Дон Делило - Весы
Оззи подхватил триппер.
Летчика привозят на «скорой помощи» с вооруженной охраной. На нем белый шлем, пристегнутый к герметичному костюму, и он без промедления шагает к самолету без опознанательных знаков. Наземная команда и охранники отступают назад, мотор издает пронзительный звук, на который несколько человек всегда выскакивают из радарной лачуги, посмотреть, как черный реактивный бандит пронесется по взлетной полосе. Самолет резко отрывается от земли, визг нарастает, вспомогательные стойки поддерживают длинные крылья на нужном уровне, пока не достигается скорость для взлета. Затем самолет взмывает, ходули отваливаются, люди пытаются уследить за быстрым крутым взлетом, блестящим прыжком в новую реальность. Они корчат рожи, вглядываясь в дымку. Но объект уже вне поля зрения, растворился в высоком, спокойном, плоском покрывале неба, а вслед ему несутся тихие протяжные ругательства и шепот недоверия.
Рано или поздно пилот, кем бы он ни был, с любой базы и с какой угодно миссией, задумывается о предметах, упакованных в сиденье-катапульте. Вода, полевой паек, сигнальные ракеты, аптечка первой помощи, охотничий нож и пистолет, игла со смертоносным ядом моллюска на кончике, спрятанная в фальшивом серебряном долларе. («Мы просто хотим отнять у них возможность допросить вас, ребята, мы вовсе не думаем, что вы расколетесь».) Кроме того, имеется точный заряд гексогена, который превратит в порошок фотоаппарат и электронное оборудование через неопределенное число секунд после того, как пилот активирует таймер и просунет ноги в стремена катапульты, едва возникнет отдаленный намек на необходимость подобного рода маневра. («Вы, парни, понимаете, что катапультирование может привести к ампутации конечностей, если не все сработает идеальным образом, так что вам лучше постараться перевалиться через борт бочком, осторожненько, как если б вы боялись разбудить спящего ребенка».) Рано или поздно ему приходится задуматься, что будет, если случится худшее. Остановка двигателя на предельных высотах. Или неподалеку разорвется ракета «СА-2» и вырубит стабилизатор. («В общем-то, эти ублюдки вряд ли знают, как забраться на такую высоту».) И в следующий миг он в стратосфере, болтается в воздухе с мешком на спине и пытается убедить затекшую руку дернуть за кольцо. На высоте четырех с половиной километров это происходит автоматически, шлеп — и оранжевое оперение развевается за его лопатками. Теперь остается достойно завершить спуск. Он планирует в бескрайнем пространстве, потрясенный одновременно красотой земли и необходимостью просить прощения. Он чужак в маске, он падает. В поле зрения появляются люди, крестьяне, дети бегут к месту, куда его относит ветер. Их грубые шапки сбиты на затылок. Он уже достаточно близко, чтобы расслышать их крики, слова вылетают и растягиваются вдоль контуров земли. Земля пахнет свежестью. Он опускается в уральскую весну и понимает, что честь увидеть такой эту землю побуждает его к откровенности. Он хочет сказать правду. Он хочет прожить новую жизнь без секретности, вины и груза тяжелых событий. Вот что думает пилот, плавно покачиваясь над коричневатыми полями мирного пейзажа, гостеприимного, почти как дома.
20 мая
Лоренс Парментер забронировал место на ежедневном авиарейсе на Ферму, секретную тренировочную базу ЦРУ в Вирджинии. Этот рейс выполнялся под военным прикрытием, и летали им преимущественно агенты Управления, у которых были краткосрочные дела на базе.
Ферма официально была известна под кодовым названием «ИЗОЛЯЦИЯ». Наименования мест и операций складывались в особый язык Управления. Парментеру было любопытно, что в этом языке постоянно обнаруживаются все более глубокие секретные уровни, к которым люди не из кадрового состава не могут получить доступа. Можно сказать, что самое тесное братство в Управлении составляют те, у кого хранятся списки кодовых названий, кто разрабатывает ключи и диграфы и знает истинные названия операций. Кэмп-Пири — это «Ферма», «Ферма» — это «ИЗОЛЯЦИЯ», а у «ИЗОЛЯЦИИ», возможно, есть еще более секретное имя где-нибудь в запертом сейфе или в компьютере, зарытом под землей.
У ворот он предъявил охраннику из военной полиции свою ламинированную карточку. По секретному коду опытный глаз определял, какой степенью допуска обладает ее владелец. После письменного выговора Парментера перевели в «рабскую дирекцию» — так в шутку называли отделение поддержки нелегальных служб — и выдали новый значок, на котором было меньше красных буковок по краям. Жена спросила: «Сколько буковок нужно потерять, чтобы вообще испариться?»
