Маршал веры. Книга первая - Виктор Васильевич Бушмин
Вечером, 25 марта 1199 года, король Ришар решил провести осмотр работ, которые производили саперы, подводя под основания башен замка подкопы. Было еще достаточно светло, чтобы осажденные могли узнать в рыцаре на белой лошади их короля Ришара Английского Кёрдельон…
Чезаре приник к амбразуре бойницы большой угловой башни замка Шалю. Его руки не дрожали, они спокойно взводили механизм арбалета, вкладывали красную стрелу-болт. Предварительно, Чезаре обмакнул болт в разложившийся труп крысы, обнаруженный им на верхушке башни. Ветерок был слабенький, тряпочки на вязе, возле которого немного задержался всадник на белом коне, практически не колыхались…
– Наконец-то… – выдохнул Чезаре и выстрелил. – Мадонна, прости меня, грешника, ибо я мщу за брата своего.
Арбалет сухо щелкнул и резко выплюнул стрелу-болт в направление всадника.
Удар!..
Король пошатнулся, но удержался в седле. Чезаре присмотрелся. Король Ришар привалился на голову коня, но тут же выпрямился. Он, казалось, был цел и невредим, даже как бы погрозил рукой неизвестному ему стрелку, осмелившемуся выстрелить в самого короля…
Но промаха не было.
Грязная, красного цвета, арбалетная стрела-болт вошла королю в плечо и впилась в кость. Ришар поморщился, немного побледнел и попытался сам вырвать болт из плеча. От боли Ришар чуть не потерял сознание.
Что-то начинало его мучительно жечь, каждое движение вызывало боль до мурашек на затылке. Всё же, чтобы не подавать вида и не показаться слабым или трусом, король провел несколько часов возле саперов, наблюдал за их работой и отмахивался на все опасения воинов, показывающих на стрелу, торчащую из его плеча.
– Ерунда. Ребята, я, король, и мне ничего не будет…
Так, со стрелой в плече, король провел около трёх с лишним часов. Кровотечение быстро прекратилось, но начались небольшие неприятные ощущения жжения в ране. Но, король Ришар перетерпел и их, постоянно поднося к губам кубок с вином, услужливо подносимый его оруженосцами.
ГЛАВА XXI Рана короля
Король подъехал к своей походной палатке и внезапно потерял сознание, упав на руки оруженосцев и пажей, перенесших его на постель…
Ришар быстро пришел в сознание, потребовал вина и… Меркадье. Слуги около часа разыскивали Меркадье:
– Слушаю Вас, сир!
Король лежал на боку и, когда в палатку вбежал запыхавшийся Меркадье, немного приподнял голову и произнес:
– Красная стрела… торчит зараза во мне, словно я подушечка для дамских иголочек!давай, зови лекаря, быстрее,… жутко жжет!
Меркадье выбежал из палатки и через полчаса возвратился с армейским лекарем-костоправом. Король уже сидел и пил вино.
– Поразительно, Меркадье, – улыбнулся Ришар, – боль как-то прошла сама собой.
Лекарь дрожащими руками разрезал рукав его пурпуэна, весь липкий от крови, и отшатнулся…
Ранка вокруг болта красного цвета, крепко сидевшего в кости плеча короля Ришара, приняла синевато-черный цвет! Сама рука распухла и стала нездорового бледновато-синюшного цвета, вся в бронзоватых пятнах и горела.
– Какие проблемы, лекарь? – Спросил Ришар, допивая вино. – Меркадье, ты, конечно, будешь спорить, но анжуйское красное вино всё же лучше твоего провансальского. Что скажешь?
Н… н… ничего… – пробормотал испуганный лекарь. Он взглянул на Меркадье, потом на короля и, вздохнув, начал:
– Ваше величество, прошу Вас лежать спокойно и немного потерпеть. Лучше, если Вы, сир, зажмете зубами кусок какой-нибудь крепкой кожи. Уздечка, сложенная несколько раз, подойдет, как нельзя кстати.
– Я, что, тебе лошадь, чтобы уздечку закусывать! – Вспыхнул король Ришар.
Он был шокирован полученной раной. До этого он был, правда, всего лишь один раз, к тому же легко, вскользь, ранен стрелой.
У него в голове не укладывалось то, что он – король и помазанник Божий, может быть ранен кем-то, возможно даже – простолюдином. Сразу же вспомнились слова из письма его матери, вдовствующей королевы Элеоноры, пугавшей его карой Господней. Вспомнились его, полные гордыни и пренебрежения к Богу, слова, сказанные рыцарю Гильому де Марешаль о священниках и монахах.
Вспомнилась гордыня, выразившаяся в попытке неуклюже сравнить себя, пусть и короля, с самим Годфруа де Бульон и его воинами Христовыми.
Озноб пробежал по коже короля Ришара. Озноб страшный, словно могильный холод…
Лекарь попытался осторожно ощупать рану. Ришар вскрикнул от резкой боли, отдавшейся каким-то странным хрустом в месте раны.
– Что такое, сир? – Осведомился лекарь, собравшийся с силами и решивший, всё же, побороться за жизнь короля.
– Рану словно распирает… – сухими губами прошептал король, – жжение внутри раны, как от адского пламени, а самому холодно…
– И всё, сир? Больше ничего?
– Когда ты, лекарь,… а как тебя звать,.. – застонал король Ришар.
Лекарь немного ослабил ощупывание раны. Кожа и мясо вокруг раны уже не кровили и были на ощупь какие-то странные, мягкие, словно вареные. Лекарь насторожился. Его пальцы почувствовали раздробленные плечевые кости короля, он еще не понимал, насколько серьёзно разбито плечо у Ришара Кёрдельон. Но, слова короля о том, что рану распирает, словно изнутри, серьёзно испугали лекаря.
– Сир. Меня зовут Шарль из Монмирая. – ответил лекарь.
– Шарль… Монмирай… – зашептал король сухими губами, – мы приносили оммаж королю Людовику Младшему,… помню,… на мне был красивый камзол. Весь в цветах Аквитании и Пуату…
– Сир, какие ещё были ощущения, когда я ощупывал Вам рану? – немного дрожащим от волнения голосом спросил лекарь. Он боялся услышать ещё одного страшного подтверждения неминуемой смерти короля.
– Что ты?.. А, о ране. Ну там словно что-то немного похрустывало в руке, особенно, когда ты бередил в глубине плеча, пробитого стрелой. – Ответил король.
ГЛАВА XXII Гангрена
Лекаря прошиб пот! Вот она, смерть! Сколько раз он встречал её… и сегодня он также почувствовал это похрустывание под кожей возле раны. Ощущение такое, словно идешь по морозной снежной тропинке зимой, а под ногами хрустит снег.
Смерть простолюдина абсолютно, как бы грустно или смешно это не звучало|, ну ничего особенно и не отличается от смерти короля.
Оба приходят в этот
