Колин Маккалоу - Женщины Цезаря

— Ничего не получится, — прямо сказал он Катулу.

— Должно получиться! — крикнул Катул, хлопнув в ладоши. — Мы не можем допустить, чтобы пиценский грубиян Помпей и все его подхалимы хозяйничали в Риме так, словно это один из городишек Пицена! Что такое Пицен? Всего лишь окраинная италийская область, полная так называемых римлян, которые в действительности произошли от галлов! И от нас, истинных римлян, ждут, что мы унизимся перед Помпеем Магном! Позволим ему снова занять положение, более престижное, чем могут допустить истинные римляне! Магн! Как мог такой римский патриций, как Сулла, разрешить Помпею присвоить себе имя «Великий»?

— Согласен! — свирепо рявкнул Гай Пизон. — Это невыносимо!

Гортензий вздохнул.

— Помпей был нужен Сулле, а Сулла готов был отдаться Митридату или Тиграну, если бы это оказался единственный способ вернуться из ссылки и править Римом, — сказал он, пожав плечами.

— Нет смысла ругать Суллу, — сказал Бибул. — Мы должны сохранять хладнокровие, иначе проиграем. Остается тот факт, Квинт Катул, что Сенат не имел дела с пиратами. И я не думаю, что опытный Метелл тоже чего-то добьется на Крите. Габиний воспользовался событиями в Остии, чтобы предложить это решение.

— Ты хочешь сказать, — спросил Катон, — что нам не удастся помешать назначению Помпея?

— Да.

— Помпей не сможет победить пиратов, — кисло улыбаясь, заметил Пизон.

— Вот именно, — согласился Бибул. — Может случиться так, что плебс назначит Помпея. Но после того как он потерпит неудачу, мы сможем покончить с ним раз и навсегда.

— Нет, — возразил Гортензий. — Есть способ помешать Помпею получить это назначение. Надо предложить плебсу другое имя. Такое, чтобы он предпочел нашего кандидата Помпею.

Наступило молчание. Вдруг Бибул сильно ударил рукой по столу.

— Марк Лициний Красc! — крикнул он. — Блестяще, Гортензий, блестяще! Он такой же опытный, как Помпей, и у него хорошая поддержка со стороны всадников. Что их всех беспокоит? Потеря денег. А из-за пиратов они ежегодно теряют миллионы. Никто в Риме никогда не забудет, как Красc провел кампанию против Спартака. Этот человек — гениальный организатор, он как лавина, его невозможно остановить, и он безжалостен, как старый царь Митридат.

— Мне не нравятся ни он, ни его взгляды, но он не трус, — послышался довольный голос Гая Пизона. — И шансов у него не меньше, чем у Помпея.

— Тогда все в порядке. Мы попросим Красса, чтобы он предложил себя, — с удовлетворением заключил Гортензий. — Кто поговорит с ним?

— Я, — сказал Катул. Он в упор посмотрел на Пизона. — А тем временем, старший консул, я предлагаю, чтобы твои чиновники назначили сессию Сената на рассвет завтрашнего утра. Габиний не объявлял другого собрания плебса, так что мы поставим этот вопрос в Сенате и обеспечим consultum, предписывающий плебсу назначить Красса.

Но у Красса уже кто-то побывал, как впоследствии догадался Катул, когда несколько часов спустя обдумывал у себя дома результат беседы с Крассом.

Цезарь торопливо сбежал по лестнице Сената и направился прямо с Форума в конторы Красса, расположенные в инсуле позади Лакомого рынка, торгующего специями и цветами. Несколько лет назад Сенат вынужден был продать на аукционе этот рынок в частные руки. Тогда это был единственный способ профинансировать кампанию Суллы на Востоке против Митридата. Красc, в то время еще молодой человек, не располагал достаточной суммой, чтобы купить его. Во время проскрипций Суллы рынок попал на другой аукцион. А уж тогда Красc имел возможность покупать все, что захочет. Таким образом, теперь ему принадлежала лучшая собственность за восточной окраиной Форума, включая дюжину складов, где торговцы хранили свои драгоценные зерна перца, нард, фимиамы, корицу, бальзамы, духи и ароматические вещества.

Красc был крупным человеком, высоким и широким. Его тело совершенно было лишено жира. Шея, плечи, торс — все было плотным, и это, в сочетании с безмятежным выражением лица, заставляло всех, кто знал его, отождествлять его с быком. Причем с бодучим быком. Он женился на вдове обоих своих старших братьев, сабинянке из хорошей семьи, по имени Акция, которая стала известной под именем Тертулла, потому что побывала замужем за тремя братьями. У него имелось двое способных сыновей. Впрочем, старший, Публий, в действительности являлся сыном его старшего брата Публия. Молодому Публию оставалось десять лет до сенаторского возраста, а сыну самого Красса, Марку, — и того больше. Никто не мог сказать, что Красc плохой семьянин. Его преданность жене, любовь к ней получили широкую известность. Но семья не была страстью Красса. Марк Лициний Красc имел лишь одну страсть — деньги. Некоторые называли его самым богатым человеком в Риме, но Цезарь, поднимаясь по грязной, узкой лестнице в его берлогу на пятом этаже инсулы, так не считал. Состояние Сервилия Цепиона неизмеримо больше. Равно как и состояние человека, по поводу которого Цезарь, собственно, и направлялся к Крассу, — Помпея Великого.

