Шпаргалка для ленивых любителей истории. Короли и королевы Франции, 987–1498 гг. - Александра Маринина
Родился Людовик в 1214 году, стал королем в 12 лет. Ситуация получилась сложной и неоднозначной. Видите ли, предыдущие правители династии Капетингов правили подолгу, народ к ним привыкал и считал, в общем-то, естественным, что после смерти короля на трон сядет его сын и продолжит дело отца. А. Азимов, например, подсчитал, что «первые шесть преемников Гуго Капета правили подолгу, никогда меньше чем двадцать девять лет, а в среднем по тридцать восемь». Я за Азимовым не пересчитывала, но поверим авторитетному автору на слово. Так вот, мало того что к Людовику Восьмому не успели «привыкнуть» и принять его идеи государственного устройства и управления, так он еще и несовершеннолетнего сына оставил править вместо себя. Сына, между прочим, не коронованного соправителем. И что хуже всего – король, не ожидавший такой внезапной и скорой смерти, да еще вдали от двора, не оставил никаких официальных распоряжений насчет регентства.
Понятное дело, немедленно возникла свара по поводу того, кто теперь главный, кто станет руководить от имени подростка Людовика. Из дальних и ближних родственников формировались коалиции, запахло бунтами и мятежами. Особенно усердствовал Филипп Лохматый, граф Булонский. Знаете, кто это? Сынок Агнессы Меранской, которого она родила в непризнанном Церковью браке с королем Филиппом Августом. Людовик-то Восьмой предвидел, что так может обернуться, и когда свалился с дизентерией и почуял, что дело плохо, созвал баронов и прелатов и заставил их поклясться, что они как можно скорее коронуют маленького Людовика, дабы единокровный братец умирающего, Филипп Лохматый, не протянул к трону загребущие ручонки. Да, брак Филиппа Августа и Агнессы так и остался непризнанным, но дети их перестали считаться бастардами в тот момент, когда Филипп выцарапал у Ватикана буллу о признании их законнорожденными. А коль Лохматый – законнорожденный, стало быть, может претендовать на трон как прямой потомок одного короля и родной брат второго.
Но королева Бланка была не робкого десятка, не растерялась, оперлась на надежное плечо той управленческой команды, которая существовала при покойном короле, и получила регентство: добилась, чтобы опеку над юным королем доверили ей, а не графу Булонскому. Двадцать девятого ноября 1226 года состоялась коронация Людовика Девятого.
Бланка руководила сыном и заправляла всеми делами примерно до 1234 года, когда королю исполнилось 20 лет. В том же году он женился на 13-летней Маргарите Прованской. Говорят, брак оказался удачным в смысле взаимных чувств. Бланке стоило бы порадоваться за сына и невестку, но королева-регент испытывала отчего-то совсем иные эмоции. Не то ревновала она, не то стремилась все контролировать и всем заправлять, не то сомневалась в способностях сына. Она установила строгий регламент: по каким дням и часам и как долго Людовик имеет право проводить время с женой. Да не на словах, а на деле! Всюду совала свой нос, следила за супругами вплоть до того, что могла позволить себе ворваться к королю и выпроводить Маргариту из его покоев. Когда я прочитала об этом у Ги Бретона, то решила, что такая душераздирающая история – плод писательской фантазии. Однако то же самое написано и в «Истории Франции» Андре Моруа: «Бланка была безгранично преданной и до безумия ревнивой матерью. Когда король женился на Маргарите Прованской, королева-мать до такой степени вмешивалась в супружескую жизнь этой четы, что Людовик Девятый и его молодая жена – а их комнаты находились одна под другой – вынуждены были, чтобы избежать бдительности Бланки, встречаться на лестнице, что не помешало им иметь одиннадцать детей». Авторы монографии о Капетингах подтверждают: «Добрый супруг, он нежно любил Маргариту Прованскую, хоть и не сам выбрал ее в жены, и умел улучать моменты для близости с ней, рискуя растравить материнскую ревность». И Джон Норвич тоже об этом пишет. Вот какие бывают свекрови!
Но регентом Бланка оказалась очень хорошим, управляла твердой рукой, ликвидировала угрозу создания лиги баронов, которые поставили под вопрос право юного Людовика быть королем и настаивали на возвращении старой традиции избрания правителя. Ей удалось справиться и с Генрихом Третьим Английским, сыном Иоанна Безземельного, который решил попробовать воспользоваться смутным временем и кое-что от Франции откусить.
Сыну Бланка дала хорошее образование и воспитывала его в христианской традиции, внушая мальчику, что самое главное – быть благочестивым и не ронять личного достоинства. И подобное воспитание сочеталось в Людовике с теми управленческими принципами, которые исповедовали его предки: если можно не воевать – не воюй, а договаривайся, но если уж взял в руки оружие – действуй решительно и до конца; следи за отправлением правосудия и не давай обижать слабых; укрепляй центральную власть и не позволяй территориям дробиться и отделяться. Так действовали Людовик Шестой и Филипп Второй, таким мог бы быть и Людовик Восьмой, если бы не умер так рано.
Будучи человеком, стремящимся (в меру своего разумения) к справедливости, этот король отменил суд поединком, когда фактически правым признавался не тот, кто действительно прав, а тот, кто сильнее и более ловок в бою, а также тот, кто богаче и может выставить вместо себя опытного бойца. И со взяточничеством боролся, и с произвольными реквизициями имущества, и с новыми обременительными поборами, и с тем, что на современном языке называется «государственным рэкетом». О чем речь? О том, что для пополнения собственной казны сеньор мог объявить призыв своих вассалов на службу для военного похода, а кто не хочет идти воевать – должен откупаться. При этом никакой реальной необходимости в очередной войнушке не было. Но народ этого не знал и нес сеньору денежку, чтобы получить право остаться дома. В коллективной монографии о Капетингах приводится переведенный с латыни текст одного из ордонансов Людовика Девятого, где говорится, помимо прочего: «повелеваем… чтобы не призывали их в военный поход затем, чтобы получить с них деньги; ибо мы желаем, чтобы никого, обязанного ходить в походы, не призывали в войско без необходимости, и чтобы тех, кто не хочет сам идти служить в войско, не принуждали откупаться от похода за деньги». Вам не кажется, что комментарии излишни? Как по мне, так у человечества за столько веков креативности не прибавилось.
Одним словом, много хорошего
