Александр Чаковский - Блокада. Книга третья
Внезапно Звягинцев почувствовал толчок. Машина, скрипнув тормозами, резко остановилась.
— Все, товарищ майор, приехали — улица Стачек! — сказал, оборачиваясь к Звягинцеву, водитель. — Мне теперь налево сворачивать нужно, а вам если на завод, то прямо.
— Спасибо, — сказал Звягинцев, берясь за ручку двери.
— Вещички ваши… — Шофер протянул ему дерматиновый чемоданчик и видавшую виды, прожженную в нескольких местах шинель.
Звягинцев взял вещи, вышел из машины и шагнул в темноту.
— Прямо, прямо идите! — крикнул ему вслед шофер.
Звягинцев стоял в темноте, пытаясь сориентироваться. Теперь он слышал далекую перестрелку и глухие артиллерийские разрывы.
Но это не удивило Звягинцева, — он уже знал, что линия фронта проходит недалеко отсюда.
Поразило другое: здесь почему-то было гораздо темнее, чем на других улицах города. Он взглянул на небо в надежде увидеть звезды, но не увидел не только звезд, а и самого неба. Ему казалось, что он находится в каком-то странном туннеле.
Прошло несколько минут, прежде чем Звягинцев догадался, что улицу прикрывает сплошная маскировочная сеть. Потом привыкшие к темноте глаза различили расположенные по обе стороны тихие и, казалось, вымершие дома.
Звягинцев не мог понять, где он находится, хотя хорошо знал этот район, не раз бывал здесь до войны. Он мучительно старался вспомнить, как же выглядели эти места раньше, чтобы сориентироваться и определить, где расположен завод.
Ругая себя за то, что не захватил электрического фонарика, он неуверенно продвигался по узкому проходу между противотанковыми заграждениями.
Новый, незнакомый, грозный мир окружал его.
«Но где же все-таки завод?» — думал Звягинцев, напряженно вглядываясь в темноту.
Он сделал еще несколько десятков шагов и увидел впереди какое-то сооружение, похожее на заводской забор. Однако, подойдя ближе, Звягинцев понял, что это не забор, а перегораживающая улицу баррикада. В центре баррикады стоял трамвай. Окна его были завалены изнутри мешками с песком, по обе стороны вагона тянулись высокие завалы, нагромождения из таких же мешков, бетонных плит, обломков рельсов, металлических балок…
Звягинцев свернул в сторону, отыскивая проход в баррикаде. Внезапно в глаза ему ударил луч фонарика и раздался резкий окрик: «Стой! Кто идет?» В первое мгновение ошеломленный, Звягинцев тут же почувствовал облегчение оттого, что он здесь не один.
— Майор Звягинцев из штаба фронта, — ответил он.
— Попрошу документы, товарищ майор! — проговорил кто-то, невидимый в темноте.
Послышались шаги приближающихся людей.
Теперь перед Звягинцевым стояли трое военных. Ближайший к нему был в плащ-палатке и в металлической каске, силуэты двух других, остановившихся поодаль, едва угадывались.
Поставив свой чемоданчик на землю и бросив на него шинель, Звягинцев расстегнул нагрудный карман гимнастерки и вынул служебное удостоверение, в которое было вложено командировочное предписание.
— Игнатьев, посвети! — приказал военный в каске.
Один из бойцов подошел, поднял полу шинели и, прикрывая ею фонарик, включил свет.
Нагнувшись к свету, тот, что был в каске, внимательно прочитал документы Звягинцева, аккуратно вложил предписание обратно в книжечку, протянул ее Звягинцеву и представился:
— Начальник заставы лейтенант Чумаков.
— Что, далеко тут до фронта? — спросил Звягинцев.
— До фронта? — с обидой в голосе переспросил Чумаков. — А тут и есть фронт, товарищ майор.
Звягинцев понимал, что лейтенант несколько преувеличивает, что фронт проходит впереди, а тут подготовленные на случай уличных боев укрепленные рубежи. Но в общем-то обстановка здесь действительно мало отличалась от фронтовой.
— Помогите, товарищи, добраться до Кировского, — попросил Звягинцев. — С начала войны в этих местах не был. В темноте ничего не разглядеть.
— Так и задумано, товарищ майор, — удовлетворенно ответил лейтенант. — У нас тут со светомаскировкой дело строго поставлено.
Обернулся и сказал:
— Игнатьев! Проводишь представителя штаба до второй заставы. Счастливого пути, товарищ майор. Поосторожнее идите, — добавил лейтенант уже менее официально, — он тут тяжелые кидает…
— За мной идите, товарищ майор, — деловито сказал боец, которого лейтенант назвал Игнатьевым.