То, что Красc предпочитал преодолевать пять пролетов лестницы, чем занимать более удобные комнаты ниже, было типично для человека, который очень хорошо разбирался в рентах. Чем выше этаж, тем ниже рента. Зачем самому попусту тратить несколько тысяч сестерциев, если можно получать их, сдавая в аренду нижние этажи? Кроме того, лестница — полезное упражнение. Красc не утруждал себя, думая о таких вещах, как приличия или удобства. Он сидел за столом в углу комнаты, а перед его глазами постоянно мелькали служащие. Он спокойно относился к тому, что они запросто могли толкнуть его, и не обращал внимания, если они громко разговаривали.

— Время проветриться! — крикнул ему Цезарь, кивнув на дверь.

Красc немедленно встал и спустился с Цезарем вниз, на улицу, погрузившись в шум и беспорядок Лакомого рынка.

Цезарь и Красc были друзьями с тех пор, как Цезарь служил с Крассом в войне против Спартака, Многие удивлялись их странной дружбе, ибо замечали лишь внешнюю разницу между этими людьми и не усматривали значительно большего внутреннего сходства. За этими двумя очень разными фасадами скрывалась одинаковая сталь, и это они сразу поняли друг в друге, даже если для всего мира это оставалось неявным.

Цезарь и Красc, встретившись в конторе, не сделали того, что сделали бы на Лакомом рынке очень многие. А именно не пошли в знаменитую закусочную, чтобы купить сдобренный специями свиной фарш, запеченный в слоистое тесто. Это тесто приготовлялось так. Надо смазать слой теста холодным жиром, сложить его, раскатать, затем опять смазать жиром, сложить, раскатать — и так много раз… Цезарь, как всегда, был не голоден, а Красc считал, что есть где-то вне дома — напрасно тратить деньги. Они нашли свободное место у стены, где можно прислониться, между школой для мальчиков и девочек, проводившей занятия на открытом воздухе, и ларьком, где торговали немолотым перцем.

— Ну вот, здесь нас никто не подслушает, — сказал Красc.

Он поскреб свою лысину, которая вдруг проступила после того, как он год побыл младшим консулом у Помпея. Именно тогда у Красса начали сильно выпадать волосы. Красc полагал, что это вызвано треволнениями, связанными с необходимостью возместить тысячу талантов, которые он был вынужден потратить, дабы закончить свое консульство с наилучшей репутацией среди народа. Ему и в голову не приходило, что его лысина имеет какое-то отношение к возрасту: в этом году ему исполнялось пятьдесят. Но Марк Красc и слышать не хотел о старении и во всем винил свои финансовые беспокойства.

— Вот увидишь, — сказал Цезарь, глядя на красивую смуглую девчушку в уличном «классе», — сегодня вечером к тебе явится не кто иной, как наш дорогой Квинт Лутаций Катул.

— О-о!.. — воскликнул Красc, глядя на грабительскую цену, написанную мелом на деревянной дощечке, что была прислонена к глазированному керамическому кувшину с тапробанским перцем. — А что случилось, Цезарь?

— Тебе стоило оставить свои бухгалтерские книги и пойти сегодня на заседание Плебейского собрания, — ответил Цезарь.

— Было интересно?

— Восхитительно, хотя и не неожиданно — для меня, по крайней мере. В прошлом году у меня состоялся небольшой разговор с Магном, поэтому я был подготовлен. Сомневаюсь, что кто-нибудь еще знал, кроме Афрания и Петрейи, которые составили мне компанию на ступенях курии Гостилия. Со мною был еще Цицерон, но он просто заглянул туда из любопытства. У него замечательный нюх. Он всегда знает, на какое собрание стоит прийти.

Красc — отнюдь не дурак в политике — отвел взгляд от дорогущего перца и уставился на Цезаря.

— Ого! И чего же хочет наш друг Магн?

— Габиний предложил плебсу предоставить неограниченный империй и все прочее — в абсолютно неограниченном количестве — одному человеку. Естественно, он не назвал этого человека. Цель предоставления всего в неограниченном количестве — покончить с пиратами, — пояснил Цезарь и улыбнулся, увидев, как девочка своей восковой дощечкой ударила по голове сидевшего рядом мальчика.