Т. Дж. Мэкки ждал на КПП. В своей хорошо отглаженной рабочей солдатской одежде он чем-то напоминал портье, что стоит в золотой ливрее у дверей нового отеля. В общем-то, не хотелось бы попасться друзьям на глаза.
Он проводил Парментера на участок, где младших офицеров-стажеров обучали всему подряд — от боевых искусств до основ контрразведки. Они вместе уселись на места для зрителей, образующие над ареной амфитеатр, разделенный на четыре сектора. В пыли боролись двое молодых людей. Инструктор озабоченно бегал вокруг и обращался к ним на неизвестном Ларри языке.
— Нас рано оборвали, — сказал он Мэкки, — но теперь мы достигли стабильного периода.
— Я виделся с Гаем Банистером.
— Кэмп-стрит.
— Точно. Он навел справки об этом Освальде в далласском отделении ФБР. В конце концов ему ответили. Парень покинул Даллас двадцать четвертого или двадцать пятого апреля.
— Но есть еще русская жена.
— Уехала из Далласа десятого мая вместе с их ребенком.
— И никто не знает, куда.
— Именно так.
— То есть надо искать.
— Я думал, ты знаешь, как с ним связаться.
— Через Джорджа де Мореншильдта. Но он сейчас на Гаити. Кроме того, я не хочу, чтобы он знал, насколько мы заинтересованы в Освальде.
— А насколько мы заинтересованы?
— Кажется, он — то, что нужно, политически и вообще. Уину требуется снайпер с рекомендациями. Освальд — бывший морской пехотинец. Мне удалось получить доступ к его зачетной книжке М-1 и прочим записям.
— Стрелять он умеет?
— Тут некоторая нестыковка. Чем дольше я изучаю эти записи, тем больше кажется, что нам не обойтись без толмача. По большей части оценки у него плохие. Но лучше всего он стрелял на квалификационном экзамене. Получил оценку два-двенадцать — это означает, что он снайпер. Однако ему дали более низкую характеристику. Так что либо оценка неправильная, либо характеристика неправильная.
— Или парень всех надул.
— Нужно еще кое-что обсудить, хотя, как я сказал Уину, пока рановато. Случайные попадания.
— Ты хочешь, чтобы все выглядело достоверно. То есть нужны многочисленные выстрелы с разных точек.
— Уин говорит: «Цельтесь в президентский лимузин, в тротуар, в охранника из спецслужб. Только не попадите ни в кого в машине».
— Цельтесь в охранника из спецслужб.
— Цельтесь, но не убивайте.
— Это неуправляемый эксперимент, — сказал Мэкки.
— Если возможно — попытаться ранить кого-нибудь в машине кортежа. У них все устроено так, что в машине сопровождения на каждой подножке — по два агента. Это четыре висящих человека. А машина едет со скоростью примерно двенадцать миль в час. И всего в пяти футах от президентской машины, так что будет вполне правдоподобно, если агенту безопасности достанется пуля, предназначавшаяся для президента.
— И где все это будет?
— В Майами.
— Неплохо.
— Если это вообще возможно, то там, говорит Уин.
— Майами подходит лучше всего.
— Определенно.
— Согласен.
— Рано или поздно президента занесет во Флориду. Судя по политическим приметам, все идет к тому.
На арену вышли двое других молодых людей. Мэкки сказал, что это южные вьетнамцы, которых тренируют для тайной полиции. Иностранцев, занимающихся на Ферме, называли «черными стажерами». Нескольких под строжайшим секретом привезли в США, причем, как объяснял Мэкки, эти люди не должны знать, в какой стране находятся. Ларри подумал, что это чересчур. Стоит взглянуть на треклятые деревья, и сразу понимаешь, что ты в Вирджинии. Но он благоразумно промолчал. С Ти-Джеем не стоило спорить о предмете его непосредственных интересов.
Он сказал Парментеру, что будет поддерживать тесный контакт с Гаем Банистером. Детективное агентство Бани стера было вокзалом Гранд-Сентрал кубинской авантюры. Туда стекались ренегаты всех видов и мастей. Гай поможет им найти замену этому исчезнувшему пареньку. Кого-нибудь с квалификацией эксперта и винтовкой с оптическим прицелом. Снайпера, который способен отстрелить палец у висящего на подножке человека.
Парментер ушел, а Ти-Джей остался на трибуне — смотреть, как вьетнамцы пляшут друг вокруг друга. Новой горячей точкой был Сайгон. На базе только об этом и говорили. Кубу отложили в дальний ящик, и его это вполне устраивало. Пусть забудут. Пусть у них появится новое развлечение. Тогда инцидент в Майами окажется еще более сногсшибательным.
