Режин Дефорж - Авеню Анри-Мартен, 101
— Плевать мне на соседей, тетя Лиза! Мне выть хочется, когда я слышу, что ее Отто «не такой, как все»… Он совершенно такой же, как и они: готов на все ради своего фюрера…
— Это неправда…
— Это абсолютная правда, или ты никогда не слышала, что он говорит. Но больше всего я ненавижу твоих немецких друзей не за то, что они выиграли войну, а за то, что они показали, что мы — трусливый народ, который после поражения от страха бросился бежать, но, услышав приказ слабоумного старикашки, словно безмозглый скот, безропотно вернулся в хлев, согнув хребет; народ, который позволяет депортировать целые семьи, расстреливать заложников, среди которых есть девушки и юноши моложе Лауры, поощряет доносы и способствует тому, что такие славные парни, как Матиас, теряют голову, а мужчины, как дядя Люк, теряют свою честь!
— Леа, не смей так говорить о своем дяде!
— Тетя Альбертина, мы слишком снисходительно относимся ко многим вещам…
Ее прервал звонок в дверь.
— Боже мой, это он!.. Из-за тебя я не успела привести себя в порядок, — вскрикнула Франсуаза, убегая в свою комнату.
Леа заперлась в своей, предоставив Лизе и Альбертине возможность самим встречать гостя. Те же трусливо отправились на кухню за Эстеллой, чтобы та открыла гостю, уже начавшему проявлять нетерпение.
— Иду, иду, сейчас открою…
Перед Эстеллой предстал настоящий гигант в форме немецкого мотоциклиста;
— Здесь живет мадам Франсуаза Дельмос? — спросил он.
С округлившимися от изумления глазами старая служанка смотрела на него снизу вверх, недоуменно покачивая головой.
— Я пришел по поручению майора Крамера, — продолжал мужчина.
Франсуаза, закончившая свой туалет, с сияющей улыбкой вышла из комнаты.
— Отто!..
Она замолчала, увидев гиганта, который учтиво приветствовал ее, щелкнув каблуками.
— Мадам Дельмас?
— Да…
— Майор Крамер послал меня с сообщением для вас. В пять часов он пришлет за вами машину. Он просил, чтобы вы надели вечернее платье. Сразу после полудня приедет кутюрье и покажет вам несколько моделей. До свидания, мадам Дельмас, — он снова щелкнул каблуками.
С недоуменной улыбкой Франсуаза застыла на пороге. Эстелла закрыла дверь.
10
Возле церкви Сен-Медар продрогшая, расстроенная Леа появилась около четырех. Хоть она уже вдоволь наездилась по холодному Парижу на велосипеде, но все равно предпочла бы этот вид транспорта метро, которым ей пришлось воспользоваться: Рафаэль не сдержал своего обещания, и велосипед ей не вернул. Она вышла на станции Монж и оставшуюся часть пути прошла пешком, несмотря на то, что снова хлынул дождь.
Девушка осмотрелась вокруг: ни одного знакомого лица. Зябкие фигуры маленьких старушек двигались вдоль длинных прилавков с мясными и молочными продуктами. Серая безропотная толпа топталась на месте, пытаясь укрыться от дождя под скверными зонтиками.
Пробило четыре часа. Из церкви вышел полный мужчина и закрыл за собой дверь на ключ. Не зная, что делать, Леа двинулась за ним к улице Муффетар. На углу улицы Арбалет шла оживленная торговля с продавцом овощей за последний килограмм картошки. Уже на улице Эпе-де-Буа она повернула обратно и, чуть было не столкнулась с женщиной, шедшей ей навстречу.
— Извините, мадам… ах!..
Она узнала Марту Андрие. Та была в платке, завязанном под подбородком.
— Пройдите немного подальше, справа увидите бистро, его держит мой кузен. Скажете, что вы из Монткука, тогда он поймет, что имеет дело с другом.
В кафе кузена было тепло. В глубине маленького зала гудела круглая чугунная печка, на ней кипел большой медный чайник. За столами сидели пожилые мужчины, игравшие в манилью, домино или белот. На выложенном плиткой полу с голубым рисунком маленькими кучками лежали мокрые опилки. За прилавком, протирая стойку, стоял мужчина с пышными седоватыми усами, в берете и черной куртке угольщика. Обслужив двух молодых людей, он подошел к Леа.
— Здравствуйте, мадемуазель. Чем могу быть вам полезен?
— Я из Монткука, — сказала она, чихнув.
В его глазах промелькнуло недоверие. Однако он весело ответил:
— Я рад всем своим землякам. Вижу, что парижский воздух не для вас, вы сразу подхватили насморк. Сейчас я приготовлю вам прекрасный грог, как в прежние времена.
— Сделай-ка два, кузен, — сказала вошедшая в бистро Марта.
