Сестренки - Ольга Шумкова
– Нет, но подозреваю, что ничего хорошего его не ждет. Но его судьба меня не беспокоит; беспомощный, глупый, слабый человек, по глупости влез туда, куда лезть не следовало! Кадри, я боюсь, что можешь пострадать ты.
– Я? Почему это?
– У меня появилась знакомая, теща одного из этих военных, и вот она рассказала, как было принято там, в Москве. Если уж арестован муж, то жена считается член семьи изменника родины, ее тоже отправляли куда-то в ссылку, а то и в лагерь. Многих знакомых уже сослали в Сибирь, Кадри! А у тебя дети! Кадри, милая. Тебе лучше уехать.
– Но куда?
– Я все придумала. Ты поедешь к Марте.
– Представляю, как будет счастлив дядя Хенрик!
– Пусть тебя это не беспокоит, – вмешалась Анюта, – если мы отправим тебя с деньгами, ты будешь самой дорогой гостьей в его доме…
– Ты права, – кивнула тетя Лидия, – денег мы тебе дадим, а сейчас собирайся. Я провожу тебя, мы как раз успеваем на шестичасовой поезд.
Они с Кадри достали чемодан и стали складывать детские одежки. Девочки путались под ногами, Анюта надела на них пальтишки, взяла ведра и совочки:
– Кадри, я возьму их гулять, пока вы собираетесь. Потом приведу, покормим, и вы пойдете на вокзал.
Неподалеку от дома был маленький садик, туда и направилась Анюта. Девочки начали копаться в песке.
Прошло больше часа, Кадри, наверное, собралась. Анюта поднялась со скамейки, позвала детей, взяла их за руки, повела домой.
– Мы вернулись!
И удивилась странной тишине.
Прошло несколько месяцев. Анюта возвращалась домой. Погода стояла прелестная, было тепло, цвела черемуха.
Как бы хорошо сейчас погулять по старому городу! Или поехать в Кадриорг, пройтись по берегу, посмотреть на волны. Но какое – после работы надо пулей нестись домой.
Тетя Лидия держалась молодцом. Она полностью занималась девочками, готовила и стирала на всю семью, убирала. В редкие свободные минуты она шила на заказ и, разумеется, успевала обшивать Марка и быстро растущих девочек.
Поначалу они планировали переехать. Но оказалось, что квартира Анюты – служебная, выменять ее не получится. Через месяц после ареста Кадри в квартиру тети Лидии вселили жиличку, тихую русскую женщину, служившую где-то в комендатуре. Анюта, недолго думая, подошла к женщине:
– Послушайте, не хотите ли вы жить в этом же доме, но на первом этаже? Дело в том, что я с детьми получила комнату, живу ниже, все дни мои маленькие дочери проводят у бабушки. Вам будет шумно, беспокойно, а так мы могли бы вселиться в вашу комнату в квартире матушки, а вы – в нашей квартирке. По документам она комната, но по факту – маленькая и очень уютная квартира.
Женщина заколебалась, но перспектива жить отдельно ее явно прельщала.
– И дрова вам оставлю, – добавила Анюта.
Это решило дело. Анюта собрала немногочисленные пожитки, в основном книги Марка, и они снова перебрались в квартиру тети Лидии.
Кадри обвинили в участии в антисоветской организации. Тетя Лидия ходила к следователю, доказывала, что дочь жила с мужем очень плохо, только ради детей и соблюдения приличий, она знать не знала о его участии в организации, они вообще собирались разводиться. Ее слова не помогли.
Анюта тоже хотела было пойти к следователю, но тетя Лидия категорически запретила:
– Я ее мать, меня тоже могут арестовать. Куда тогда детей? В детский дом?
Анюта потерянно кивала.
Как-то раз Марк за ужином заикнулся о Мишеле. Тетя Лидия со звоном бросила вилку:
– Чтобы я не слышала в моем доме этого имени!
Марк опустил голову. Анюта украдкой погладила под столом его руку.
– Если он появится на пороге моего дома, я спущу его с лестницы, – продолжила тетя Лидия дрожащим голосом, – из-за него наши беды!
Анюта понимала ее, но не могла согласиться. Каким бы он ни был – слабым, бестолковым, ленивым – Кадри выбрала его, они прожили вместе несколько лет, она родила от него детей.
Он бежал из своей прежней страны, а она нагнала его даже здесь, в эмиграции. Здесь был его новый дом; и что же? Ему снова пришлось бояться, бояться своего прошлого, своей фамилии, бояться за свою семью. Может быть, он прав, что вступил в какую-то организацию, что пытался бороться?
Но долго думать обо всем этом было некогда.
Кадри выслали в Сибирь. С дороги она прислала письмо, очень короткое.
После прочтения письма тетя Лидия ушла в свою комнату и не выходила целый вечер. Лишь ближе к ночи она появилась на кухне, села напротив Анюты и твердо сообщила свое решение: она ждет лета, а потом едет туда, где Кадри.
– Я буду просить тебя, Анюта, остаться тут с девочками, – сказала она, – а как только мы устроимся, ты привезешь их. Пока я буду продавать все, что у меня есть, правда, есть у меня немного… Но все же, кое-что я выручу и все деньги оставлю тебе – на жизнь и на дорогу.
Анюта молча кивнула. Тетя Лидия права – она нужна дочери, а Кадри, конечно, бесконечно скучает по своим малышкам. Но как везти таких малышей в Сибирь? Что их там ждет?
Но она тут же отогнала от себя эти мысли. Живут и в Сибири; ведь не на улицу выкинули Кадри из вагона? Кадри может работать, тетя Лидия будет смотреть за малышками, а еще она может подрабатывать шитьем. Анюта в свою очередь будет, конечно, прикапливать деньги, посылать сколько сможет. Может быть, можно будет как-то тайно списаться с Марицей, она пришлет ей деньги из венгерского банка, можно сдать одну из комнат в квартире тети Лидии: не пропадут!
А отвезя малышек, можно будет проехать через Ленинград. И может быть, там, пройдя по улицам… Анюта останавливала себя, улыбалась, мотала головой.
Ни тетя Лидия, ни Анюта не знали, что принесет им лето.
Ася,1942 год.
Нашла у родителей эту тетрадку, надо же. Наверное, оставила, когда приезжала сюда с годовалой Наташей, думала, потеряла, и завела новый дневник, он утонул тогда вместе со всеми вещами.
20 января.
Сегодня из-под моей кровати выскочила огромная крыса. Я кинула в нее валенком, а она остановилась, посмотрела на меня и оскалилась!
В школе есть кот, но он не справляется с таким количеством этих тварей.
Наташе выдали ботинки. Я было обрадовалась, но потом поняла, что они ей очень велики, ножка в ботинке так и болтается. Что делать? Я нарвала газет, и мы с ней пихали их в носок ботинка. Она жалуется, говорит, что очень неудобно, но выбора у нее нет: валенки совсем порвались, кроме того, по весне они промокают.
Когда я была молоденькой и только закончила педагогический техникум, то мечтала преподавать в самых трудных условиях. Я вспоминала мою школу в Петрограде и думала о том, что даже в том тяжелом положении устроила бы обучение так, чтобы дети с
