Виктор Поротников - Митридат
Антиоха, стиснув зубы, издала невнятный стон, почувствовав глубоко в своем чреве твердую плоть брата. Мышцы ее ослабли, уступая его напору; больше она себе не принадлежала.
Случившееся было подобно короткому летнему ливню, пробуждающему своей живительной силой задремавшие соки в растениях, превращающему вялотекущий ручей в бурный поток. Два нагих тела, истомленные и опустошенные, влажные от пота, какое-то время пребывали в блаженном покое.
Первым пришел в себя Митридат.
Он легонько подул в лицо Антиохе. Ее изогнутые длинные ресницы затрепетали. Она открыла глаза, сиявшие, как два камня аквамарина. Взгляд девушки светился восхищением и любовью.
— Какой ты сильный, Митридат, — прошептала Антиоха, запустив пальцы в кудри брата. — Ты силен, как молодой бог!
Польщенный такой похвалой, идущей, казалось, из самого сердца, Митридат стал покрывать поцелуями розовые соски девичьих грудей. Он делал это с такой страстностью, что Антиоха слегка задыхалась.
Митридат глядел на сестру и не узнавал ее, словно в ее чертах — этой улыбке, изгибе бровей, пылающих щеках — угадывался лик совсем другой женщины, горячей и необузданно страстной. Той, что таилась в Антиохе и которая так и не открылась бы ему, ни случись между ними такое.
— Что-то не так? — забеспокоилась Антиоха, поймав на себе взгляд брата. — Я наверно, ужасно выгляжу, да? О, моя прическа! — Антиоха принялась ощупывать свои растрепавшиеся волосы.
— Ты замечательно выглядишь, — улыбнулся Митридат. — Ты сама Афродита!
Когда Антиоха поднялась с постели, чтобы одеться, Митридат увидел свежие пятна крови на белой простыне.
Сначала он растерялся, потом смутился, будто увидел нечто запретное. Движимый нежностью к сестре за то, что она отдавалась ему, несмотря на боль, Митридат обнял Антиоху, уткнувшись лицом ей в затылок.
— Я был, наверно, невероятно груб, — немного растерянно прошептал он, — прости.
— Ничего страшного, братик, — успокаивающе произнесла Антиоха, взглянув на ложе со следами крови. — Так всегда бывает… в первый раз.
Митридат облегченно вздохнул и признался:
— А я уж подумал, не слишком ли велик у меня… — Он невольно запнулся.
— Велик, но не слишком, — засмеялась Антиоха, поднимая с полу свой хитон. — Надеюсь, теперь ты станешь чаще бывать у меня.
По взгляду Антиохи и по тону ее голоса Митридат понял, что он желанен ей как мужчина, что она согласна и впредь дарить ему себя всю без остатка. Осознание этого пробудило в сердце Митридата чувство горделивого удовлетворения, всколыхнуло радостный подъем в душе. Он мог поклясться, что в эти минуты им владела всепоглощающая любовь к сестре как к женщине.
Расставаясь, Антиоха запечатлела на устах брата трепетный поцелуй и вложила ему в руки папирусный свиток с трагедией Софокла.
— Когда прочитаешь, приходи, — с загадочной улыбкой про шептала Антиоха. — Мы обсудим с тобой это.
Она сделала ударение на последнем слове.
— Что — «это»?. — насторожился Митридат.
— Ты догадаешься сам, прочитав трагедию, — интригующе пояснила Антиоха.
* * *Митридат отыскал укромный уголок дворцового парка и, устроившись на мраморной скамье в окружении благоухающих роз, углубился в чтение. Его сразу захватили, увлекли картины волнующей драмы, разворачивающейся во дворце фиванских царей. Мифические персонажи оживали перед ним, благодаря блестящему таланту афинского трагика.
Долго правил в славном городе Фивы благородный царь Эдип.
Неожиданно в царстве Эдипа начался мор. Дельфийский оракул предсказал, что бедствие прекратится после того, как будет изгнан убийца царя Лаия, прежнего фиванского царя, на вдове которого был женат Эдип.
Заботясь с благе государства, царь Эдип принялся разыскивать виновника преступления. Найдя единственного спасшегося спутника Лаия, Эдип выяснил, что убийца фиванского царя — он сам. Цепочка дальнейших дознаний выявила Эдипу ужасную истину. Он не только убийца отца, но и супруг матери, родившей ему двух сыновей и двух дочерей. В отчаянии Эдип ослепил себя за то, что любовался наготой женщины, некогда вскормившей его грудью.
Иокаста, мать и жена Эдипа, повесилась на собственном поясе. Развязка драмы потрясла Митридата.
Ему было безумно жаль Иокасту и еще больше самого Эдипа, над которым довлело проклятие его отца Лаия. Он несколько раз перечитал наиболее волнующие места трагедии, сопереживая чувствам и страданиям главных действующих лиц.