— Кузина Марта! Каким ветром тебя сюда занесло? Что нового произошло за вчерашний день?
— Ничего существенного, кузен Жюль. Я продрогла на этой проклятой набережной и сказала себе: почему бы нам не погреться у кузена и не выпить по капельке?
— Черт возьми, Марта! Ты, как всегда, не прочь выпить!
— В наше время женщины не должны отказывать себе в удовольствиях, когда это возможно. Не так ли, мадемуазель?
— Да, мадам.
Жюль достал из-под прилавка бутылку без этикетки, поставил на стойку три толстых стакана и до половины наполнил их ароматной жидкостью, куда украдкой бросил три кусочка сахара и дольку лимона.
— Это прекрасное средство от насморка. Эй, кузина, подай мне чайник. Осторожнее, не обожгись, — добавил он, протягивая ей тряпку.
Марта вернулась, держа чайник в вытянутой руке.
— О-хо-хо! Он же чугунный! — воскликнула она.
— Так надежней, — ответил он, наливая кипяток.
Некоторое время все молча помешивали ложечками напиток в своих стаканах.
— За ваше здоровье, дамы, — сказал хозяин бистро.
— За твое, Жюль.
— За ваше, — произнесла Леа, торопливо поставив свой стакан на стойку.
— Горячий? Но это как раз и хорошо! — с улыбкой произнес Жюль.
— Я подожду, пока он немного остынет, если вы не возражаете.
Наконец кузен удалился.
— Вы что-то узнали о Франсуа?
— Да не я, а сын. Франсуа велел ему передать, чтобы вы не наделали глупостей. Сейчас он не имеет возможности с вами встретиться. Если хотите ему что-нибудь сообщить, то я могу это сделать. Мой мальчик ждет дома, скоро он должен с ним встретиться…
«…Не наделать глупостей… Легко сказать! Ведь я же ничего не знаю… Завтра я буду нужна Саре, если только Рафаэль не выдаст нас обеих… Что мне делать?.. Что сообщить ему?» — лихарадочно соображала Леа.
— Вы можете передать ему письмо?
— Конечно.
— Правда, мне не на чем писать…
— Я попрошу у Жюля. Пейте ваш грог, а то кузен будет недоволен.
Леа послушалась. Напиток был еще очень горячим, но его уже можно было пить. Он оказался крепким и вкусным. Выпив полстакана, она почувствовала, как по телу разливается приятное тепло. Когда Марта вернулась с листком бумаги, конвертом, перьевой ручкой и баночкой чернил, Леа почувствовала себя намного лучше. Она открыла чернильницу и обмакнула перо.
«Дорогой друг, Камилла оказалась в такой же ситуации, как и С. Дядя Люк, которого вы знаете, советует мне вернуться. Что делать? Вернулся жених моей сестры, а Рафаэль занимается С. Могу ли я ему доверять? Поскорее дайте о себе знать, я чувствую себя совсем одинокой. Целую вас.
Леа».
Она сложила листок вдвое, сунула его в конверт и протянула Марте.
— Вы забыли его запечатать, — сказала та, проводя языком по намазанному клеем краю конверта. — Как только появится возможность, я свяжусь с вами.
— Скажите ему, что это очень важно. Я должна с ним увидеться.
— Бедное мое дитя, я сделаю все, что смогу. Доливайте свой грог и идите, пока не начался комендантский час. Вы приехали на метро?
— Да.
— Вам лучше вернуться пешком. Вы молоденькая, здоровая, дойдете меньше чем за час. Идите по улице Эпе-де-Буа: вы выйдете на улицу Монж, там повернете налево и спуститесь по ней до Сены. Ну, а уж там вы узнаете свой район. Прощайте.
— До свидания, Марта, до свидания, месье Жюль, спасибо за грог, я согрелась и чувствую себя словно на крыльях.
— Это как раз то, что надо. На здоровье!..
После дождя подморозило, но благодаря грогу Леа совершенно не чувствовала холода. Надвигалась ночь, на темных, безлюдных улицах царила зловещая тишина. Леа почти бежала.
Задыхаясь, она остановилась возле сквера Сен-Жюльен-ле-Пувр. На другом берегу Сены высилась темная громада Нотр-Дама. Постояв несколько минут на набережной, дальше Леа пошла шагом. Ей казалась невыносимой даже мысль о том, что, придя домой, она может встретиться с Отто.
На Университетскую улицу она вышла через двадцать пять минут после начала комендантского часа… К двери был привязан велосипед. Хороший знак: Рафаэль все-таки сдержал свое слово! Она открыла замок, отвязала машину и имеете с ней вошла в подъезд. Чья-то рука схватила ее за локоть. Леа едва сдержала крик.
— Это вы, мадемуазель Леа? Не бойтесь, я — друг месье Рафаэля. Он просил вам передать: не приходите завтра на кладбище.
