Валентин Гнатюк - Рюрик. Полёт сокола
— Нет, она, — кивнул он в сторону беловолосой девицы, похожей на подростка.
— Ха-ха, — снова залился смехом коренастый весельчак, — ты и впрямь по себе выбрал, а я-то думал… А ну, разрежь верёвки, я покажу тебе, как треножат таких молодых кобылок…
— Только товар не попорть, Йоффур, — строго предупредил ярл.
— Не беспокойся, Финнбьёрн, она будет целёхонька, — заржал коренастый, — почти…. Снаружи точно не будет ни царапины, — смотри, Литли, как надо. — Весельчак живо снял с себя верхнюю и нижнюю рубаху. — Если на киске останется хоть одна царапина, я обещаю тебе, Литли, бочонок эля!
Вокруг женщин, в предвкушении весёлой забавы, собрался уже плотный круг викингов. Девица-подросток, освобождённая от верёвок, утирая слёзы с грязных от копоти щек, затравленно озиралась, но никакого просвета в кольце мрачных бородачей не было. Коренастый свен по имени Йоффур, что значит Вепрь, ещё раз весело оглядел зрителей и медленно, рисуясь своей силой и ловкостью, широко расставив мускулистые руки, стал подходить к девице, как загонщик к выбранной в стаде жертве.
— А почему у неё на шее ожерелье? — возмутился ярл. — Кто забыл, что все украшения должны быть здесь! — он указал на свой окованный медью сундук.
Все воззрились на юную пленницу, дивясь, как так могло статься, что в суматохе никто не заметил у неё серебряного ожерелья.
— Может, она прятала украшение под одеждой, — виновато оправдывался старый викинг.
— Ярл, позволь мне взять его как награду за покорность сей дикой киски! — проговорил Йоффур, щерясь плотоядной ухмылкой.
— Стой! — вдруг повелительным тоном крикнула девушка по-свейски, когда до неё оставалось не более двух шагов. От неожиданности коренастый и в самом деле остановился, блудливая улыбка сползла с его уст как овсяный кисель с ложки. Девица больше не плакала, лик её стал строгим, очи холодно вперились в полураздетого викинга.
— Если ты сделаешь ещё один шаг, то умрёшь! — грозно предупредила девица, выбросив вперёд правую длань. Вокруг замерли, почему-то всем сразу стало не до смеха. Йоффур с широко расставленными руками походил на огромного краба. Тишина затягивалась, все глядели на него, и он сделал выбор: шагнул вперёд и ухватил правой рукой одежду на груди девицы. Та легко и быстро отпрянула в сторону, на миг взмахнув левой рукой и мимолётно коснувшись виска насильника загнутой костяшкой указательного перста. Никто не заметил этого движения, столь стремительно оно было. Все только узрели, как грозный Вепрь вдруг упал лицом вниз, оборвав с изодранной и опалённой одежды девицы лоскут расшитой ткани. Обнажилась маленькая девичья грудь, но на неё уже никто не смотрел, все взоры были прикованы к лежащему на земле недвижному мускулистому телу, в котором минуту назад так неистово клокотало похотливое желание.
— Ведьма! — первым опомнился ярл. — Она убила его своими чарами.
— Не прикасайтесь к ней клинком! — предостерегающе закричал самый старший из викингов. — Кто коснётся, тот погибнет, её нужно сжечь, живьём!
— Привяжите к дереву, — распорядился ярл, — наложите побольше сушняка, принесем проклятую колдунью в жертву Ньёрду, богу плодородия.
— А ожерелье, — воскликнул Литли, — его нужно снять!
— Ты что, совсем идиот? — зарычал на него старый викинг. — Это ожерелье погубит весь твой род, сын глупого тюленя! Всё должно быть предано очистительному огню!
Привязанная к стволу сухой сосны девица в остатках одежды метала из недавно ещё заплаканных, а потом враз высохших от гнева очей ярые взгляды на викингов, складывавших у её ног сушняк.
— Сейчас мы тебя поджарим, проклятая колдунья, и ты сгоришь вместе со своими чарами!
— Скорее вы сдохнете, как паршивые свиньи, чем я сгорю, — крикнула в ответ девушка.
— Поглядим, как ты завоешь от огня, дикая камышовая кошка! — воскликнул пожилой викинг и, выхватив из костра крупную горящую головню, проворным мягким шагом подошёл к привязанной девушке. Он всё время старался смотреть только себе под ноги, чтобы не встретиться случайно с глазами беловолосой колдуньи. Вдруг викинг застыл на месте, охнул и пошатнулся: невесть откуда взявшийся широкий варяжский нож почти по рукоять вошёл ему в согбенную шею. Викинг ещё не успел осесть на землю, как запели вылетевшие из темноты ободритские стрелы, и началась скоротечная жестокая схватка.
