Колин Маккалоу - Первый человек в Риме. Том 1
Бомилкар покинул пределы города через ворота Фонтиналис, спеша добраться до кампуса Марция, пока не начала расходиться толпа. Стараясь не встретить никого из знакомых, он вбежал в дом Югурты. Царь сегодня раздобрился и позволил слугам посмотреть на триумф Друза, вручив каждому по серебряному денарию – избавившись от любопытствующих глаз; в доме остались лишь фанатично преданные телохранители и нумидийские слуги.
Югурта сидел, как обычно, на лоджии над входной дверью.
– Все в порядке, – сказал Бомилкар.
Царь крепко вцепился в руку брата и улыбнулся:
– Молодец!
– Все сошло удачно.
– Он точно мертв?
– Тот человек заверил меня в этом.
– Хорошо. Когда мы получим официальное подтверждение, что мой дорогой кузен Массива мертв, надо будет перетолковать с нашими людьми. Мы должны надавить на Сенат, чтобы там признали мои права на трон и позволили мне вернуться домой, – Югурта слегка поморщился. – Не следует забывать, что у меня есть и сводный брат-инвалид, с которым еще придется сразиться, – мой милый и возлюбленный Гауда.
Однако не все, кого созвал на совет Югурта, оказались дома. Марк Сервилий Агеласт, услышав об убийстве царевича Массивы, стал добиваться встречи с консулом Спурием Альбином. Сначала консул ответил через секретаря, что слишком занят. Но Агеласт настоял, чтобы его выслушали, и секретарь позвал брата консула, Авла. Тот, слушая Агеласта, вскипел. Позвали Спурия Альбина, который поблагодарил рассказчика, заставил его поклясться в неложности вести, взял его адрес и вообще был с ним столь любезен, что любой бы растаял – только не Агеласт.
– Действовать станем через городского претора и как можно быстрее, – обратился Спурий к брату. – Дело слишком серьезное, чтобы поручить его Агеласту, я все сделаю сам. Но он может быть полезен, если учесть, что он – римский гражданин. Пусть претор решает, как поступить с Бомилкаром. Без сомнения, он обратится за советом к Сенату. Однако, если я лично встречусь с ним и выскажу ему мнение, что убийство на самом деле совершено неким римским головорезом под влиянием Бомилкара – это придаст претору уверенности. Особенно, если я подчеркну, что Массива был клиентом консула и находился под его защитой. Этого хватит, чтобы Бомилкар был схвачен и осужден римским судом. Преступление и его расследование заставят замолчать сторонников Югурты в Сенате. Ты же, Авл, готовься исполнить приговор, который назначат в суде. Я уверен, что Перегрин обратится ко мне за советом – он ведает всеми делами, связанными с законностью, включая и казусы с иноземцами. Необходимо наставить его на верный путь, а то он захочет защитить Болмикара, дабы не отступить от правил… Так или иначе, Авл, мы должны помешать Югурте получить поддержку в Сенате – и поискать, нет ли другого претендента на трон.
– Вроде царевича Гауды?
– Да, хотя это – не лучший выход. Кроме всего прочего, он еще и сводный брат Югурты. Я полагаю, что Гауда никогда не осмелится обратиться в Рим… Так что мы наверняка сможем добиться побед в Нумидии уже в этом году.
Однако Югурта действовал вопреки всем правилам борьбы, принятым в Риме. Когда городской претор и его ликторы пришли на его виллу, чтобы арестовать Бомилкара по обвинению в подстрекательстве к убийству, царь отказался им выдать своего родича. Он тянул время, доказывая, что поскольку ни жертва, не обвиняемый римскими гражданами не были, то он не видит законных оснований в действиях римских властей. Городской претор отвечал: по решению Сената обвиняемый должен отвечать в римском суде, поскольку явно прибег к услугам римского гражданина. Марк Сервилий Агеласт, всадник, предоставил достаточно доказательств и рассказал, что именно ему первому обвиняемый предложил участие в убийстве.
– В таком случае, – еще пытался сопротивляться Югурта, – единственный, кто имеет право арестовать моего придворного – это претор по делам иностранцев. Мой придворный – не римский гражданин, что выводит его из-под юрисдикции городского претора.
– Вы ошибаетесь, царь. Конечно, это – обязанность претора Перегрина, но полномочия городского претора охватывают территорию и Рима, и его окрестностей в радиусе пяти миль. Так что ваша вилла – в зоне моей юрисдикции. Поэтому будьте добры выдать Бомилкара!
Бомилкар был задержан и помещен в одну из камер в Лавтумийе, где содержатся узники до выяснения приговора. Югурта направил прошение, чтобы Бомилкара отпустили на поруки или, в крайнем случае, переселили в дом какого-нибудь законопослушного гражданина, но получил отказ. Бомилкару пришлось оставаться в тюрьме.