Некоторое время они шли молча. Звягинцев думал о том, что если после прорыва немцев у Кингисеппа в газетах и по радио зазвучали слова: «Враг у стен Ленинграда», — то теперь враг на пороге города, на самом его пороге!..
— Кто на баррикадах, товарищ Игнатьев? — спросил Звягинцев идущего в двух шагах впереди связного. — Бойцы?
— Пока только боевое охранение. Ну… посты. Будет команда — рабочие в течение часа займут все позиции. А пока только посты. Большей частью из коммунистов и комсомольцев.
— А сам-то коммунист? — поинтересовался Звягинцев.
— Позавчера в кандидаты вступил. Прямо тут, на заставе, бюро заседало. Выходит, теперь партийный.
— Поздравляю, — сказал Звягинцев и, помолчав, спросил: — До завода-то еще далеко шагать?
— До завода? — переспросил тот, не замедляя шага. — Да еще километра с полтора будет. Сначала до второй заставы дойдем, а там уж вам до проходной провожатого дадут.
В этот момент где-то впереди с грохотом разорвался снаряд. Звягинцев инстинктивно пригнулся, но тут же выпрямился, радуясь, что шагающий впереди боец не заметил его испуга.
— Опять по заводу начал бить, язви его душу! — донесся до Звягинцева голос Игнатьева. — Теперь часа на два заладит.
— И что, прямые попадания были? — спросил, нагоняя его, Звягинцев и тут же подумал, что вопрос его нелеп.
— Спрашиваете, товарищ майор! — отозвался Игнатьев. — Считай, ни одного корпуса нетронутого не осталось…
Снова там, впереди, раздался грохот разрыва. Откуда-то из темноты прозвучал голос радиодиктора:
— Граждане, район подвергается артиллерийскому обстрелу. Движение по улицам прекратить! Населению немедленно укрыться!..
Быстро застучал метроном.
— «Населению…» — с горечью повторил Игнатьев. — Да тут и населения-то никакого почти не осталось! Кировцы давно уже на казарменном живут… Вы что же, товарищ майор, не бывали разве в наших местах?
— Вы же слышали, я говорил лейтенанту, что не был тут с конца июня, — с некоторым раздражением ответил Звягинцев: ему показалось, что боец принимает его за необстрелянного тылового командира. Но тут же, поняв неуместность своей обиды, добавил: — Я и в Ленинграде-то полтора месяца не был. На Луге воевал, потом в госпитале провалялся.
— В ногу? — понимающе спросил Игнатьев.
— В ногу.
— А я-то чуть не бегу. Вам небось тяжело за мной поспевать?
Игнатьев пошел медленнее.
Снова один за другим прогремели разрывы, сопровождающиеся грохотом обвалов и каким-то скрежетом, точно в массу металла с силой вошло гигантское сверло. Маскировочная сеть над улицей стала медленно розоветь: очевидно, неподалеку вспыхнул пожар.
Игнатьев остановился.
— Может, переждем обстрел, товарищ майор? — неуверенно спросил он Звягинцева. — Сюда осколки запросто долететь могут. Попадет мне, если я вас целым до следующей заставы не доведу.
— Ничего, я уже осколком отмеченный, — усмехнулся Звягинцев. — Пошли.
Их окликнули: очередная проверка документов. На этот раз проверяющие были в гражданской одежде: один — в стеганке, другой — в доходящей до колен брезентовой куртке. Оба с винтовками в руках.
— Теперь уже скоро вторая застава будет, — сказал Игнатьев. — Еще метров тридцать — и застава… Можно спросить вас, товарищ майор? — И, не дожидаясь ответа, продолжал: — Вы вот из штаба фронта будете. Как полагаете, удастся нам остановить здесь врага?
Именно об этом думал и сам Звягинцев, идя за Игнатьевым.
— Надо остановить, — угрюмо ответил он и добавил: — Иначе Ленинграду конец.
Последние слова вырвались у Звягинцева помимо воли. «Черт знает что говорю! — со злобой на самого себя подумал он. — Панику сею».
— Ну, этого-то быть не может, товарищ майор, — спокойно и убежденно ответил Игнатьев, — чтобы Ленинграду конец.
— Вот и я считаю, что не может этого быть! — твердо сказал Звягинцев. — Значит, мы обязаны здесь немца задержать. Чего бы нам это ни стоило.
Из темноты снова раздался командный оклик.
Звягинцев остановился.
Игнатьев сделал несколько шагов в сторону и стал докладывать кому-то, невидимому в темноте, что по приказанию начальника первой заставы сопровождает майора.
Кто-то приказал:
— Товарищ Ратницкий, доведите майора до проходной!
Через мгновение Игнатьев возник из темноты и, поднеся руку к пилотке, спросил:
— Разрешите возвратиться, товарищ майор?