Скандинавы вначале сражались отчаянно, но, когда из темноты с ярыми криками потекли воины Трувора, навалившись на их правый фланг, опасаясь окружения, свеи быстро отступили к драккарам и спешно отплыли от берега. Люди Рарога не могли преследовать их, лодьи были далеко. Скоро плеск воды и скрип вёсел затихли, скандинавы растворились в ночной темени.
Рарог с Ольгом почти одновременно устремились к приготовленной к сожжению Ефанде и, к своему удивлению, натолкнулись на гневный взгляд девушки. Первым опомнился Ольг. Подойдя к сосне, он быстро разрезал сыромятные ремни за спиной сестры. Оказавшись на свободе, Ефанда зло набросилась на своих освободителей с обвинениями, что они такие же разбойники и грабители, как и те, что разорили их поселение.
— Из-за вас, убийц и разбойников, сожжено наше селение, из-за тебя, Ольг, погиб отец, ты ведь тоже ходил, может быть с этими же самыми викингами, в грабительские походы. Где те десять молодых ладожцев, которых ты увёл тогда к нурманам, почему ты один вернулся? — Сестра так «полоснула» взглядом могучего воина, что он едва удержался на ногах. — Вот он, ответ на твои удачные походы, что пришёл из Нави! — Девушка стояла перед двумя крепкими бойцами почти нагая и, не стесняясь своей наготы, костерила их так, что оба не могли вымолвить и слова. Затем она быстро подобрала из груды вещей нужную одежду, нож, небольшой топор, котелок, ещё что-то и, накинув на плечи белую козью шкуру, пошла прочь.
— Ефанда! — окликнул Ольг.
Но сестра даже не оглянулась, а только ускорила шаг и пропала в зарослях.
Рарог стоял, широко открыв глаза и зачарованно глядя ей вслед.
— И в самом деле, будто кошка дикая! — с восхищением воскликнул он. — Куда же она, ведь пропадёт одна.
— Не пропадет, я свою сестру знаю. Она и рыбу ловить умеет, и травы целебные знает, и в лесу, как дома. Да и вещая сила рода нашего в ней суща. А ведь ты ей тоже в душу запал, — добавил Ольг неожиданно.
— Откуда тебе ведомо?
— Да уж так и есть, как говорю, иначе б она не ярилась так, — пожав мощными плечами, тихо ответил Ольг.
— Глядите-ка, — прозвучал удивлённый голос кормщика, — на викинге ни единой раны, только чуток крови из носа, а он мёртв!
Рарог с Ольгом подошли к лежащему на камнях полуобнажённому нурману. Князь внимательно оглядел его, зачем-то открыл око трупа, повернул голову в одну, потом в другую сторону.
— Снаружи-то цел, да внутри нить Живы прервана. — Увидев, как Ольг с немым вопросом взглянул на него, пояснил: — Я у волхва Ведамира в учении был, кое-что о дрожи волховской знаю.
— Княже, — тихо проговорил Ольг, — это точно Ефанда, более некому…
— Настанет утро, мы вдогонку за викингом пойдём, поквитаемся, — мрачно молвил Рарог. — Нужно убрать трупы, — велел князь десятнику.
— Свен, Дан! — окликнул десятник новоиспечённых гребцов с лодии. — Уберите нурманов, можете похоронить их по своему обычаю.
— Погляди, Снорри, — взволнованно проговорил рыжий Свен, внимательно оглядывая трупы викингов на берегу, — ведь это наши, Лейф, а вон, похоже, Йоффур…
— Точно, Асельф, они!
— Вы что, знаете сих свеев? — вмиг насторожился Ольг.
— Знаем, — кивнул Дан, — они из нашего фиорда Гринвик, тоже под ярлом Финнбьёрном ходят, хм, ходили, — поправился он.
— Рарог, — не скрывая возбуждения, обратился Ольг к князю, — а что, коли мы не станем гоняться за этими тремя драккарами, а навестим сразу почтенного ярла Финнбьёрна в его родном фиорде? Я должен посчитаться с ним за селение наше, за отца и друзей… — с плохо скрываемой болью молвил Ольг.
— Двух наших лодий для такого дела мало, в Вагрию за подмогой идти надо, — возразил князь.
— Зачем в Вагрию, лодьи и тут найдутся, а люду, теми викингами обиженного и желающего поквитаться с ними, достаточно сыщется.
— Ты местный, тебе виднее. Коль мы теперь ведаем, где их логово, непременно достанем грабителей и убийц! А Дан и Свен укажут нам путь.
— Укажем, — согласно закивал Свен.
— Да ведь мы свой фиорд как пять пальцев знаем, везде проведём! — радостно-тревожно молвил Дан.
Пока погребали погибших от нурман сородичей, потом помогали всем миром обустроить оставшихся без крова и припасов людей, соорудить временное жильё, прошло четыре дня. К пристани подошли две ладожские насады с теми, кто желал идти «в гости» к ярлу Финнбьёрну, к ним присоединились оставшиеся в живых мужи из разграбленного Приладожья.