Ничего подобного ему не приходилось читать в своей жизни.
Митридату стало ясно, почему мать как-то назвала его царем Эдипом. Он понял также, что нечаянно выдал Антиохе то, что является любовником их матери.
«Так вот что за намек таился у нее во взгляде, — подумал Митридат, медленно сворачивая папирус в трубку. — Вот что она имела в виду, предлагая после прочтения обсудить „это“. Я попался, как наивный простак!»
Отступать было поздно, и Митридат, решительно сжав губы, направился к сестре.
В глубине души он был уверен в Антиохе как в своей союзнице, и их столь внезапная и упоительная близость казалась ему залогом того, что Антиоха не будет слишком сурова к нему.
И все же какая-то робость томила Митридата.
Антиоха только что приняла ванну и лежала на ложе с выражением блаженного умиротворения на лице. Увидев брата, она услала прочь служанку и жестом пригласила Митридата сесть рядом с ней.
Митридат повиновался, стараясь не смотреть на голые ноги сестры.
Антиоха была в короткой эксомиде нежно-розового цвета. Ее пышные волосы были, заново уложены в изящную прическу с ниспадающими на плечи завитыми локонами. От нее исходил запах свежести и чистоты.
— Прочитал? — спросила Антиоха, видя, что брат не стремится первым делиться впечатлениями.
Митридат кивнул и молча протянул Антиохе свиток.
— Ты огорчен или раздосадован? — допытывалась Антиоха.
— Скорее сражен наповал, — промолвил Митридат, собираясь с духом. — Я должен тебе признаться, в чем заключается мое сходство с царем Эдипом…
— Можешь не продолжать, я все знаю, — мягко прервала Антиоха и положила свою прохладную ладонь на руку брата.
— Откуда? — тотчас спросил Митридат, чувствуя, что краснеет.
— Я случайно подслушала разговор Гистана с Дионисием, — ответила Антиоха. — Но я догадывалась об этом и раньше, ведь я все-таки женщина.
— Ты осуждаешь меня? — Митридат посмотрел сестре в глаза.
— Нет, — без раздумий сказала Антиоха, — поскольку знаю, как плохо жилось нашей матери с нашим отцом. Отец женился на ней по воле своего отца, нашего деда, но всю жизнь любил другую женщину. Эта женщина всеми средствами старалась разлучить отца с женой, интриговала, пускала в ход запугивания и яд. Отец смотрел на это сквозь пальцы, занятый беседами с философами либо строительством кораблей… Его отношения с нашей матерью ухудшались еще и потому, что он ждал сыновей, а рождались одни дочери, как у его старшего брата. К счастью, боги даровали ему двух сыновей, а то бы он непременно оставил нашу мать ради той, другой.
— Где сейчас эта женщина? — спросил Митридат.
— Ее обезглавили в день похорон нашего отца, — тихо промолвила Антиоха, — тогда многих казнили.
— Я помню, — покивал головой Митридат.
В его памяти возник душный летний вечер, весь пронизанный дымными отблесками множества пылающих факелов; длинный меч палача с голубоватым отблеском стали; коленопреклоненная женщина в богатом плаще, и ее голова, скатившаяся по ступеням… Как алела тогда кровь на белом мраморе, какой струей она хлестала из обезглавленного тела несчастной!
— Да, я помню это, — задумчиво повторил Митридат.
— Из прочитанной трагедии Софокла ты, наверно, понял, что своей судьбы не избежать никому, — сказала Антиоха. — Человек слишком слаб, чтобы противиться воле богов. Пример тому — царь Эдип. Люди по наивности своей и еще из глупого самодовольства полагают, будто сильный человек может стать творцом своей судьбы, может пренебречь пророчеством божества. Они бросают вызов бессмертным обитателям Олимпа, будучи смертными сами.
Антиоха усмехнулась.
— Так и тебе, брат мой, предопределено богами делить до поры ложе с родной матерью и в дальнейшем иметь супругой родную сестру. Помнишь, я говорила тебе о халдее, прочитавшем по звездам твою судьбу? Он предрекал тебе и это, но я не стала говорить тебе всего по понятным причинам. Вдобавок, если честно, я сама мало верила в то, что у мамы дойдет с тобой до этого. Теперь вижу, что заблуждалась в своем неверии. Хочу лишь предупредить тебя, братец, вот о чем. Халдей назвал твою связь с матерью роковой. Он не объяснил, в чем заключается опасность. Я решила поначалу, что опасность заключается в огласке. Но после долгих размышлений поняла — огласка тут ни при чем. Все гораздо сложнее. Антиоха сделала паузу, словно не решаясь произнести осознанное ею. Видя, что Митридат в ожидании глядит на нее, она заговорила вновь:
