Екатерина Великая. Владычица Тавриды - София Волгина
* * *
Весьма большой неприятностью для Екатерины стала просьба адмирала Спиридова об отставке. Ссылаясь на усталость и нездоровье, он просился на покой. Екатерина понимала: адмирал был обижен, что в основном все лавры получил граф Алексей Орлов, хотя, понятно, именно Спиридов был тем самым главным командующим, который планировал и осуществлял нападение на вражеский флот. Но не могла же она наградить двух человек, как главного победителя. Сие невозможно. Екатерина еще не подписала приказ о его отставке, чая, что он изменит свое решение. Окроме того, она всячески старалась активно использовать его. Намедни просила генерала Потемкина спросить у адмирала, много ли греки получали во флоте в виде жалованья и провианта. Сражавшиеся против своих угнетателей греки поступали на русскую службу, и, решив не испытывать судьбу, дабы не попасть под репрессию турок, они через Алексея Орлова подавали прошения о переселении в Россию.
Императрица выспрашивала у Сприридова, каковые доходы будут достаточны для жизни новых поданных. Посоветовавшись с Потемкиным, она решила расселить греков в Керчи и Еникале, отошедших России по мирному договору, такожде по городам и крепостям Азовской губернии. Азовскому губернатору Василию Алексеевичу Черткову был направлен от Потемкина ордер с указанием: принять под Всемилостивейшие Ее Величества покров всех служивших в войсках греков вместе с их фамилиями. Постепенно юг страны, Новороссия населялась христианским миром, особливо, армянами и греками. Императрица как раз рассматривала бумаги, касательно Новороссийских дел, как вдруг, открылась дверь: в комнату входил Григорий Потемкин, что-то грызя, кажется, яблоко. Екатерина автоматически поднялась навстречу. Пухлые губы Григория плотно сжаты, зубы жуют, глаз смотрит весело. Ее огромный Циклоп склоняется, целует руку и щеку. Ни слова не говоря, удобно усаживается и устремляет на нее пристальный взгляд. Екатерине хочется подойти, сесть рядом, прижаться к нему, поцеловать, но тот спокойно надкусывает огромное яблоко и медленно разворачивает карту на низком столе у дивана.
– Что же мы будем иметь от оной турецкой войны? – деловито любопытствует ее любимец, разглядывая карту, хотя прекрасно знал о дивидендах шестилетней войны.
Екатерина смеется:
– Вы же знаете, Григорий Александрович, не хуже меня!
– Что я ведаю? – ответил тот невозмутимо. – Знаю, что провозглашена теперь независимость Крымского ханства, кубанских татар от Османской империи, такожде, как и от Российской империи. Сие я знаю. Да, еще то, что Россия передает «татарской нации» города и земли, отвоеванные русскими солдатами в Крыму и на Кубани, а такожде земли между Бугом и Днестром до польской границы и территорию, ограниченную реками Бердою и Днестром. А что же Россия имеет?
Екатерина, как на экзаменационной поверке, облизнув вмиг пересохшие губы, ответствовала:
– Россия присоединяет город Керчь, крепость Еникале, а такожде форпосты на Черном море – Азов и Кинбурн. Контрибуцию в четыре с половиной миллиона рублев. Жаль токмо, что крепость Очаков и ее уезд остаются во владении Турции. Хотя, поставленные в безвыходное положение турки, могли бы на большее согласиться.
– Жаль, жаль… Могли бы, вестимо! – сверкнул глаз Потемкина. – Однако, и то правда, что нам все крайне нужны войска здесь. Колико же можно позволять мнимому императору Пугачеву разгуливать по матушке-России? – он ободряюще взглянул на Екатерину. – Решение твое смягчить условия Кучук-Кайнарджийского мирного договора есть весьма и весьма премудрое решение.
Екатерина незаметно перевела дух:
– Чаю, так оно и есть. Радует, что наши русские торговые корабли теперь смогут пользоваться на Черном море теми же привилегиями, что и французские, и аглицкие. Опричь того, за Россией признается право защиты и покровительства христиан в Дунайских княжествах. Спасибо, сей пункт нам подсказал наш дипломат Алексей Михайлович Обресков.
– Да, Обресков – голова! – согласился Потемкин.
Он встал. Расставив ноги и, сунув руки в карманы, он смотрел на карту с высоты своего роста.
– Ну, что ж, – сказал он, помолчав, – однако, не густо. Но, по меньшей мере, знатно, что Россия получила право иметь свой флот на Черном море, хоть и без пушек, и право проходить через Босфор и Дарданеллы. Сие ужо кое-что… А мы, государыня-матушка, – он повернулся к ней лицом, – еще поупражняемся над тем, дабы весь Крым забрать себе, да и турок со временем разгромить и Константинополь вновь учинить христианским.
Слова сии Потемкин говорил твердо, безапелляционно и так уверенно, что императрица бросилась его обнимать и целовать.
– Господи, Григорий Александрович! Неужто, сии твои намерения с Крымом и Греческим прожектом когда-либо сбудутся!
Потемкин посмотрел на нее свысока.
– Наивяще! – ответствовал он с задором. – Однако, я думаю, что мир с ними будет непродолжителен, понеже туркам он невыгоден. Они будут строить нам всяческие хитроумные козни и препоны.
Екатерина Алексеевна села за стол, молвила невесело:
– Не сумлеваюсь: и с контрибуцией будут морочить голову, и наши корабли будут задерживать или не пропускать через пролив. Худо еще и то, что мы согласились на то, чтоб татары признавали духовную власть турецкого султана, как главы мусульман. Сия власть даст султану оказывать на татар немалое влияние.
Потемкин, желая рассеять ее печаль, бодро сказал:
– Время покажет. Да не боись, зоренька! Мы себя в обиду не дадим ни туркам, ни татарам. Все сложится не худо, поверь, я же с тобой!
Екатерина, обратив на него нежный взгляд, с благодарностью молвила:
– Я верю тебе, миленький. И думаю назначить тебя генерал-губернатором тех земель. Новороссийским губернатором.
Потемкин заулыбался. Ни слова не говоря, подошед, он схватил и закружил, заверещавшую государыню. Поставив ее, по ее визжащим настоятельным просьбам, важно сказал:
– Потемкин – губернатор Новороссии – правильное назначение! Ты об том не пожалеешь, государыня-матушка!
«Боже, ну и силищи в нем! – восхищенно думала Екатерина, оправляя пышное платье. – Таковую не легкую, кружил, аки перышко!».
– Знаю твою ревность ко мне и отечеству, мой милый, и в том не сумлеваюсь! – ответствовала она, горячо обнимая его.
Тридцать первого мая Потемкин был назначен генерал-губернатором Новороссийской губернии, а шестого июня, в день, когда князь Григорий Орлов получил официальное увольнение в отпуск, Захар Чернышев объявил Военной коллегии Высочайшее повеление, дабы Григорий Александрович Потемкин был зачислен в штатный воинский армейский список.
Вступив в Государственный Совет, новый фаворит, быстро вникнув дела внутренней и внешней политики, разобрался и во взаимоотношениях среди членов Совета. В короткое время, к вящему неприятию Орловых и Чернышевых, он взял бразды правления в свои руки. Такожде, он, весьма скоро, положил себе убрать из своего ведомства Алексея Орлова и Захара Чернышева, поскольку считал их своими соперниками
