Я думала об архиепископе Гамильтоне, – тихо сказала она.
Наступила глубокая тишина.
– Католик? – наконец спросил лорд Джеймс.
– Да.
– Люди не позволят… – начал Мейтленд.
– Люди должны ожидать этого! Его мать – католичка, а отец… – мучительная тема для нее, – … происходит из католической семьи.
– Но он наследник трона в протестантской стране, – заметил лорд Джеймс.
– Вы ожидаете, что я приглашу Джона Нокса совершить обряд крещения?! – воскликнула она. – Я понимаю, что страна остается протестантской. Как вы думаете, почему я отдала его на воспитание лорду Эрскину, доброму протестанту? Я хочу, чтобы мой сын понимал эту веру. А что касается крещения, это в любом случае не повредит ему и успокоит мою совесть. Несмотря на то что он будет крещен как католик, это не помешает ему стать протестантом, когда вырастет, что может засвидетельствовать каждый из вас, как и Джон Нокс!
– Вы действительно считаете, что он сможет свободно выбрать протестантскую веру, когда достигнет сознательного возраста? – осторожно спросил лорд Джеймс.
– Да, разумеется. Никто из нас не может иметь веру, выбранную нашими родителями; если наша вера чего-то стоит, мы должны выбирать ее для себя сами. Человек должен что-то знать, чтобы иметь свободу выбрать или отвергнуть это.
Мейтленд улыбнулся:
– Хорошо сказано, и весьма разумно. С моей точки зрения, если королева так хочет, пусть церемония пройдет по католическому обряду.
– Ну, хорошо, – неохотно произнес лорд Джеймс. – Теперь о цене: каков ваш план? Я ничего не знаю о таких церемониях – теперь мы не проводим их в Шотландии.
– Поскольку крестные родители принца происходят из трех стран, каждый пришлет посольство как минимум в пятьдесят человек. Кроме того, будут банкеты, фейерверки – я не могу точно сказать, во сколько это обойдется. Но я загляну в расходные книги, которые хранятся в казначействе, и посмотрю, сколько может выделить казна. Я немедленно займусь этим, поэтому если возникнет необходимость ввести новый налог…
– Люди не потерпят новых налогов, – быстро возразил лорд Джеймс.
– Если это будет необходимо, – ровным голосом продолжила Мария, – я готова пойти на уступки, которые люди сочтут приемлемыми.
Через неделю она фактически переселилась в здание казначейства, расположенное на Коугейт-стрит, которая шла параллельно Хай-стрит. Внешне она сделала это для подробного изучения бухгалтерских книг и документов, а на самом деле – чтобы получить уединенное место для размышлений. Мария обнаружила, что ей лучше думается в маленьких комнатах, чем во дворцовых покоях, не говоря уже о бдительных глазах и ушах при дворе.
Она взяла своего секретаря Клода Нау, который хорошо разбирался в цифрах и имел представление о расходах, необходимых для проведения такого празднества, а также мадам Райе. Через несколько дней к ней присоединилась леди Ререс, которую заменила новая сиделка в Стирлинге. Она принесла новости о принце Джеймсе и обустройстве его детской.
Вскоре Мария обнаружила, что ей нравится изучать расходные книги как правительства, так и своего двора. Она нашла старые книги, относившиеся ко временам правления ее матери, и с радостью увидела первую запись, посвященную ей самой: «Белая тафта для крещения принцессы». Иногда она вызывала лорда Джеймса или Мейтленда для консультации и объяснения некоторых аббревиатур, но в основном сама любила разгадывать их, оставляя книги открытыми на нужном месте. Так она могла постоянно работать с ними, не опасаясь что-то пропустить или искать снова.
Увы, ее первоначальная догадка оказалась верной: в казне было очень мало денег, явно недостаточно для финансирования торжеств такого масштаба, как ей бы хотелось. Что ж, придется ввести новый налог или повысить существующие.
– Мы живем в бедном королевстве, сестра, – сказал лорд Джеймс. – Вам стоит лишь сравнить вашу коронацию с коронацией королевы Елизаветы, чтобы понять это. Налог – единственный выход.
Он явно считал крещение принца глупой причудой.
– Если мир признает нас бедной страной, это сослужит нам плохую службу, – возразила она. – Если мы скроем это и устроим хорошее представление, впоследствии это принесет нам пользу.
– Как быть с королем? – спросил лорд Джеймс. – Будет ли он присутствовать на торжествах и вести себя достойно? Не имеет смысла занимать деньги и устраивать представление, чтобы показать миру, кого мы называем королем. Мне известно, что он возражал против приглашения королевы Елизаветы.
– Он приедет, – с уверенностью пообещала Мария, которую на самом деле не чувствовала.
Погода стала отвратительной: холодной, пасмурной и дождливой. Марии не хотелось покидать здание казначейства, которое стало для нее надежным убежищем, и теперь она оказалась запертой в нем. Она удалилась в свою личную комнату и стала читать, устроившись в удобном кресле перед огнем, наслаждаясь полным уединением и отсутствием дел, требующих немедленного внимания. Дождь стучал в закрытые окна.
Она выглянула в окно и увидела женщин, поспешно заносивших постельное белье, которое они проветривали в соседнем дворе. Когда слуга принес новые дрова для камина, она указала на дом, выходивший во двор, и спросила:
– Чей это дом?
– Дэвида Чалмерса, мадам, – ответил он. – Это слуга лорда Босуэлла.
– Неплохой дом для слуги! – удивленно заметила она.
– Он больше, чем просто слуга, – он друг и компаньон лорда, который служит ему. Чалмерс живет здесь большую часть года.
Мария стояла и смотрела на дом. Может быть, Босуэлл купил его? В таком случае он очень щедр со своими друзьями. Дом был четырехэтажным. За окнами горели свечи, и это позволяло ей видеть комнаты, которые казались хорошо обставленными.
Босуэлл. Она не имела новых известий о нем, кроме того, что он занят делами на границе, как она и приказала.
Мария со вздохом вернулась к книге. Свеча оплыла на сквозняке из щели в подоконнике. Скоро она ляжет в постель. Одним из приятных аспектов ее пребывания здесь была возможность ложиться в любое время, не сообразуясь ни с кем и ни с чем, кроме себя.
