Михаил Ишков - Коммод. Шаг в бездну
Прием был прост, в бою он практически не применял его, но здесь не удержался — бурно атаковал Нигера, и когда тот встал в глухую оборону и закрылся щитом, Бебий решительно бросился под ноги Песценнию. Подкатился, успел сбить центуриона на землю, не дать ему подняться.
Луций Коммод бросился к ним и с горящими глазами потребовал, чтобы Бебий тут же обучил его этой премудрости.
Бебий решительно отказался и заявил, что этот прием сначала необходимо прочувствовать самому. Испытать, как оно вдруг оказаться на земле с нависшим над тобой соперником. Только затем можно попытаться овладеть «подкатом».
— То есть ты предлагаешь мне сразиться? — воскликнул Коммод.
— Да, цезарь.
— Хорошо, но учти, если ты будешь побежден, я накажу тебя. Ты слишком виноват передо мной, чтобы я спустил тебе вызывающую дерзость. Мое сердце вопит от горя.
Бебий опустил руку, в которой держал щит.
— Цезарь, я виноват. Каюсь, но позволь мне сделать замечание.
— Оно касается фехтования? — спросил Коммод.
— Да, исключительно фехтования.
— Говори.
— Эту условие следовало объявить в самый напряженный момент боя, когда твоя милость подготовит удачный контратакующий ход. Тем самым я сразу был бы выбит из равновесия, и ты смог бы одержать победу. Лишить противника уверенности, смутить его — это самый лучший прием, способный добыть победу над любым мастером военного искусства.
— Это дельное замечание, Бебий, — согласился император, — но я не мог сдержать гнев. То, как ты поступил ночью, выходит за всякие рамки.
Стоявший рядом Песценний удивленно уставился на легата.
— Что же ты, Бебий, успел натворить ночью? — изумился он. — Ты же был пьян, как тысяча сатиров!
— Это не имеет значения, — откликнулся император, — он, оказывается, и в пьяном виде способен на неслыханное хамство.
— Прошу милости, государь, — Бебий отступил на шаг и поклонился.
— Ладно, — Коммод взмахнул деревянным мечом. — Приступим.
Он первым сделал выпад. Когда Лонг легко отвел его меч и, зацепив сильной стороной своего клинка за слабую часть меча императора, попытался выбить оружие из его рук, Коммод, избежав ловушки, воскликнул.
— Я потерял дар речи, когда услышал о твоей выходке!
Песценний Нигер, заинтригованный донельзя, разинул рот. Посмотрел на одного, на другого.
— Закрой рот, Песценний! — крикнул ему император. — А то меч проглотишь. Или не получишь провинцию.
Песценний резко сомкнул челюсти, слышно было, как стукнули зубы.
— Благодарю за милость, величайший! — восхищено воскликнул он. — Твое милосердие не знает границ.
— Подожди благодарить, — откликнулся Луций, отбив выпад противника. — Если Бебий проиграет схватку, никаких провинций. Отправишься в Британию на должность войскового центуриона. А Бебий за свою дерзость поплатится крупной суммой, которую он внесет в фонд друзей кружка Клиобелы.
— Выходит, — воскликнул Бебий, — я вынужден сражаться не только за свое имущество, но и за возвышение Песценния. Ты, слышал, приятель. Будешь обязан мне до гроба.
— За мной, Лонг, не пропадет! — крикнул Песценний. — Сражайся храбро. Помни, твоей жене придется не нраву, если ты нанесешь ущерб семейной собственности.
— Да уж, — согласился легат. — Придется постараться.
После нескольких минут схватки Бебий Лонг вполне осознал, что встретил достойного противника. Коммод сражался умело. Прежде Бебий без особого доверия относился к ходившим в армии разговорам, что Коммод — один из лучших фехтовальщиков в Риме. С трудом верилось, что в таком трудном, требующим пота и огромных усилий искусстве мог бы преуспеть царский сын, создание по определению изнеженное и слабое, однако, столкнувшись с Луцием, он почувствовал не только прекрасную выучку цезаря, но, прежде всего, страсть, умело организованную, сосредоточенную, энергичную. В том, собственно, и состояло мастерство владения холодным оружием, чтобы в нужный момент мгновенно применить хорошо изученный прием. Действовать следует не раздумывая, ни в коем случае нельзя выдать мимолетным взглядом направление выпада. Нельзя атаковать защищенную линию, так как удар по железу отражается без всякого вреда для противника. Нельзя атаковать противника, когда тот находится на недосягаемом для тебя расстоянии. Очень важно нанести удар в тот момент, когда соперник занят приготовлением к атаке. Лучше всего использовать двойные атаки и атаковать очень быстро.
