Ирвинг Стоун - Те, кто любит. Книги 1-7
Джону понравилось то, что он увидел.
— Обычно леди не разбираются в финансовых делах. Но теперь я не уверен, следует ли мне состязаться с тобой в заключении сделок. Не окажусь ли я в итоге такой сделки хромой или одноглазой клячей.
Она понимала, что он дразнит ее, но ответила:
— Я не хитрая, Джон, просто я потомок процветавших торговцев и землевладельцев. Они всегда жили хорошо, но никогда не тратили фунта стерлингов, когда можно купить за шиллинг.
Он обнял ее и нежно поцеловал.
— Какая чудная лотерея — брак! Но мы должны быть внимательными, смотреть, сколько можем ассигновать на дом, на ферму, отложить на накопления. Будем держать наличные средства здесь, в закрытом ящике моего письменного стола, за исключением того, что нужно тебе ежедневно для питания. В конце года мы все сложим: расходы на питание, на благоустройство дома и фермы, на покупку необходимых вещей. Мне нравится ежедневно складывать полученные идеи. А гонорары? Вроде бы нет.
Абигейл была поражена. Ведь это так не похоже на Джона. Она уставилась на него широко раскрытыми глазами. Много ли она узнала о Джоне Адамсе за период ухаживания? Впервые она полностью поняла строку из «Альманаха бедняка Ричарда» Бенджамина Франклина: «Трудно распознать мужчин и дыни».
Ну что ж, чем плох брак, чтобы начать такое изучение.
Джон вернулся из Бостона после окончания январской сессии суда крайне возбужденный.
— Тебя назначили главным судьей Массачусетса?
— Бери выше. Сядь рядом, согрей меня. У меня заледенела кровь. Вскоре после приезда в Бостон при смене судей ко мне подошел мистер Фитч и сказал, что мистер Гридли собирается сказать мне кое-что, но я должен держать язык за зубами.
Она налила ему чашку горячего шоколада.
— Я подождал мистера Гридли в его конторе, и он сказал мне, что решил в первую очередь привлечь меня, а также Фитча.
— Ой, Джон, мистер Гридли — наиболее уважаемый адвокат в Массачусетсе.
— Он сказал мне, что он и мистер Фитч хотят основать юридический клуб, частную ассоциацию, с целью изучения права и ораторского искусства и образовать общество, включающее его самого, Фитча, меня и Джозефа Дадли, для совместной работы. Он дал мне книгу Годфруа «Свод гражданского права». Мы соберемся завтра вечером и начнем изучение с феодального права и речей Цицерона.
— Что-то вроде школы права. Ты так этого хотел.
— Мы договорились о программе обучения. Мы введем в практику обмен книгами, каждый будет покупать книги, которых нам недостает. Я буду ездить в Бостон каждый четверг. Скажу тебе, Нэбби, я ожидаю, что это общество принесет мне самое большое удовлетворение в жизни.
Она ласково поцеловала его, пытаясь скрыть невольный всплеск ревности.
— Последнее время ты мало пишешь. Меня тревожит, что свадьба заставила тебя слишком много думать о гонорарах.
— Мое сознание несколько ущемлено. Но благодаря обществу, уверен, в мои руки попадут хорошие правовые документы.
В последующие месяцы Абигейл была поражена широтой интересов Джона. Он всегда изучал с азов попадавшие в его руки дела; теперь же он углублялся в историю правовой науки Запада, ее философию, стараясь добраться до исходных теорий, определяющих законодательные акты, и то, как формулируются, как развиваются законы, как они меняются в ходе столетий и развития цивилизации.
Каждую пятницу он ночевал у Сэмюела Адамса, или у своего друга Джона Хэнкока, или у Джонатана Сиуолла, она же получала подробный отчет о том, что сделано. Он не был ученым-затворником, уединившимся в своем кабинете. Когда она заканчивала домашние дела, он либо звал ее к себе в контору, либо приносил книги в теплую кухню, раскладывал их на столе перед огнем, а она читала или шила, время от времени он поглядывал на нее, цитировал Руссо, назвавшего феодальную систему самой несправедливой и абсурдной формой правления, ведущей к деградации человека.
Утомившись от учебы, Джон читал вслух Шекспира или Мильтона. Это было частью его с Гридли договора, что, содействуя развитию общества, адвокатура должна стремиться достичь чистоты, элегантности и духовности, превосходящих все то, что знала Америка.
— Надеюсь, такое осуществится, Нэбби, я приступаю к диссертации по каноническому и феодальному праву. Ничего подобного в нашей стране еще не написано.