Лавтумией появился несколько веков назад как открытая каменоломня со стороны Аркса Капитолия, и теперь представлял из себя дикое нагромождение каменных глыб на пологой стороне холма сразу за нижним Форумом. Там было устроено несколько десятков камер для узников. Заключенные пользовались определенной свободой внутри стен каменоломни. Стерегли их ликторы, особо опасных – оковы. Обычно тюрьма пустовала, поэтому неудивительно, что весть о появлении там узника – Бомилкара – мгновенно облетела весь Рим. Разнесли ее сами охранники, притомившиеся от безделья.
Луций Декумий был из простых, но не из простаков. Чтобы сделаться старейшиной перекрестка, следовало проявить недюжинные способности. Поэтому, когда слухи о заговоре доползли до Субуры, Декумий сопоставил факты и кое о чем догадался: Бомилкар, а не Юба, нумидиец, а не мавританин… Вот оно что!
И, больше восхищаясь Бомилкаром, чем негодуя на него за обман, Декумий отправился к Лавтумийе, где быстро нашел возможность скользнуть между двумя постами.
– Ах ты, падаль! – запоздало крикнул ему вслед один из ликторов.
– От стервятника слышу, – ответствовал Декумий, уже прорвавшись за колоннаду.
На так называемую коллегию ликторов Рим возложил множество разнообразных обязанностей. Насчитывалось до 300 ликторов, получавших мизерную плату и поэтому зависимых от щедрости тех, кому они служили. Жили они в одном из домов за храмом Ларов Преститов на виа Сакра и находили это место весьма удобным, поскольку неподалеку располагались лучшие в Риме постоялые дворы, где всегда сподручно пропустить стаканчик-другой. Ликторы сопровождали всех магистратов, обладающих империумом, и соперничали за право сопровождать правителя какой-нибудь из дальних провинций. Ликторов выбирали из всех тридцати подразделений Рима, называемых куриями. Несли они и стражу в Лавтумийе и Руллиануме, где осужденные на смерть ожидали последнего часа. Хуже этой обязанности трудно придумать: ни чаевых, ни взяток. Поэтому ни один из ликторов не стал преследовать Луция Декумия в тюрьме: им вменялась лишь охрана дверей, и, видит Юпитер, сверх того усердствовать они не собирались.
– Э-гей, приятель, где ты? – громко крикнул Декумий.
Волосы у Бомилкара встали дыбом, ноги приросли к земле: «Вот оно! Это конец!» Он ждал, что Декумий явится в окружении магистратов и других официальных лиц.
Декумий явился. Но – один. Увидав Бомилкара, в испуге прижавшегося к стене своей камеры / в которой зиял, кстати, довольно широкий лаз, через который вполне мог пролезть человек, но который, казалось, оставался незамеченным Бомилкаром, понятия не имевшим об особом отношении римлян к своим тюрьмам – как и ко всей, впрочем, жизни/, Декумий улыбнулся и вошел в эту лишенную запоров камеру.
– Что случилось, приятель? – спросил он, усаживаясь на один из валунов.
Стараясь унять дрожь, Бомилкар с трудом разжал губы:
– Хватит прикидываться! Я готов: можешь открывать свое истинное лицо!
Не сразу дошел до Декумия смысл его слов. Поняв, Декумий опять улыбнулся:
– Да не волнуйся ты так, приятель, нас никто не услышит – до ликторов шагов двадцать… Я услышал, что ты арестован, вот и пришел узнать, что же случилось.
– Агеласт, – ответил Бомилкар, – Марк Сервилий Агеласт.
– Сделать с ним то же, что и с Массивой?
– Но сможешь ли ты выбраться отсюда? Не понимаешь разве, что они заинтересуются, зачем ты приходил… – простонал Бомилкар. – Если хоть кто-то видел тебя рядом с Массивой, ты – мертвец!
– Все нормально, приятель, все нормально! Хватит причитать! Меня никто никогда не узнает, да и не волнует здесь никого зачем я пришел. Это тебе не парфянская подземная темница! Они тебя запихнули сюда, чтобы потрепать нервы твоему господину. Плевать им, что ты будешь тут делать – хоть на ушах ходи! – и он указал Бомилкару на дыру в стене.
– Я не могу бежать.
– Как угодно, – пожал плечами Декумий. – А как насчет этой пташки, Агеласта? Как поступить с ним? Я могу сделать то же и за ту же цену. Заплатишь, когда освободишься, я тебе верю.
Изумленный, Бомилкар пришел к выводу, что придется опять положиться на Декумия. Если бы не Югурта, он бы рискнул бежать той же ночью. Но боязнь подвергнуть опасности Югурту заставляла его отбросить мысль о побеге.