Все эти правила Коммод освоил безукоризненно. Видно, дружба с гладиаторами сослужили ему добрую службу. Его манера сражаться была присуща выходцам из Капуи, где располагалась самые знаменитые казармы гладиаторов. Из Капуанской школы вышел сам Спартак. В Капуе веками оттачивалось умение владеть любым видом оружия, применяемого на арене. Прежде всего, мечами — иберийским, коротким, чуть изогнутым; прямым длинным галльским, серповидным фракийским. Копьями — длинным парфянским, коротким германским, называемым фрамеей, которым варвары ловко вели рукопашный бой. Сетью, трезубцем и всякого другого рода оружием. Удивительно было другое — Коммод сносно владел главным секретом, который хранился в этой школе и составлял ее главную тайну. С его помощью гладиаторы из Капуи чаще других одерживать верх. Их в обязательном порядке учили владеть левой рукой также искусно, как и правой. Секрет заключался в том, чтобы вовремя перебросить клинок или копье из одной руки в другую. В этом случае противник, находившийся в той или иной оборонительной позиции, вынужден был раскрыться.
Этот прием и продемонстрировал Коммод. Он явно гордился своим умением сражаться обеими руками. Что ж, сообразил Бебий, отбивая очередную атаку Луция, будем ловить его на излишнюю уверенность в своих силах. В следующий момент не удержался от заданного самому себе вопроса — как он догадался? Кто сообщил?
Бебий несколько раз удачно продемонстрировал растерянность и, наконец, дождавшись, когда император решил вновь сменить руку, подкатился под него. Коммод не удержался на ногах и завалился на пол.
Бебий не стал впрыгивать на цезаря, приставлять к его горлу острие деревянного клинка — просто отошел в сторону и поклонился.
Коммод вскочил на ноги, яростно бросился к легату, взмахнул мечом и воскликнул.
— Учи! И немедленно!
— Песценний, — в свою очередь крикнул Бебий. — За тобой должок. Одна двадцатая доходов с провинции — мои.
— Не жирно ли пять процентов? — нахмурился Песценний.
— А — а! — рассвирепев, яростно воскликнул Коммод. — Пять процентов жирно?! Вот вы как распоряжаетесь моим добром! Супруга императора для вас уже не святыня! Скажи, Бебий, спасибо Клеандру, что заступился за тебя, иначе ты уже сидел бы в цепях. Теперь учи приему!
Более часа, до самого полудня, забыв о бане, император и Лонг шлифовали этот прием. Бебий объяснил, что в битве его применять рискованно, только в исключительных случаях и только когда сражаешься один на один. Иначе можешь получить удар сверху от стоящего радом противника.
Урок был прерван не желавшим скрывать гордость Тигидием Переннисом, доложившим императору, что послы варваров ответили согласием на все предложенные условия. Они готовы немедленно дать клятвы и освятить договор.
Император холодно взглянул на него.
— Это радует, Тигидий. Только странно, что ты человек, опытный в общении с варварами, испытываешь уверенность, что они сдержат свои клятвы. Кроме того, есть еще одно тайное условие, приняв которое, они подтвердят, что искренни в своих намерениях жить с нами в мире и пользоваться нашим покровительством.
На лице Тигидия отпечаталась растерянность.
— Господин, мне ничего не было сказано о дополнительном условии.
— Поглядите на него — ему не было сказано! — засмеялся император, обращаясь к Бебию и Песценнию. — А как насчет собственной инициативы? Я надеялся, что ты сам предложишь выколотить из них то, в чем я больше всего нуждаюсь.
Он приблизился к деревянному чучелу, умело рубанул его, потом вернулся.
— Итак, други, перед нами труднейшая задача — как выбить из варваров военную добычу, не прибегая к войне?
Бебий, отметив про себя, что цель организации двух новых провинций свелась к спору о количества золота и серебра, которое варвары готовы заплатить за мир, поинтересовался.
— А велики ли наши запросы, цезарь? — поинтересовался Бебий.
— Да, очень велики. Я полагаю, что они должны заплатить мне столько же, сколько собрали Сулла или Помпей во время восточных походов.
Бебий Лонг поперхнулся, удивленно посмотрел на правителя.
Тот подтвердил.
— Взять меньше не позволяет наше достоинство.
— Но у них нет столько золота и серебра, — пожал плечами Бебий.
