Загадочная пленница Карибов - Вольф Серно
— И ты с тех пор ее больше не видел?
— Никогда. — Витус обхватил руками кружку, его глаза потемнели от печали. — Мы с друзьями поплыли в Англию и вскоре прибыли в Гринвейлский замок. Там жил старый лорд Коллинкорт, который оказался моим двоюродным дедушкой. Потому что, как выяснилось, мой герб — это герб Коллинкортов…
— Постой-постой! — Полли открыла рот. — Не хочешь ли ты этим сказать… что ты… что ты… э-э-э… что вы, сэр, из рода Коллинкортов?
Витус положил ладонь на руку Полли.
— Да успокойся ты! Ну, это так. Должно быть так, потому что существует одна маленькая возможность, которая может опровергнуть это. Возможность, что кто-нибудь положил другого ребенка в этот платок, прежде чем аббат Гардинус нашел подкидыша у монастырских ворот. В этом случае я не аристократ, а простой испанский мальчишка. Но не бери в голову. В любом случае мы с тобой и дальше будем на «ты», не против?
— Э… да… Ладно, «ты». А с чего кому-то пришло бы в голову подменить ребенка?
— Я тоже не могу взять в толк. Это чрезвычайно невероятно.
— Ага. Или так же вероятно, что полдень и полночь наступят одновременно.
— И все-таки. Это последнее сомнение в моем происхождении, и до тех пор, пока я его не устраню, я буду называться Витус из Камподиоса и не приму звание пэра.
— Уф, Витус, по такому случаю надо пропустить стаканчик! — Полли жадными глотками опорожнила свою кружку, вытерла тыльной стороной ладони рот и со стуком поставила на стол посудину. — А теперь рассказывай дальше!
— К большому несчастью, у моего деда несколько месяцев назад появилось дрожание конечностей. Недуг, который неизбежно ведет к смерти. И вот недавно он умер. И теперь мне надо уладить то, что должно быть улажено. Поэтому я здесь и поэтому ищу корабль в Новый Свет, чтобы разыскать Арлетту.
— Ах, мне так жаль тебя, Габриэль! — Полли явила свою слабую сторону, что с ней временами случалось, когда она слышала жалостные истории. — Скажи, а вы с Арлеттой действительно родственники?
— Да, она мне троюродная кузина, родная внучка Одо Коллинкорта, моего двоюродного дедушки.
— Троюродная кузина! Прямо сказка! — воскликнула Полли и намеренно бодро добавила: — Тогда вы можете без препятствий пожениться. Тебе надо ее только найти и заключить в объятия. А уж это ты сделаешь, насколько я тебя знаю, не будь я Полигимния!
— И я надеюсь, что мне удастся ее найти, — мрачно согласился Витус. — При условии, что она еще жива. От дедушки, у которого она жила до отъезда в Новый Свет, я узнал, что она собиралась на Роанок-Айленд, остров, лежащий близ одного из новых континентов. Там у нашего родственника Томаса Коллинкорта плантация. Она хотела навестить его, уж не знаю, из жажды приключений или чтобы найти там себе мужа. Я даже не знаю, любит ли она меня.
— Что? Кончай ты, конечно, она тебя любит!
— С чего бы это? Она же думает, что я вор.
— Что она думает и что чувствует, не тебе судить, Габриэль, — категорично отрезала Полли, — потому что ты мужчина. Арлетта, как ты ее описал, умная, решительная девушка, которая точно знает, чего ей надо. Разве ты остановил ее в дверях лазарета? Нет! Видишь? И ночью в каюте она знала, чего хочет, — тебя, дурачок!
— Но… Но она же и захотела, чтобы все было кончено, когда застала меня с рукой в ее сундуке.
— Чепуха! Одно дело, если я с кем-то сплю, потому что влюблена, и совсем другое — когда выгоняю, потому что думаю, что поймала его на краже. Большая разница. Одно — любовь, а другое — темперамент. Может, она за это время уже сто раз пожалела, что прогнала тебя.
— Ты думаешь… думаешь, она меня любит, несмотря ни на что?
— Ну, естественно! Клянусь тебе всем святым на свете!
— О, Полли! Спасибо тебе! Как я тебе благодарен!
У Витуса комок подступил к горлу, он закрыл руками глаза, и его плечи начали мелко вздрагивать. Напряжение последних дней перехлестнуло через край и хлынуло потоком слез, и он ничего не мог с этим поделать. Он не помнил, сколько сидел вот так и плакал, только чувствовал, что эти слезы приносят ему облегчение. И только когда поток иссяк, он поднял глаза и сказал:
— Не знаю, что на меня нашло, Полли, прости за дурацкую выходку!
Но Полли уже не было.
МОНАХ АМБРОЗИУС
Скорее ад прейдет в чистилище, чем я тебе что-то возмещу, бесстыдник! Но будь уверен, не прейдет, потому что там еще уготовано место для тебя!
К концу ноября порт Плимута день ото дня утрачивал свою деловитость. Надвигалось суровое холодное время года, и все меньше кораблей покидало порт и выходило в море. Витус с друзьями исходил набережную вдоль и поперек. Спрашивали здесь, наводили справки там и нигде не могли найти приспособленного к морскому плаванию галеона, который держал бы курс на Новый Свет.
— Да, это не так уж легко, — подвел черту маленький ученый незадолго перед обедом. — Давайте-ка еще обойдем вон ту, не особо привлекательную сторону порта! — Он указал вдаль, где маячили два или три крупных галеона.
Они двинулись дальше, прокладывая себе дорогу через кучи отбросов, обломков корабельных остовов и отслужившего свое такелажа. Слева в акватории порта плавала дохлая рыба, по правую руку из убогой таверны несло жирной бараниной. Пройдя еще немного, они с удивлением наткнулись на толпу людей. Понять, что тут происходит, было трудно, только из этого скопища доносился визгливый голос невидимого оратора:
— Чума в Плимуте! В Плимуте чума!
— Чума?! Господи помилуй! Пойдемте, друзья, посмотрим, кто это там вещает! — Магистр решительно принялся рассекать толпу жилистым телом, заработав при этом не одно нелестное замечание в свой адрес.
Наконец все трое оказались перед источником воплей. Это был безногий калека, который проворно передвигался на деревянной дощечке, снабженной колесами, — мерзкого вида грязный малый. Сальные волосы свисали патлами вокруг лица, изъеденного оспой. Взгляд его был взглядом одержимого. Он заорал еще истошнее:
— Чума в Плимуте! Sacrificium, sacrificium![14]
— Щёй-то травит нам этот обрубок? — поинтересовался Коротышка.
— Кажется, требует жертвы для чумы, — ответил Витус. — Хотел бы я знать… А, вон видите, в руках у него крыса.
И действительно, безногий рывком поднял над головой крысу. Гигантскую крысу, длиной не меньше чем две трети фута, а с хвостом и того
