Последний полет орла - Екатерина Владимировна Глаголева
– И всё же фамилия наверняка сыграла немаловажную роль, – не сдавался Прингл. – Шотландки обожают выходить замуж за французов. Англичане для них – женихи второго разбора.
– Роберт! – неодобрительно воскликнула тетя Амалия.
– Нас познакомил Бэзил, – сообщила Магдалена. – А Бэзил из всех своих поездок привозит для своей любимой сестры всё самое лучшее.
Она с улыбкой посмотрела на мужа, сидевшего на другом конце стола, и тот ответил ей веселым, понимающим взглядом.
После ужина все расположились в большой гостиной. Фанни наотрез отказалась исполнить что-нибудь на пианино; Магдалена спасла ее, сев за инструмент сама. Уильям любовался ее профилем: мягкие каштановые волосы, греческий нос, полная нижняя губа, изящный изгиб шеи… Роберт спел с ней дуэтом итальянский романс. У него был не сильный, но приятный голос.
– Похоже, мою давно задуманную поездку в Италию опять придется отложить, – сказал он, когда стихли аплодисменты. – Проклятый Бони, спутал мне все карты! И что ему не сиделось на Эльбе! Делать нечего, поеду к туркам в Константинополь, заведу себе гарем…
– Вам следовало бы найти, наконец, применение своим дарованиям и оправдать ожидания ваших родителей! – воскликнула тетя Амалия, всполошившись при слове «гарем».
– Ах, тетушка, оправдать ожидания может только бесталанный дурак!
– И всё же я не понимаю, зачем тратить время в бесплодных путешествиях, когда вы могли бы найти себе дело здесь и составить счастье какой-нибудь достойной девушки!
– Я могу осчастливить любую достойную девушку, избавив ее от себя.
Уильяма и Магдалену забавляла эта пикировка, Фанни покраснела. Неугомонный Роберт предложил завтра утром устроить экскурсию к развалинам замка Данбар, а затем пикник в каком-нибудь живописном уголке. Фанни чуть не захлопала в ладоши и обратила на тетушку умоляющий взгляд, супруги де Ланси поддержали эту идею, и тетя Амалия вызвала прислугу, чтобы отдать подробнейшие распоряжения на завтрашний день.
– О, простите меня, дорогая! – сказала она Магдалене, когда лакей, кухарка и горничная ушли. – Хозяйка в доме теперь вы, я всего лишь гостья…
– Что вы, тетушка! – поспешила успокоить ее леди де Ланси. – Я очень признательна вам за то, что вы избавляете меня от всех этих хлопот.
Она пожелала всем доброй ночи и удалилась наверх, бросив Уильяму призывный взгляд. Он вошел в спальню вскоре после ухода горничной, развязал пояс халата, но не задул свечу на ночном столике. Магдалена перебирала пальцами его густые, чуть жестковатые короткие волосы, гладила полоски бакенбард на щеках и тонкие, шелковистые брови, целовала жадные, слегка вывернутые губы. Мать предупредила ее перед свадьбой о том, что́ должно произойти в брачную ночь, но Уильям превратил исполнение супружеского долга в наслаждение, в его руках оказался ключ к блаженству, о существовании которого Магдалена даже не подозревала. В первый раз она была ошеломлена, потом растерянность сменилась восторгом. Лишь несколько ночей спустя, получив уже привычное и всё же новое удовольствие, она задумалась о том, где Уильям всему этому научился, кто приобщил его тайн, известных только женщинам… Однако в ее сердце, переполненном любовью, не оставалось места для ревности: Уильям старше ее и, разумеется, опытнее, но теперь он принадлежит только ей одной, а те, другие женщины подготовили его для нее, она должна быть им благодарна.
Когда утром Роберт спустился к завтраку, все уже сидели за столом. Запах жареного бекона, лорнской колбасы и горячих картофельных лепешек дразнил аппетит, на противне в очаге шкворчала яичница. Магдалена делала тосты, тетушка разливала чай. Основательно подкрепившись, все спустились во двор, где уже стояла запряженная парой открытая коляска. Сэр Роберт взобрался на козлы, намереваясь править, и заявил, что ему нужна компания, чтобы не скучать в дороге. Пунцовая от смущения Фанни устроилась рядом с ним, тетя Амалия села в коляску по ходу движения, чтобы не терять их из виду, Магдалене пришлось поместиться слева от нее, Уильям сел напротив. Возница встряхнул вожжами и причмокнул губами, под колесами заскрипел гравий.
Hic gelidi fontes, hic mollia prata, Lycori; hic nemus; hic ipso tecum consumerer aeuo. Nunc insanus amor duri me Martis in armis tela inter media atque aduersos detinet hostis[12], —декламировал Прингл, театральным жестом обводя рукой окрестности.
Уильям усмехнулся, но его усмешка вышла невеселой.
– Вы бывали в Италии, дорогой кузен? – громко спросил Роберт, не оборачиваясь.
– Нет, только в Испании. Пока служил помощником генерал-квартирмейстера.
Тетушка отказалась карабкаться на холм, где некогда стояла самая грозная и неприступная крепость Шотландии, и осталась возле коляски, поручив Фанни сэру Уильяму. Роберт с Магдаленой шли впереди по узкой каменистой тропинке; Уильям крикнул снизу, чтобы кузен тщательнее выбирал дорогу: дамы не в сапогах, а в башмачках на тонкой подошве.
От крепости остались только фундамент и часть стены с дверным проходом, над которым был выбит старинный герб – вставший на задние лапы лев в треугольном щите, по кайме которого рассыпались восемь роз. За дверью расстилалось море – такое безмятежно лазоревое, что казалось не Северным, а южным. Фанни посмотрела вниз и вскрикнула – от высоты захватывало дух. Древний замок, некогда сложенный из темно-красных камней, стоял на крутом обрыве, рыбацкие лодки, качавшиеся далеко внизу, казались крошечными.
Взяв на себя роль чичероне, Роберт водил своих спутников по руинам, и мертвые немые камни оживали по мановению его руки, рассказывая свою историю. Вон то узкое отверстие в стене у самого берега – потайной ход, по которому в замок, осажденный герцогом Солсбери в 1338 году, проник сэр Александр Рамзай, доставив помощь и продовольствие его храбрым защитникам, предводительствуемым Черной Агнес. А та пещера, обнажающая свою чернокаменную пасть