На искорку оптимизма в его глазах она ответила своей искоркой. Прошел третий месяц, и у нее не оставалось сомнения: она беременна.
— Убеждена, ты вступил в творческий период. Уже сотворил. У меня есть для тебя сюрприз.
Он поднял глаза от трактата Руссо «Об Общественном договоре» и спросил, робко улыбаясь:
— Почему ты решила, что сюрприз?
— Каким образом ты догадался?
— Ты мне сказала.
— Ничего подобного. Я не сказала даже маме, когда на прошлой неделе из Уэймаута приезжала семья.
— Я узнал это в тот же самый момент, что и ты, по твоим глазам. На протяжении первого месяца они смотрели на меня с обожанием. Затем появилось нечто новое: ужас. Словно я вдруг превратился в божество.
Она засмеялась грудным голосом; так случалось, когда она была очень довольна.
— Ты счастлив?
Он обнял ее и нежно поцеловал.
— Я очень счастлив… всем, что ты мне даешь.
— Ты спокойно принял известие. Не потому ли, что удел всех молодых жен — полнеть.
— Важные вещи я принимаю спокойно, неважные приводят меня в исступление. Послушай спокойно, я тебе прочитаю кое-что, чтобы наш ребенок родился с задатками хорошего стилиста в прозе.
Его голос был визгливым и немузыкальным, но он читал текст, заряженный такой мощью, что она вздрогнула.
«Борьба между народом и конфедерацией… мирской и духовной тиранией стала грозной, неистовой и кровавой. Эта великая борьба воодушевила Америку. Не одна только религия, как повсеместно принято считать, но и любовь к всеобщей свободе и ненависть, боязнь, ужас адской конфедерации… дали импульс, способствовали осуществлению и завершению освоения Америки.
Эта решимость была внушена разумными людьми, я имею в виду пуритан, находившихся в немыслимом положении. Они в целом стали образованными, и многие из них обучились… но их озлобляли, унижали, обирали, подвергали порке, вешали, сжигали…
Прибыв сюда, они основали поселения и претворяли в жизнь планы формирования церковной и гражданской власти, противостоящей канонической и феодальной системе…»
Он взглянул на Абигейл.
«Я всегда рассматривал с удивлением и изумлением заселение Америки как раскрытие большой сцены и как замысел Божий в целях просвещения несведущих и освобождения на всем земном шаре порабощенной части человечества».
Она сидела рядом с ним, глядя на него и думая: «Он особый человек. Моя жизнь не будет скучной».
4Абигейл казалось, что Джон также попал в интересное положение, работая с каждым днем все больше и больше. Каждое утро он вставал в пять часов и писал при свечах, дополняя и перерабатывая свой очерк. Городской совет Брейнтри назначил его в комитет по разделу и продаже северных общинных земель. Он и его два соседа, Найлс и Басс, наняли землемеров и топографов, работавших несколько недель.
— Мы спотыкались, натыкались на камни и корни, преодолевали болота и заросли, но в конце концов разделили участок и составили план для аукциона. На следующей неделе мы займемся продажей и, надеюсь, сумеем все продать. Я подобрал для нас два участка и часть пастбища Роки-Ран.
Она пошла на аукцион, проводившийся в Доме собраний. Со всей округи стекались люди, чтобы дать свои предложения и купить землю. Джон успешно выполнил роль аукционера, потом передал молоток Бассу и Найлсу, а сам занялся составлением купчих, сбором денег и проверкой платежеспособности. Ее соседи, в том числе те, которые жили поодаль и ей не были еще знакомы, поздравляли ее, тогда она покидала Дом собраний.
— Поздравляют ли они меня с беременностью или же по той причине, что ты продал все земельные участки? — спросила она.
— И по тому и по другому поводу. Я не могу выполнить твою работу, а ты — мою.
Они радовались еще одному скромному успеху. На городском собрании Джона выбрали дорожным инспектором, честь весьма сомнительная, если учесть, что уже несколько десятилетий в Брейнтри фракции спорили относительно дорог. Проблема, объяснял Джон, проста и стара как мир: никому не хочется платить налоги, чтобы проложить новые дороги и держать их в хорошем состоянии.
— Вернее, они не могут договориться, кто и какую долю налогов должен платить. Семья Пеннимана пользуется дорогами для доставки своего урожая на рынок, и колеса тяжелых повозок разбивают их вдребезги, у Тейерсов — лишь легкий экипаж, а семья Алленс ездит только верхом, Биллингсы ходят только пешком на городские собрания, к своим друзьям и родственникам.
